Наследник Тавриды - Елисеева Ольга Игоревна (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
– Ваше высочество. – Милорадович говорил с явным облегчением. – Кому, как не вам, приводить к присяге генерал-адъютантов государя.
Николай кивнул. Да, он все сделает. Явился присяжной лист. Великий князь подписал его первым. За ним последовали остальные. Целовали крест, твердили слова. Пока шла церемония для придворных, генерал-губернатор вышел на Комендантскую лестницу, где его ожидал комендант города Башуцкий. Там, понизив голос, он велел разослать плац-адъютантов по корпусам с приказом привести весь столичный гарнизон к присяге. Дело было сделано.
Тут же топтался штаб-ротмистр Мантейфель, адъютант Милорадовича, которому было велено сказать во весь опор в Москву. Прямо на перилах генерал-губернатор написал от имени великого князя запрещение архиепископу Филарету вскрывать ларец в Успенском соборе и, как только Николай вышел из церкви, подписал у него. На мгновение царевич заколебался, но старый волк стиснул зубы на шее добычи.
– Вообразите, что будет, если Питер присягнет Константину, а Москва – вам. Неужели вы хотите гражданской войны?
Никс ничего не хотел. Только бы от него отвязались. Уйти к себе, зализывать раны. Не тут-то было. В самый подходящий момент очнулась матушка. Громоподобный стон известил царевича о том, что он все испортил.
– Что вы наделали? – Мария Федоровна была на грани второго обморока, но так в него и не погрузилась. – Разве вы не знаете об акте, объявившем вас государем?
Глупее ситуации представить нельзя. К счастью, Николая еще в детстве научили делать хорошую мину при плохой игре.
– Мне не известен никакой акт, – заявил он во всеуслышание. – Если таковой и существует, то о нем не знала ни одна живая душа. Наш законный император – брат Константин.
Гордый своим самопожертвованием, Никс хотел идти. Но спектакль еще не был окончен. На Комендантскую лестницу ворвался взмыленный князь Александр Голицын, ближайший друг покойного государя. Он гнал из Таганрога в Петербург что есть сил и все равно опоздал.
– Как? Как вы могли нарушить волю своего благодетеля? – возопил вельможа, подбегая к Николаю. Но, встретив глухое молчание, осекся. – Есть что-то, чего я не знаю?
– Шестьдесят тысяч штыков, – выплюнул великий князь и побрел к себе.
Но Голицын был тем и хорош, что молчать не собирался. Помочь он не мог, однако шум поднял.
– Надо немедленно созвать Совет! Надо вскрыть документы! Такова была воля его величества!
Поскольку все члены Совета топтались во дворце, собрать их в одной комнате и запереть дверь на ключ не составило труда. Здесь никто ничего не решал. Но квохтать предоставлялась полная возможность. Принесли ларец с пакетом, на котором собственной рукой благословенного монарха было начертано: «Хранить впредь до моего востребования. В случае моей кончины вскрыть прежде всякого другого действия».
– Этого нельзя делать! – Милорадович один возражал против прочтения документов.
– Господин граф, проявите уважение к воле своего императора. – За два дня Голицын был первым, кто успешно выдержал давление генерал-губернатора.
– Хорошо, – нехотя бросил Михаил Андреевич. – Но, согласно закону, государем должен стать старший после покойного, то есть Константин.
Сановники потянулись к ларцу. Печати были сломлены, акты прочитаны.
– Теперь вы видите, что присяга ложна! – возопил Голицын, подпрыгивая со стула.
– Его высочество Николай Павлович знал об этих документах, когда целовал крест, – бросил Милорадович.
– Нам надо тоже присягнуть Константину, – подал голос престарелый адмирал Мордвинов.
– Нет! Нет! – закричали другие. – Николаю!
– Идемте к его высочеству.
Это был выход. Сложить с себя всякую ответственность и заставить великого князя освободить их от рокового решения. Предложение исходило от графа Литы, старого мальтийского кавалера, тонкого дипломата и мистика.
Никса нашли, хотя он и старался спрятаться в своих покоях. Ему пока в голову не приходило, что депутации обеспокоенных подданных станут наносить визиты через каждый час.
– По воле покойного государя мы признаем вас законным императором, – заявил с поклоном Лита. – Вы один вправе разрешить наши сомнения и отвести к присяге.
Великий князь застонал. За сегодняшний день его в третий раз заставляли организовывать собственные похороны! Вереница высших чиновников потянулась за царевичем. Дорогой они миновали пост внутреннего караула возле домовой часовни. Там стоял аналой с крестом и Евангелием на нем. Дежурил первый взвод государевой роты Преображенского полка.
– Куда это вы, господа, ломитесь? – крякнул солдат, преградив дорогу.
– Присяга, – отвечали ему. – Император преставился.
– Ничего не знаем.
Тем временем Николай отстал, задержанный докладом о присяге по корпусам. Вперед выступил комендант Петербурга Башуцкий и пустился объяснять солдатам, что к чему.
– Мы не можем поверить на слово, – возразил ротный. – Благодетель наш даже не болел.
– Измена! – глухо загудели другие.
– Вы с кем разговариваете! – гаркнул Милорадович. – Не знаете, кто я?
Ротный было отпрянул, но снова занял свое место.
– Воля ваша, а пропустить не можем. Пусть его высочество нам скажет.
На пороге возник бледный Николай. Увидев наклоненные штыки и красные от натуги лица спорщиков, он поднял руку.
– Отставить! Нет измены. Государь скончался. Теперь нам батюшка – император Константин Павлович.
Солдаты опустили ружья и начали креститься. Советники беспрепятственно прошли к алтарю. А Никс бросил на Милорадовича колкий взгляд: «Значит, не все штыки в городе ваши?»
29 ноября 1825 года.
– Что во дворце? – Госпожа Бенкендорф сидела напротив мужа и внимательно следила за тем, чтобы он доел весь суп.
Шурка скреб по дну ложкой, набивал лапшу за щеки и удивлялся, почему русские жены с таким остервенением кормят мужей.
– Да ничего. Был в Кавалергардском зале. Потолокся. Видел Николая Павловича. Под арестом.
Достойная дама ахнула.
– Как это?
– Шучу, – досадливо отмахнулся генерал. – Просто Милорадович ходит за ним по пятам. Как часовой. Ни на минуту не оставляет. Я вообще сомневаюсь, можно ли с ним поговорить без свидетелей.
Тут Александра Христофоровича посетила счастливая мысль, и пока он ее думал, лапша как-то сама собой проскочила в горло.
– Знаешь, матушка, – сказал генерал после некоторого молчания, – я сегодня еще раз схожу во дворец. Под вечер. Ты ложись, не жди меня.
Госпожа Бенкендорф повздыхала, но не стала возражать, хотя обычно косо посматривала на попытки своего благоверного провести вечерок вдали от семейного очага.
Часов около восьми Александр Христофорович поднялся по Комендантской лестнице, миновал несколько залов и устремился к Кавалергардской комнате, где народу было существенно меньше, чем утром. После развода караулов гвардейские офицеры обычно собирались здесь, чтобы разузнать новости.
Бенкендорф остановился у стены и начал разглядывать публику. Помимо привычных рож в глаза бросался толстенький лысоватый господин средних лет – бывший адъютант цесаревича Опочинин, давно живший в отставке, а тут вдруг занадобившийся сильным мира сего. Удивило и присутствие князя Сергея Трубецкого, высокого, изящного, с узким лицом-клинышком и лукавой улыбкой распутного пастушка из пасторали. Он служил в Киеве, и какого черта делал здесь, бог весть?
Улучив момент, Александр Христофорович выскользнул за стеклянные высокие двери зала на внутреннюю лестницу. Здесь не стоял караул. Один пролет, и он в жилых покоях. Дерзость неслыханная. Но и положение сейчас особое. Уверенности Бенкендорфу было не занимать. Когда он наткнулся-таки на дворцовый караул, мирно топавший к посту на первом этаже, никому в голову не пришло его задержать. Генерал прошагал мимо и уже через пару минут остановился перед комнатами вдовствующей императрицы. Дорогу ему преградила камер-фрау, но, узнав сына старинной подруги своей госпожи, расплылась в улыбке.
