American’eц (Жизнь и удивительные приключения авантюриста графа Фёдора Ивановича Толстого) - Миропольский Дмитрий
Разгневанный Баранов собрал войско — больше сотни своих промысловиков и сотен пять жителей окрестных земель, которые враждовали с тлинкитами: алеутов, чугачей, кадьякских эскимосов… Ради такого случая он даже раздал туземным воинам полсотни ружей — сколько было в запасе. Может, и продал бы, но торговля оружием у русских находилась под запретом. О дате прибытия экспедиции Александр Андреевич не знал даже приблизительно, а потому под конец весны выступил в поход с намерением покарать вероломных колюжей…
…так что «Нева» правителя Русской Америки на Кадьяке уже не застала. Фёдор Иванович этим весьма огорчился, но ненадолго. Лисянский велел как можно скорее разгрузить и переоснастить корабль, чтобы вернуть ему боевые кондиции, отправиться следом за Барановым на Ситку и поддержать артиллерийским огнём. Дополнительные пушки, которые Крузенштерн передал Лисянскому, ослабив притом свою военную мощь, теперь были очень кстати. Фёдор Иванович во время стоянки снова оказался при деле и, как на прежнем судне, обучал канониров особенным премудростям стрельбы.
— Что, ваше преподобие, — со смехом говорил он Гедеону, — мои-то умения прежде ваших понадобились!
Иеромонах соглашался, но и ему было не до печали: книги наконец-то выгрузили — пришла пора их по школьным полкам расставлять и людей учить.
В спешной подготовке к войне путешественники толком не успели насладиться ни мягкой летней погодой, ни красотами изумрудного Кадьяка, ни живописными водопадами в горах, ни даже богатейшей охотой. Через две недели полсотни плоскодонных алеутских байдарок выстроились в длинную вереницу и потянули за собой «Неву» прочь из Петровской гавани Кадьяка. Пятнадцатого августа Лисянский велел ставить паруса и взял курс на восток. Фёдор Иванович спросил капитана:
— Может, проверим, как ребята мои наловчились? — и кивнул назад. Там в нескольких кабельтовах маячил американский торговый корабль. Этот соглядатай караулил русских во всё время стоянки, а когда «Нева» вышла из гавани, — увязался следом. Лисянскому конвой тоже не нравился, но не настолько, чтобы его расстрелять.
— Я бы их припугнул просто. Один залп с одного борта для острастки… Море большое, с какой стати они за нами тащатся? — уговаривал Фёдор Иванович, но капитан постановил:
— Они нас не трогают, и мы их трогать не будем.
Торговец шёл следом за «Невой» все пять дней пути, как привязанный, и скрылся из виду, только когда шлюп встал на якорь у входа в просторный Ситкинский залив, чтобы не разминуться с Барановым.
Воды залива были тихи. Гористый остров смотрелся безжизненным. Его покрывал густой лес, и ни людей, ни жилищ, ни хотя одного дымка от разведённого костра даже в зрительные трубы заметить не удавалось. Индейская крепость должна была стоять в глубине залива, но приближаться к берегу в её поисках Лисянский не спешил.
Фёдор Иванович предлагал отправить его на шлюпке для разведки или позволить хотя бы заняться промером глубин в отсутствие местного лоцмана. Графа поддерживали лейтенанты Арбузов и Повалишин, весьма наслышанные о нукугивском геройстве поручика и такие же нетерпеливые, как он. Однако капитан был неумолим.
— Ждём Баранова! Колюжам тут известна каждая заводь, каждый куст, — говорил он. — А мы не знаем ни сколько их, ни как вооружены, ни как воевать приучены. Только ясно, что на саблях рубиться с его сиятельством они не станут. Враз перестреляют всех, как зайцев, из засады, вы и лиц-то их не увидите… Вот Баранова дождёмся, тогда и посмотрим, кто кого.
Ждать пришлось больше месяца: «Нева» добралась к Ситке морем напрямую, а местное войско проделало долгий путь. Александр Андреевич как опытный военачальник обезопасил свой тыл, идучи проливами через всю тлинкитскую страну, мимо всех островов, и наводя страх на окрестные селения: ни один житель не должен был явиться оттуда на помощь крепости Шисги-Нуву. Притом Баранов велел не чинить пустой расправы и поступил по справедливости — сжёг только те два посёлка, откуда происходили родом убийцы русских промысловиков.
Лето тем временем окончилось. Погода у Ситки стояла сродни петербургской — остров располагался почти на той широте, что и столица России, всего двумя градусами южнее; поправку в здешний климат вносила близость Тихого океана. С приходом осени похолодало, зарядили мелкие дожди… Фёдор Иванович порою муштровал канониров и, лишившись общества Гедеона, коротал время в компании макако-араньи, бутылки и ароматной трубки, благо на «Неву» енотов не взяли и портить бразильский табак было некому.
— Близок локоть, да не укусишь, — в тоске приговаривал граф, сквозь рюмку глядя на недосягаемый берег.
Наконец, в двадцатых числах сентября, к «Неве» приблизились два небольших двухмачтовых судна Российско-Американской компании и тоже встали на якорь в заливе. Следом стали прибывать байдары алеутов, и ещё три одномачтовых компанейских бота подошли в сопровождении байдарок и каноэ. Число туземных воинов за время похода возросло до восьми сотен. Вся флотилия была в сборе…
…и Александр Андреевич Баранов ступил на борт «Невы». Вид он имел отнюдь не геройский: Фёдор Иванович неожиданно для себя увидал тщедушного немолодого человека с совершенно лысой головой. Однако внимательные глаза Баранова выдавали недюжинный ум, и речь правитель сразу повёл к делу.
— Бунтуют всего шесть колюжских домов со своими предводителями, — говорил Александр Андреевич. — Думаю, их человек пятьсот наберётся. Перевес вроде в нашу пользу, но с той стороны лучшие воины, и главный у них — вождь Катлиан. Это хи-итрая змея! С ним заодно шаман Стунуку, его тоже знаю. Сражение больше завязывать нам не на руку, они в крепости оборону держат, и так просто их оттуда не выкуришь. Прошу послушать, господа, как мы поступать станем…
Баранов принял командование операцией: капитан Лисянский со всеми офицерами не состояли сейчас на военной службе, а подчинялись Российско-Американской Компании, от которой была снаряжена экспедиция. Сначала на берег отправилась разведка, места в которой для Фёдора Ивановича и Арбузова с Повалишиным снова не нашлось.
— Первыми туземцы пойдут, за ними промысловики, — распорядился командующий.
Молодые офицеры скоро смогли убедиться, как был прав капитан, удерживая их от высадки на берег. Конечно, притаившиеся тлинкиты внимательно наблюдали за «Невой», а потом и за всей флотилией. Стоило кадьякским байдарам приблизиться к берегу, как их тут же обстреляли из луков и ружей, убив двух эскимосов.
У Лисянского под бортом стояли в готовности десятивёсельный катер и ялик о четырёх вёслах — их командиры, Арбузов и Повалишин, дождались своего часа. Матросы дружно налегли на вёсла, устье гавани вскипело; промысловики открыли ружейную стрельбу по береговым зарослям, алеуты с эскимосами быстро высадились на берег и пустились в погоню за тлинкитами…
…но Баранов не ошибся: опытные индейские воины растаяли в лесу, и погоня, дойдя до самого пепелища Михайловского форта, вернулась ни с чем. Дальше идти было опасно — тем более на обратном пути преследователи обнаружили, что у погибших эскимосов отрезаны головы: знать, кто-то из колюжей затаился в тылу и оставил грозный знак другим туземцам.
— Лиха беда начало! — подвёл итог Баранов. На следующее утро действовать продолжали по его плану.
Флотилия несколько углубилась в залив, и корабли снова стали на якорь. Канониры, обученные Фёдором Ивановичем, дали залп, который переполошил птиц на несколько миль в округе и картечью посёк прибрежный кустарник. После такой меры предосторожности пять шлюпок с русским отрядом отправились к берегу, недалеко от которого на фоне укрытых лесом гор чернели обгоревшие остатки форта. Александр Андреевич сам возглавил десант, чем навлёк себе особое уважение поручика Толстого и других офицеров.
По сторонам от места высадки не спеша крейсировали на лёгких каноэ индейцы-чугачи: заметив колюжей, они должны были выстрелами указать, откуда грозит опасность. Под командой лейтенанта Арбузова в некотором отдалении за шлюпками десанта следовал гребной катер, вооружённый двумя фальконетами, — эти небольшие пушки могли стрелять двухфунтовыми ядрами размером с яблоко и прикрывали высадку. Фёдора Ивановича к участию в вылазке снова не допустили.
