Меч Королей (ЛП) - Корнуэлл Бернард (прочитать книгу .txt) 📗
— Вы должны закрыть ворота! — ревел Этельхельм.
— С нами Бог! — отец Ода уже охрип.
Люди в наших задних рядах кричали, призывая нас убивать. Стонали раненые, вопили умирающие, все вокруг пропахло битвой — кровью и дерьмом.
— Держать строй! — проревел я.
Не то копье, не то сакс чиркнули мне по левому бедру, Финан сделал выпад. Копейщик из второго ряда перешагнул через тело Румвальда, и его щит коснулся моего. Он продержался ровно столько, чтобы ткнуть разок копьем, а потом топор глубоко врубился ему в плечо, и он упал рядом со своим господином, затем этот же светловолосый воин с окровавленной бородой рубанул меня секирой, я поднял щит, защищаясь, увидел, как расщепилась от удара доска, резко опустил щит и полоснул мечом ему по глазам.
Он отшатнулся, другой воин занял место умирающего возле меня мерсийца и вонзил укороченное копье блондину в пах. Секира выпала из его рук, воин закричал в агонии и, подобно Вармунду, повалился на колени. Мертвые и умирающие лежали между нами и врагом, которому приходилось идти по телам, чтобы добраться до нас и прорубить путь к воротам. Барабаны все еще стучали, щиты раскалывались, западные саксы теснили нас к воротам своей массой.
Потом я услышал рев за спиной, крики, топот копыт, и что-то ударило меня в спину, откинув на колени, я поднял голову и увидел всадника, бросающего длинное копье над моей головой. Появились и другие всадники. Мерсийцы разразились криками. Мне удалось встать. Финан бросил сакс и извлек Похититель душ, потому что всадники оттеснили западных саксов, дав нам теперь возможность размахивать длинными мечами.
— Сломайте их стену! — проревел кто-то, и я мельком увидел Этельстана, его отполированный шлем, увенчанный золотой короной, сиял. Этельстан направил своего жеребца в ряды западных саксов. Пришел король-воин, в великолепии золота и безжалостной стали, он рубил мечом, повергая врагов. Воины спешили к нему, нанося удары копьями, и внезапно враг дрогнул. Их стена рассыпалась. Длинные копья мерсийских всадников глубоко погрузились в ряды западных саксов. В другой день, в другой битве, это не имело бы значения. Лошадей легко ранить, а запаниковавшая лошадь только помеха всаднику, но в тот день у ворот калек всадники яростно ворвались в стену щитов, ведомые королем, который хотел сражаться и лично вел свои войска. По груди его жеребца текла кровь, но конь рвался вперед, вставал на дыбы, бил тяжелыми копытами, а Этельстан призывал воинов атаковать, его длинный меч алел кровью, и наша стена щитов, получившая шанс на жизнь, обрела новые силы. Наша стена щитов, такая короткая и уязвимая, теперь двинулась вперед. Бритвульф вернулся и присоединился к атаке, призывая своих людей идти за ним, а потом всадники Этельстана прорвали стену щитов противника, и западные саксы в панике побежали.
Потому что один король пришел, а другой — сбежал.
— Господи Иисусе, — проронил Финан.
Мы сидели на самой первой ступеньке лестницы, ведущей к крепостным валам, которые так быстро зачистили от врагов. Я снял шлем и бросил его на землю.
— Ну и жара, — сказал я.
— Лето, — мрачно заметил Финан.
Всё больше людей Этельстана прибывали через ворота. Восточные англы, которые сначала нам угрожали, побросали щиты и, казалось, потеряли интерес к происходящему в городе. Несколько человек пошли обратно к воротам в поисках эля, не обращая внимания на нас, как и мы на них. Иммар принес мне Осиное жало. Оно лежало на земле передо мной в ожидании чистки, Вздох змея покоился у меня на коленях, я гладил клинок и едва мог поверить, что снова обрел его.
— Ты выпотрошил этого ублюдка, — сказал Финан, кивнув в сторону трупа Вармунда. От стены щитов Этельхельма осталось еще четыре или пять десятков трупов. Раненым помогали отползти в тень, где они и стонали.
— Он был проворен, — сказал я, — но неуклюж. Я такого не ожидал. Я думал, он лучше.
— Но здоровенный говнюк.
— Здоровенный, — согласился я и посмотрел на свое левое бедро.
Кровотечение прекратилось. Рана была неглубокой, и я засмеялся.
— Что смешного? — спросил Финан.
— Я дал клятву.
— Ты всегда был идиотом.
Я кивнул.
— Я поклялся убить Этельхельма и Этельвирда и не сделал этого.
— Ты пытался.
— Я пытался сдержать клятву, — ответил я.
— Вероятно, они уже мертвы, — сказал Финан, — и они остались бы живы, не захвати ты ворота, так что да, ты сдержал клятву. А если они еще живы, то это ненадолго.
Я смотрел на город, где продолжалось побоище.
— Хотя было бы неплохо убить их обоих, — задумчиво сказал я.
— Ради всего святого, ты сделал достаточно!
— Мы сделали достаточно, — поправил его я.
Этельстан и его люди рыскали по улицам и переулкам Лундена, разыскивая Этельхельма, Этельвирда и их сторонников, которых осталось немного. Восточные англы не захотели воевать за них, а многие западные саксы просто побросали щиты и оружие. Хваленая армия Этельхельма, столь большая, каких не видели в Британии уже много лет, оказалась хрупкой, как яйцо. Этельстан стал королем.
И в тот вечер, когда заходящее солнце окрасило дым над Лунденом в багровые тона, король послал за мной. Теперь он стал королем Уэссекса, королем Восточной Англии и королем Мерсии.
— Это всё одна страна, — сказал он мне в ту ночь.
Мы сидели в большом зале Лунденского дворца, изначально построенном для королей Мерсии, который позже занял Альфред Уэссекский, а затем его сын Эдуард Уэссекский. Теперь дворец принадлежал Этельстану, но какому Этельстану? Инглаландскому? Я посмотрел в его темные, умные глаза, такие же, как глаза его деда Альфреда, и понял, что он думает о четвертом королевстве саксов — Нортумбрии.
— Ты дал клятву, мой король, — напомнил я ему.
— Да, это так, — согласился он, глядя не на меня, а в зал, где командиры его отрядов собрались за двумя длинными столами.
Там сидели и Финан с Бритвульфом, и Витгар, и Меревал. Все пили эль или вино, потому что это был пир, праздник, и победители вкушали пищу побежденных. Некоторые побежденные западные саксы тоже присутствовали — те, кто быстро сдался и поклялся в верности победителю. Большинство все еще не сняли кольчуг, хотя Этельстан снял с себя доспехи и щеголял дорогой черной туникой под темно-синим плащом, подол которого был расшит золотой нитью. На шее короля висела золотая цепь с золотым крестом, а на голове был простой золотой обруч.
Уже не мальчишка, которого я защищал долгие годы, когда враги пытались его уничтожить. Теперь у него было суровое лицо короля-воина. И выглядел он как король: высокий, с прямой осанкой, привлекательный, но не поэтому враги называли его Фэгер Кнапа, Красавчик. Они дали это ироничное имя, потому что Этельстан отрастил длинные темные волосы и переплел их золотыми нитями. Перед пиром, когда меня позвали к королевскому столу, он заметил, что я смотрю на сверкающие под золотым обручем пряди, и бросил на меня вызывающий взгляд.
— Король, — сказал он, защищаясь, — должен выглядеть по-королевски.
— Конечно, должен, мой король, — ответил я. Он посмотрел на меня умными глазами, оценивая, не издеваюсь ли я, но не успел ответить, потому что я опустился на одно колено. — Я рад твоей победе, мой король, — произнес я смиренно.
— А я благодарен за всё, что ты сделал, — ответил он, поднял меня и настоял, чтобы я сел по правую руку от него, где, глядя на пирующих воинов, я только что напомнил ему о клятве, которую он мне дал.
— Верно, я поклялся, — сказал он. — Поклялся не вторгаться в Нортумбрию, пока ты жив. — Он замолчал и потянулся к серебряному кувшину с выгравированным оленем Этельхельма. — И можешь быть уверен, что я помню о клятве. — Его голос звучал сдержанно, и Этельстан все еще смотрел в зал, но потом повернулся ко мне и улыбнулся. — И я благодарю Бога, что ты жив, лорд Утред. — Он налил мне вина из кувшина. — Мне сказали, что ты спас королеву Эдгиву?
— Да, мой король. — Мне все еще было странно обращаться к нему так же, как я обращался к его деду. — Насколько я знаю, она в безопасности в Беббанбурге.
