Книга алхимика(Роман) - Уильямс Адам (читаемые книги читать txt) 📗
Я приложил все силы, чтобы объяснить, какие это сулит опасности. Я сказал, что Иаков производит впечатление здорового человека. Что он бегло цитирует Священное Писание. Что он раз за разом будет повторять те богохульные речи, что уже один раз прозвучали в мечети. Что он настроит против себя всех присутствующих на суде. Что он заставит Азиза вынести ему смертный приговор. — Иаков приведет в ярость эмира, верховного факиха, умму и, главное тебя, Азиз. Он не оставит вам выбора.
В конце концов у принца лопнуло терпение, и он заявил мне, что напрасно тратит со мной время. Мол, мне лучше вернуться к своим книгам и снадобьям, а государственными делами он будет заниматься сам.
Еле переставляя ноги, я вышел вон. За дверями ждал Ефрем.
— Насколько я могу судить, встреча прошла не слишком удачно, — мило улыбнулся он мне. — Если я могу чем-нибудь помочь, друг мой, например замолвить словечко, вы только скажите. — Чуть поклонившись, он проскользнул к Азизу.
Иакова предали смерти на базарной площади. На казнь мы с Паладоном не пошли, в отличие, как это ни странно, от лекаря Исы. Увиденное столь сильно его потрясло, что он еще три дня после этого не появлялся в лечебнице. Чтобы его там подменить, мне пришлось пренебречь своими делами во дворце.
Христиане восприняли казнь далеко не столь болезненно, как я опасался. По большей части они считали содеянное монахом ужасным и сочли приговор справедливым. Пожалуй, они хотели побыстрее забыть обо всем случившемся. Мусульмане в подавляющей массе своей не держали зла на христиан, полагая, что богохульник был одиночкой, который получил по заслугам.
Так или иначе, Азиз решил не рисковать. Впечатлившись красноречием Иакова, которое тот продемонстрировал в суде во время перекрестного допроса, принц приказал сломать ему челюсть, чтобы монах не мог своими речами смущать во время казни толпу.
На этом в истории могла быть поставлена точка. Со временем все забылось бы. Однако на следующей неделе во время пятничной молитвы в старой соборной мечети еще один монах, который проник внутрь, переодевшись мусульманином, подобно Иакову обрушился на Пророка с поношениями и хулой. Его тоже приговорили к пыткам и сожжению.
На этот раз умма выразила явное недовольство. Небольшая группа мусульман отправилась в христианский квартал, где принялась закидывать камнями лавки торговцев, пока Азиз не отправил конницу, положившую конец этим бесчинствам. Затем принц решил обрушить удар на горный монастырь, который полагал главным источником всех бед и гнездилищем богохульников. Он отправил туда войска, но оказалось, что в монастыре нет ни одной живой души. Предав его огню, солдаты вернулись в город с пустыми руками.
В следующую пятницу в двух мечетях на окраине города опять приключилась беда. В одном случае монах, в другом — монахиня снова во время молитвы принялись поносить ислам и Пророка. Виновных предали суду и сожгли. Во избежание погромов Азиз отправил войска с приказом оцепить христианский квартал. Не в силах пробиться сквозь ряды солдат и отомстить обидчикам, разозленная толпа мусульман отправилась в еврейский квартал и подожгла синагогу. Азиз ввел в городе комендантский час.
Это не предотвратило дальнейших происшествий. В центральной городской бане кто-то ударил ножом купца-христианина. Он, к счастью, выжил, мы с лекарем Исой успели его вовремя прооперировать. На следующий день группа молодчиков-христиан забила насмерть мусульманскую семью, державшую прачечную неподалеку от христианского квартала. На это раз толпа мусульман прорвала выставленное Азизом оцепление и сожгла часовню. Солдаты не стали вмешиваться и просто наблюдали за происходящим. Скорее всего, их напугал размер толпы. Погромщики же истолковали бездействие войск как разрешение властей творить все, что вздумается. Начиная с этого момента события вышли из-под контроля.
С наступлением темноты улицы, в нарушение комендантского часа, наполнялись бандами христиан и мусульман. Были новые жертвы и новые поджоги. В еврейском квартале изнасиловали дочку раввина. Христиане обвиняли мусульман, мусульмане — христиан. Виновных так и не нашли.
Эмир, вызвав к себе епископа, верховного раввина и главного факиха, приказал им подписать совместное обращение к народу, осуждающее бесчинства. Документ призывал и евреев, и христиан, и мусульман жить в мире со своими соседями, ссылаясь на давние традиции веротерпимости, бытовавшие в нашем эмирате. В обращении говорилось, что с теми, кто сеет ненависть к иноверцам, разговор будет короткий.
Однако время было упущено. Пока эмир беседовал с раввином, епископом и факихом, шестеро христианских монахов ворвались в маленькую мечеть неподалеку от городских ворот, связали муллу, осквернили михраб, а потом, взяв с минбара Коран, испражнились на святую для каждого мусульманина книгу. На полу молитвенной залы они нацарапали изображение Мухаммеда, пририсовав ему фаллос и рога. Каким-то образом мулле удалось сбежать и позвать на помощь. Двух монахов собравшаяся толпа разорвала на клочки, а четверо сдались подоспевшему конному патрулю. Один из монахов оказался братом Иакова Лукасом.
Их пытали в застенках эмира. Азиз, председательствовавший на суде, куда явилось почти все мусульманское население города, зачитал полученные признательные показания. За городскими волнениями стояла Кастилия. Азиз сообщил о заговоре, задуманном слугой Альфонсо Элдриком и братьями Иаковом и Лукасом, которые на протяжении многих лет шпионили в Мишкате, находясь на службе Кастилии. Целью заговора было восстание, а чтобы оно вспыхнуло, братья сеяли ненависть между христианами, иудеями и мусульманами. Весь последний год Иаков прожил в монастыре, забивая доверчивой братии головы, суля рай и прощение совершенных на земле грехов. Этим монахам предстояло стать факелами, от которых должно было заняться пламя войны. Сочувствовавшие им христиане лишь ждали сигнала к мятежу.
Азиз на суде обратился к мусульманам с зажигательной речью:
— Неужели вы думаете, что эти съежившиеся от страха мерзавцы, которых вы видите перед собой, действовали в одиночку? Их сторонники, что живут в нашем городе, долгие годы плели заговоры. Кто знает, сколько на самом деле христиан на их стороне? Кто знает, какие злодейства они успели замыслить и сотворить, пока мы в наивности своей наслаждались сладким сном доверчивости и терпимости? Бдите, жители Мишката, ибо среди нас враги. Они могут быть нашими соседями, с которыми мы здороваемся как с друзьями каждый день по дороге на базар. Они могут быть купцами, у которых мы покупаем товары. Это неблагодарные твари, пользующиеся нашим расположением и доверием. Мы думали, что они преданы нам, но они служат Кастилии. Братья! Жители Мишката! Нам надо отыскать предателей, всех до последнего, и пока мы этого не сделаем, нам не будет покоя. А когда мы их найдем, то покараем их так же, как и четырех злодеев, которые перед вами, и помощью в том нам будут ножи, крючья и пламя. И мы не остановимся, пока не отчистим наш город от врагов-христиан.
Сразу после оглашения вердикта горожане, разметав стражу, схватили четырех приговоренных монахов и потащили их на центральную площадь. Не дожидаясь палачей, толпа четвертовала осужденных и предала их останки огню.
Азиз наблюдал за всем этим с крыши суда. Он отмел предложения военачальников остановить толпу, направлявшуюся в христианский квартал. Принц стоял и смотрел.
Я не знаю, придумал ли Азиз все сам, или его кто-то надоумил, но в этот день он совершил переворот. Благодаря политике расчетливого невмешательства он подгреб под себя всю власть в государстве. Начиная с этого момента Абу лишь именовался эмиром, а на деле правил визирь.
В ту ночь небо сделалось красным от горящих церквей и купеческих особняков. Первым делом сожгли дом Тоскания, принадлежавший теперь Паладону, поскольку там некогда жили Иаков и Лукас. Паладона не тронули только потому, что в этот момент он был в пещере и, как обычно, трудился над своей мечетью. Толпа не думала униматься. Она не пощадила ни одного христианского дома — ни богатого, ни бедного.
