Высокие башни - Костейн Томас (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Правительство Новой Франции обанкротится и придется закрывать суды, потому что никто не станет платить королевским судьям.
В зале поднялась буря негодования. Судья напрасно колотил линейкой. Затем он сделал знак судебному исполнителю, стоявшему у входа. Тот вытащил изо рта незажженную трубку, ибо в зале судебных заседаний не позволялось курить, и широко распахнул двери.
— Все сейчас покинут зал! — заорал судебный исполнитель. Его никто не услышал, но все поняли, что он имел в виду, и в зале воцарилась тишина.
Судья довольно долго размышлял над тем, что предпринять. Наконец он с отвращением заявил:
— Дело Филиппа Жерара считается закрытым, — и поднялся с кресла.
Бенуа удалось протолкаться в зал суда, и он с интересом следил за происходившими там дебатами. Увидев Фелисите и Филиппа, покидавших вместе зал суда, старый законник покачал головой, и подумал: «Эта девушка слишком хороша для сынка де Марьи!»
Даже зимним днем пляс д'Арме, служившая для города рынком, кишела людьми. Они стояли группками, о чем-то спорили и бурно жестикулировали. Через площадь проносились сани с колокольчиками, и кучера громко кричали и погоняли лошадей. В тавернах стоял шум и гвалт, и когда открывались двери, оттуда доносились дразнящие запахи.
Фелисите и Филипп, не обращая ни на кого внимания, направились в сторону рю Се-Пол. Они долго молчали, а потом Филипп заметил:
— Судья не на шутку обозлился.
— Ну и что? Это отвратительный, злобный старик! К тому же он несправедлив. Надеюсь, что ни одна из его дочерей никогда не выйдет замуж!
— Ты очень смелая, и я тобой любовался.
Они долго шли до часовни и, не сговариваясь, вошли внутрь. Там были люди, стоявшие на коленях перед святынями, и старый сутулый священник. Фелисите и Филипп уселись на заднюю скамью. Потом молодые люди преклонили колени, перекрестились и потупили головы к молитве.
Через несколько минут Фелисите прошептала, не поднимая глаз.
— Филипп!
— Да, Фелисите?
— Я должна тебе кое-что сказать.
Она оставалась в том же положении. Так было легче говорить неприятные вещи, но девушка не могла подыскать правильные слова.
— Филипп, мне придется выйти замуж…
Юноша долго был недвижим, и Фелисите подумала, что, возможно, он ее не расслышал, но потом он ответил голосом, в котором звучала безнадежность.
— Я знал, что такое когда-нибудь случится! А теперь все произойдет очень быстро.
Дверь открылась, и пламя свечей затрепетало. Молодые люди подождали, пока мимо них пройдут верующие.
— Кто этот счастливчик?
— Сын де Марьи. Я выйду за него летом в Париже.
— Сын де Марьи!
Казалось, он хотел еще что-то добавить, но после длинной паузы передумал и снова потупился.
Старый священник шаркал ногами, идя с закрытыми глазами вдоль прохода. Он остановился возле них и шепотом предупредил:
— Никакой болтовни, молодые люди. Сюда приходят для молитв и преклонения, а не для разговоров.
Они могли бы объяснить ему, что пришли в часовню помолиться и вместе прочитать бесчисленное количество раз общую молитву, поскольку в будущем им уже не придется ее читать вдвоем. Но они просто встали и вышли на улицу.
Фелисите и Филипп остановились у кропильницы, не в силах расстаться. Им следовало много сказать друг другу, но они молчали. Да разве можно было что-то объяснить обычными словами! Молодые люди, наверно, так и распрощались бы, если бы Фелисите не нарушила молчание:
— Ты помнишь, как когда-то я сказала, что если семейству ле Мойн понадобится помощь, то даже девушка вроде меня должна быть готова помочь им любым способом.
— Помню, — Филипп принужденно улыбнулся. — Значит, ты собираешься помочь им таким способом?
— Да, Филипп, — шепнула она ему. Они долго молчали.
— Я решил бросить все и отправиться в Луизиану. Возможно, принесу там какую-то пользу, — заявил Филипп.
— Я уверена, — девушка с трудом находила нужные слова, — тебе там будет лучше.
И тут они простились. Фелисите повернула направо, а Филипп — налево.
Глава 14
Завтрак был почти готов, когда Филипп вернулся с прогулки к пристани. Он никогда больше не проходил мимо дома на рю Сен-Пол. С тех пор как они расстались с Фелисите после молитвы в маленькой часовне, юноша ее не видел.
Филипп огляделся, испытывая удовлетворение. Так бывает, когда покончишь с трудным делом. Комнаты опустели, и в углу лежали его вещи и вещи Бонне, запакованные в парусину.
— Завтра на рассвете! — объявил он Бонне, стоявшему с куском мяса в руках и вилкой.
Карп Бонне грустно взглянул на него и кивнул.
— Хозяин, я надеюсь, что мы не совершаем ошибку. Есть ли незамужние женщины в Луизиане? Вы говорили об этом? Но хватит ли их мне?
Филипп собирался ему объяснить, что его это абсолютно не интересует, но потом вспомнил то, что с ним случилось во время прогулки.
— Карп, я сегодня видел приведение.
Здоровый глаз его помощника стал огромным и круглым, а вилка упала в сковородку.
— Это был дух мсье Жан-Батиста, — продолжил Филипп серьезно. — Призрак, потому что он не мог находиться в Монреале. И еще, Карп. Клянусь, что узрел его примерно полчаса назад.
— Но он, наверно, умер, — испуганно заявил Карп, — как мсье Д'Ибервилль.
— Он стоял на пляс д'Арме и оглядывался вокруг. Естественно, постарел и поседел. Но я не мог ошибиться. Это был мсье Жан-Батист. У него было то же выражение лица и та же походка.
Карп покачал головой.
— Нет, нет, хозяин, вы обознались. Только месяц назад до нас дошли слухи, что он снова стал губернатором. Если он все 'еще жив, то должен трудиться на своем посту.
— Привидение умеет откашливаться и нюхать табак? — поинтересовался Филипп. — Неужели оно может достать из кармана кусок сушеного мяса и начать его жевать? Кажется невозможным, чтобы он был в Монреале, в то время когда все семейство находится в замке, но я уверен, что видел его, и что он жив. Скажу тебе больше: он не хочет, чтобы кто-нибудь знал, что он здесь. Поэтому тебе лучше держать язык за зубами.
Карп сильно обиделся и спросил:
— Хозяин, я вам не подхожу?
После завтрака, когда они продолжали обсуждать виденное Филиппом, хозяин еще раз прошелся по комнатам, чтобы убедиться, что он ничего не забыл. Филипп нашел несколько деревянных фигурок, вырезанных им после того, как он очутился в Монреале. Они стояли в ряд на подоконнике его спальни и изображали солдат, священников, крестьян. Некоторые из них были раскрашены, а другие сохраняли естественный цвет. Казалось, они грустили, потому что их оставляли тут.
Филипп переводил взгляд с фигурки на фигурку. Кое-какими он мог бы гордиться, но про остальные подумал: «Я не очень талантлив».
Он собрал все скульптурки и понес их к мусорной корзине.
— Теперь у меня для этого не останется времени, — сказал он, выбрасывая фигурки, — даже если бы я был талантлив, я не стал бы заниматься подобной чепухой. Но меня Бог не наградил талантом.
Филипп словно разучился улыбаться, и на его лице застыло серьезное выражение. Карп привык к его улыбкам и шуткам, к веселому посвистыванию во время работы, а теперь никак не мог понять, в чем тут дело. Филипп сильно изменился.
— Хозяин, вам не хочется покидать Монреаль, — заметил подмастерье, убирая со стола. — Неужели вы передумали?
— Нет, нет! Я хочу отсюда уехать. Бог тому свидетель!
— Наверно, все дело в том, что мадемуазель Фелисите выходит замуж во Франции?
Филипп так сурово уставился на подмастерье, что тот смешался и замолчал.
— Запомни, Карп, мы никогда не станем обсуждать эту тему, — сурово заявил Филипп. Сам он подошел к корзине с мусором и начал торопливо искать что-то среди выброшенных фигурок. Вещь была незакончена, но глядя на нее, каждый сказал бы, что мастерство Филиппа растет. Он держал фигурку на ладони и внимательно рассматривал ее. Это был бюстик Фелисите.
— Я сохраню его и закончу работу по памяти, — решил Филипп.
