Сын графа Монте-Кристо - Лермин Александр (первая книга TXT) 📗
— Орден предлагает вам пост первого министра при короле,— отчеканил Веллегри.
На лбу маркиза выступил холодный пот, он знал, что при могуществе ордена это обещание будет выполнено непременно. Маркиз де Фужерез — первый министр! С этим постом были связаны влияние, сила, богатство…
— Вы упомянули о важной услуге и верной гарантии,— сказал он, тяжело вздохнув.— Я прошу вас — объясните подробнее…
— С вашего позволения, я сначала буду говорить об услуге,— спокойно ответил Веллегри.— Она даст вам возможность принести громадную пользу святому престолу и католицизму.
Как бы ослепленный блеском открывавшейся перед ним перспективы, Фужерез закрыл глаза.
— Вам, конечно, известно, маркиз,— продолжал итальянец,— что по закону, изданному в 1764 году, иезуиты были изгнаны из Франции. Два года тому назад Его Величество дозволил изгнанникам назваться «отцами веры» и на время снова поселиться в королевстве. Монарх-благодетель не осмелился сделать для нас большего. Теперь же наступил момент, чтобы вознаградить иезуитов за долгие годы страданий и гонений, которым необходимо сразу положить конец. Мы стремимся к тому, чтобы нам торжественно были возвращены наши права, чтобы орден снова мог носить прежнее название, свободно поднять голову и пользоваться, как и прежде, всеми привилегиями. С этой целью мы требуем издания не королевского эдикта, но непреложного, прямого закона, исходящего из палаты пэров. Дело это нелегкое, и тот, кто возьмется за его осуществление, возложит на себя большое бремя: он должен обладать красноречием, убедительностью, энергией и опытностью. Работа трудная, но велика и награда! Человек, которому мы предоставим министерский пост, может достигнуть всего… Можете ли вы быть им, маркиз?
Фужерез встал.
— Да,— сказал он решительным тоном.— Я шутя преодолею все препятствия, достигну цели…
— При нашем содействии,— перебил его иезуит. — Мы уже имеем на своей стороне значительную партию, и вам будет нетрудно с помощью обещаний и ловких инсинуаций завоевать умы.
— Я ваш телом и душой! — вскричал маркиз.— И сегодня же…
— Погодите немного,— перебил его иезуит быстро,— я упомянул еще о гарантии…
— Неужели вам недостаточно честного слова дворянина? — гордо спросил Фужерез.
Веллегри не обратил никакого внимания на эту фразу и продолжал:
— Человек, облеченный безграничным доверием ордена, которому последний даст в руки оружие для несомненной победы, должен быть скован с нами неразрывными узами.
Маркиз в изумлении взглянул на иезуита, который спокойно продолжал:
— Давно известно, что золотые узы — самые крепкие, и на этом мы и основываем свои гарантии. Как секретарь ордена я уполномочен спросить вас, маркиз, угодно ли вам оказать нам поддержку, основав в Тоскане и Парме общежитие, вроде тех, которые основаны в Монруже и Сент-Ашеле?
— Конечно,— пробормотал испуганный столь грандиозным требованием Фужерез,— я вполне готов оказать эту поддержку, но я желал бы заранее знать, какая приблизительно нужна для этого сумма. Мое состояние в данную минуту немного расстроено и…
— Успокойтесь! — сухо перебил его Веллегри.— Эта сумма сравнительно невелика.
Фужерез вздохнул свободней.
— Для основания упомянутых общежитий — а это дело, которое прославит ваше имя навеки — необходимо иметь немного: всего миллион франков.
— Миллион франков? — повторил пораженный Фужерез.
— Внося эту сравнительно ничтожную сумму, вы можете достичь многого. Людей, желающих оказать поддержку ордену, немало… но мы обратились к вам.
— Миллион франков! — простонал Фужерез.— Где я его достану? Заложив и продав все мои имения, я не выручу и четверти этой суммы.
— Итак, вы отказываетесь? — спросил Веллегри.
— Сохрани меня Бог! Но я, право, не знаю…
— Нам известно, что вы очень богаты, маркиз, и потому…
— Вы ошибаетесь: я разорен, окончательно разорен!
— Не верю этому. Ваш отец оставил вам громадное состояние, и вы не могли прожить его в столь короткое время,— возразил Веллегри.
— Меня обманули, граф, и мошенническим образом лишили наследства,— жалобным тоном произнес Фужерез.
Итальянец встал.
— Маркиз,— сказал он ледяным тоном,— я не привык выпрашивать и торговаться… Вы не желаете мира, и поэтому я объявляю вам войну!
— Войну? — повторил смущенный Фужерез.— Что вы этим хотите сказать?
— Сейчас я вам все объясню. Когда орден удостаивает своим доверием такого человека, как вы, посвящая его в свои тайны, то он в запасе всегда имеет оружие… на всякий случаи. Вы хотите идти против нас…
— Мне идти против вас? Никогда!
— Мы приняли все меры к тому, чтобы этого не случилось,— с иронией в голосе возразил Веллегри.— Вот наш ультиматум: вы принимаете наше предложение и в пятидневный срок вносите упомянутую сумму, иначе известные документы попадут к государственному прокурору!
Фужерез вздрогнул, зубы его застучали, и он почти беззвучно произнес:
— Я… вас… не понимаю…
— Так знайте же, что подложные векселя, подписанные виконтом де Тализаком, находятся в наших руках.
— Подложные векселя? Не может быть! — с отчаянием вскричал маркиз.— Мой сын не преступник.
— Спросите его самого,— холодно возразил Веллегри и взялся за шляпу.— Даю вам срок для размышления, маркиз. Я буду ожидать вашего ответа.
— Это ваше последнее слово, граф?
— Да, в пятидневный срок наше дело должно быть возбуждено в палате пэров…
— Я завтра же начну хлопотать,— поспешно сказал маркиз.
— Начинайте, но не забудьте о необходимости гарантии… До свидания!
Итальянец удалился.
Маркиз в изнеможении упал в кресло.
Из-за портьеры неслышно вышел Симон и сказал:
— Не предавайтесь отчаянию, маркиз: это дело поправимо. Напишите святым отцам, что деньги будут внесены к сроку.
— Я не понимаю тебя.
— Фанфаро в тюрьме…
— Но его не приговорят к смертной казни.
— И не нужно: мы его сами устраним.
— Устраним?
— Да, маркиз. Вы вступите в права наследства Фужерезов и займете министерский пост.
— Симон, ты бредишь наяву?
— Нет, маркиз. Я знаю лишь одно — я убью Фанфаро!
24. Процесс
Как во всех политических процессах, приговор был предрешен заранее. Введенный в зал суда Фанфаро в первый раз увидел человека, согласившегося принять на себя роль мнимого цареубийцы, и по лицу гимнаста скользнула презрительная улыбка, когда он узнал в нем Робекаля. Негодяй едва держался на ногах. Зубы его стучали, и капли холодного пота выступили на лбу.
Будучи полупьяным, Робекаль за деньги согласился на предложение Симона. Теперь же он понял, что рискует головой, и из наглеца превратился в жалкого труса.
По прочтении обвинительного акта начался допрос подсудимых.
Фанфаро в немногих словах дал свои показания. Он обрисовал личность Робекаля за время его службы в труппе Жирделя, рассказал, как акробат, перепилив цепь, покушался в Сент-Аме на жизнь своего хозяина, спокойно и просто изложил все обстоятельства дела, поселив в судьях убеждение в своей полной искренности.
Робекаль с горькими слезами показал, что он, находясь под влиянием Фанфаро, решился на покушение, в чем вполне раскаивается.
— Слава и благодарение Всевышнему, сохранившему жизнь нашего обожаемого монарха, за которого я охотно пожертвовал бы своей жизнью! — так закончил свой рассказ подсудимый и залился слезами.
Это очевидно притворное раскаяние произвело все же на публику благоприятное впечатление. Председатель обратился к Фанфаро:
— Подсудимый, вы обвиняетесь в том, что состоите членом тайного общества, известного под названием «Союз поборников права». Признаете ли вы себя виновным?
— Я — француз,— ответил Фанфаро,— и стою на стороне людей, стремящихся к спасению родины.
— И для этого «спасения» вы прибегли к вероломному убийству? — строго спросил его председатель.
— Я никогда не был убийцей,— холодно возразил молодой человек,— называйте так тех, которые с помощью чужеземцев терзали Францию только для того, чтобы укрепить свой расшатавшийся престол.
