Книга алхимика(Роман) - Уильямс Адам (читаемые книги читать txt) 📗
Неожиданно меня затрясло от ужаса.
— Нет, не уходи, — пролепетал я, — не уходи… Молю тебя… Останься…
Сократ пропал. Начал таять Саид. Перед тем как исчезнуть окончательно, он доброжелательно мне улыбнулся и кивнул — совсем как в моей юности, когда я во время занятий правильно отвечал на его вопрос.
Меня снова окутала кромешная тьма. Я услышал шорох крысиных лап. В ноздри ударила вонь. Живот сводило от голода, а руки ныли от укусов насекомых. Звякнув цепями, я понурил голову и заплакал.
— Неужели это было так сложно? — раздался голос Исы в моей голове.
— Да, — всхлипнул я, — очень.
— Считаешь, что ты поступил правильно?
— Да, — сморгнув слезу, ответил я, — но я буду по нему тосковать.
Так ко мне начал возвращаться рассудок, который я потерял, не в силах вынести потерю друга и учителя. Процесс оказался долгим, и я еще неоднократно погружался в сладкий мир иллюзий, но всякий раз лекарь Иса или, точнее, тот уголок моего сознания, что порождал его, приходил ко мне на помощь.
Как Иса появился, так он и покинул меня — тихо и без лишнего шума.
— Мне пора, Самуил, — сказал он как-то раз по прошествии нескольких месяцев. — К тебе вернулся рассудок. У тебя удивительная воля к жизни. Именно поэтому ты все еще жив. Я же больше ничем не могу тебе помочь. Дальше тебе придется обходиться без меня.
— Но если тебя породил мой разум, значит, ты снова сможешь прийти ко мне на помощь?
— Человеку в здравом уме привидения не являются.
— Но ты же говорил, что ты плод моего воображения, а не привидение, — возразил я.
Он одарил меня странной грустной улыбкой, помахал рукой и пропал.
Больше я никогда его не видел. Не довелось мне повидаться с лекарем Исой и во плоти. Как я потом узнал, он погиб в битве при Аледо. Как раз когда это случилось, его призрак впервые навестил меня в тюрьме. Я так и не смог найти правдоподобного объяснения произошедшему.
Всего через несколько часов после того, как воображаемый лекарь объявил, что разум полностью вернулся ко мне, в коридоре послышались голоса. Дверь моей камеры с лязгом распахнулась, и когда мои глаза привыкли к свету факелов, я узнал Джанифу, которая с разрешения эмира пришла, чтобы освободить меня.
Как это все получилось? Не знаю. Простое совпадение? Не думаю. Как ни пытался, я не смог найти ответы на эти вопросы.
Глава 2
В которой я рассказываю о затруднительном положении, в котором очутился принц, и о том, как эмир устроил прощальное торжество.
Меня закутали в одеяло и покормили жидкой кашицей с кусочками курицы. Когда выяснилось, что я с трудом, но все же могу стоять на трясущихся ногах, меня отвели в гарем. Там уже ждал огромный бассейн, наполненный по приказу Джанифы горячей водой. Увидев, в сколь ужасном состоянии я нахожусь, наложницы эмира разрыдались от жалости. На этот раз, когда я опустился в бассейн, никто не смеялся. Возможно, я вызывал у них отвращение, и все же девушки, всегда относившиеся ко мне с нежностью и добротой, аккуратно меня вымыли.
Когда из моих язв извлекли всех личинок, грязь смыли, а воду спустили, две красавицы сбрили волосы на моей голове и всем теле, а три другие перевязали раны, умастили притираниями ссадины и с ног до головы осыпали тальком. Потом, когда я облачился в новую одежду, Джанифа проводила меня в покои эмира, где уже ждал Абу.
— Мой бедный милый Иосиф! — воскликнул он. Ковыляя, эмир подошел ко мне и заключил в объятия.
Меня удивило, как сильно он постарел. Не ускользнуло от моего внимания и то, что обе его ноги были перебинтованы. По всей видимости, в мое отсутствие Абу никто не отворял кровь и у него разыгралась подагра.
— Как же мне тебя не хватало, — продолжил эмир, — ты даже представить не можешь, сколько лекарей я сменил после того, как ты оставил нас. Ни один из них и в подметки тебе не годится. Ни один! Как же я рад, что ты вернулся.
— Вообще-то, все это время я был рядом, — ответил я, ткнув пальцем в пол, покрытый сверкающей бело-голубой плиткой. Где-то под ним, в подвалах, находилась тюрьма.
— Это верно. — Глаза Абу расширились, а пухлые губы задрожали от волнения. — Произошло ужасное недоразумение. Чудовищное. Стоит мне подумать о том, скольким мы тебе обязаны… — Эмир с виноватым видом скомкал фразу, пробубнив что-то невнятное.
— Я все рассказала эмиру, Самуил, и он очень тебе признателен, — вступила в разговор Джанифа. — То, что мы пытались сделать, было во благо страны. Теперь это понимает даже Азиз.
— Азиз? — недоверчиво переспросил я. Когда меня выпустили, я решил, что его, верно, сняли с должности. — Так он все еще визирь?
— Еще бы! Он наш спаситель, — отозвалась Джанифа. — На прошлой неделе Азиз вернулся с войны. С помощью своих солдат он сместил мерзавцев, которые распоряжались здесь всем в его отсутствие. Главных негодяев казнил, а остальных бросил в тюрьму. Как мы выяснили на своей шкуре, Ефрем был не самым худшим из них. Твари, которых этот змей уговорил Азиза назначить на высокие должности, оказались еще хуже, чем их благодетель. Азиз уехал на войну, Ефрема не было в живых… Вот они и стали грабить страну. Не суди моего брата строго. Он был, по сути дела, пленником этих зловредных крючкотворов, которые заставляли его подписывать законы один другого ужаснее. Ты просто не представляешь, какой тут творился кошмар, пока ты сидел в темнице. Я, как и ты, была заключена под стражу, но до меня доходили рассказы о совершенно немыслимых вещах. Вымогательства, грабежи… Причем страдали не только христиане, но и иудеи, и мусульмане. Когда верховный факих попытался им воспротивиться, они посадили под замок и его. Уважаемых женщин похищали и подвергали чудовищным унижениям, пока их мужья не выплачивали выкуп. А налоги! Их подняли так, что у простого народа едва хватало денег на еду. И никто ничего не мог сделать. Город был в руках тайной службы сыска, которую организовал Ефрем. Она грабила и убивала кого вздумается. Ах, Самуил, ты даже представить не можешь, что тут творилось!
Я в изумлении уставился на нее. Что она хотела сказать? Я должен быть признателен за то, что меня избавили от всех этих испытаний, продержав два года в темнице на цепи?
— Одним словом, Азиз навел порядок, — бодрым голосом продолжила она. — Он избавил нас от этих кровопийц и выпустил на свободу всех, кого они ввергли в узилища, в том числе и христиан. И знаешь, Самуил, у жителей Мишката снова появилась надежда. Раны затягиваются. Азиз объявил, что те из христиан, кто хочет покинуть пределы эмирата, могут это сделать беспрепятственно. Сам понимаешь, они пострадали больше других, многие озлобились и уехали, но есть и те, кто остался. И это добрый знак — знак того, что Мишкат, возможно, когда-нибудь станет таким, как прежде. Ну, разве ты не рад, Самуил? Мы ведь за это и боролись. Получается, мы добились своего.
— Как повезло Азизу! Сколько же у него козлов отпущения, на которых он может свалить вину за беды, причина которых в первую очередь его же собственная глупость.
— Ну, будет тебе, Иосиф, — с укором проворчал эмир, — ты, конечно, тоже пострадал, но можно проявить хотя бы чуточку снисходительности. Мой внучатый племянник был юн и неопытен… А какой негодяй ходил у него в советниках! Сейчас он стал совсем другим, он исправил допущенные ошибки. Как-никак он издал указ, в котором объявил о прощении и освобождении всех…
— При всем уважении, о великий эмир, перемены, произошедшие с Азизом, не воскресят ни Саида, ни других жертв.
Мне было плевать, что мои слова звучат оскорбительно. Я слишком разозлился. По всей видимости, рассудок ко мне вернулся, но я не был готов вдруг взять и забыть обо всем случившемся.
— Госпожа Джанифа, если вы помните, мы боролись и за то, чтобы спасти вашу внучатую племянницу от чудовищного брака. Хотите сказать, Азизу под силу своим указом выпустить и ее из проклятого гарема в Маракеше, или где там еще Айше суждено прозябать до конца своих дней?
