Высокие башни - Костейн Томас (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Она не видела Филиппа, но до нее отчетливо донеслось откуда-то справа от возвышения, на котором находились судья и прокурор:
— Господин судья, брак заключается на всю жизнь, и я волен самостоятельно распоряжаться своей судьбой.
Фелисите стала пробираться вперед, улыбаясь и шепотом извинясь. Наконец ей удалось занять более удобное место. Теперь ей был виден судья до самых кончиков небольших аккуратных башмаков. Справа виднелся профиль Филиппа.
— Брак, — резко заявил судья, — это институт, управляемый законом. Филипп Жирар, у тебя нет выбора. Ты не хочешь жениться и тем самым нарушил закон короля. К тому же ты заключил сделку с человеком, который будет торговать с индейцами, а посему тебе грозит суровое наказание.
Судья медленно обвел глазами переполненный зал, как бы ища поддержки. Он мельком скользнул по Фелисите взглядом, а потом удивленно и внимательно посмотрел на нее. Удостоверившись, что это действительно Фелисите, он криво усмехнулся.
— Возможно, ты не повинуешься приказам нашего короля, потому что тебе отказала твоя избранница? — спросил он Филиппа. Тот ничего не ответил.
Судья задал следующий вопрос, не сводя глаз с Фелисите.
— Должно быть, тебе не стоило метить так высоко? — ответа опять не последовало, и судья возмущенно стукнул кулаком по столу. — Я спрашиваю тебя не для того, чтобы слышать собственный голос, мне необходима информация!
— Мсье, я не женился по некоторым соображениям. Вот все, что я могу вам сказать.
Судья нахмурился, но решил зайти с другой стороны.
— Ты из поместья Лонгей?
— Да. Я рос в поместье мсье Шарля ле Мойна. Постепенно стало ясно, что судья ненавидит богатое и известное семейство ле Мойн. Он с издевкой спросил:
— Признайся, ты себя чувствуешь подсудным государственным законам, потому что у тебя влиятельные покровители?
— Нет, мсье, — ответил Филипп.
— Меня удивляет, почему знатный дворянин не присутствует здесь, чтобы приказать оставить в покое человека, необходимого ему для тайных дел? — в голосе судьи слышалась насмешка. — Говорят, вы занимаетесь тем, чтобы упрочить благо семейства, и не думаете о процветании нашего государства.
Судья был страшно доволен тем, что смог публично ужалить семейство ле Мойн и продолжил задавать вопросы на удивление дружелюбным тоном.
— Собирался ли обвиняемый когда-либо жениться? Возможно, его отказ вступить в брак обусловлен причинами сугубо материального характера? Может быть, его мастерская съела все накопления?
Слушая, как Филипп тихо и спокойно отвечает на все эти вопросы, Фелисите подумала: «Как ты изменился! В прежнее время ты не позволил бы этому нахалу так унижать себя! Ты боролся за правду изо всех сил! Филипп, милый Филипп! Раньше ты никого не боялся!»
Судья отбросил ложную симпатию и мрачно уставился на Филиппа.
— Ты что, собираешься всю жизнь изображать из себя отвергнутого любовника с разбитым сердцем?!
— Мсье, позвольте спросить! — воскликнула Фелисите.
Судья очень обрадовался, ибо он формулировал свои вопросы так, чтобы вовлечь ее в обсуждение. Он кивнул и улыбнулся, напомнив Фелисите в этот миг кота, который уже собрался закогтить мышонка.
— Пожалуйста, мадемуазель. Суд готов вас выслушать. Девушка вышла вперед, чтобы ее было всем хорошо видно. Филипп заволновался и начал говорить:
— Мадемуазель, не стоит…
Судья разъярился и приказал ему не мешать свидетелю. Фелисите не сводила с Филиппа глаз и грустно думала: «Филипп, ты ничего не скажешь сам, и мне придется вступиться за тебя».
— Мадемуазель, что вы желаете нам сказать?
— Господин судья, желаете ли вы ввергнуть наш город в пучину смятения и хаоса, чтобы люди все время проводили в суде? Возможно, вы хотите, чтобы все пошло прахом?
Судья нахмурился.
— Этот… этот вопрос не имеет отношения к делу. Вы мешаете вершить правосудие.
— Напротив, — заявила Фелисите, — я задала прямой вопрос, и он связан с каждым жителем Монреаля.
Девушка оглядела зал и увидела, что все присутствующие очень внимательно ее слушают и одобряют смелость.
— Ни для кого не секрет, что закон о браке давно устарел, и его не применяли более тридцати лет. Всем также известно, что если закон не отменен, на него можно сослаться, как вы и делаете сегодня, господин судья. В таком случае у меня возникает еще один вопрос. Если этот закон действует, остаются в силу и другие законы, изданные в одно время с ним?
Судья кивнул.
— Все законы покойного короля действующие.
— Значит, если опираются на один старый закон, то можно опираться и на остальные законы? — радостно воскликнула девушка.
Присутствующие принялись изо всех сил поддерживать девушку, и судья долго не мог их успокоить, хотя он громко стучал по столу молотком. Затем судья мрачно посмотрел на Фелисите, схватил металлическую линейку и стал колотить ею по медной табличке.
— Если шум не прекратится, все тотчас освободят помещение! — заявил он.
Воцарилась мертвая тишина. Людям было интересно дослушать до конца.
Судья недовольно заявил Фелисите:
— Если я захочу, смогу применять старые законы в любое удобное для меня время. Вам все ясно, мадемуазель?
— Разумеется, но меня этот ответ не удовлетворяет. Я требую, чтобы сегодня вспомнили закон, согласно которому родители должны женить сыновей или выдавать замуж дочерей, иначе им придется платить штраф. Возраст вступления в брак юношей составляет двадцать лет, а девушек — шестнадцать! Господин судья, в городе немало родителей, нарушивших этот закон. А один уважаемый гражданин Монреаля, — она пристально взглянула на судью, и за ней повернули головы все присутствующие в зале, — имеет трех незамужних дочерей — девятнадцати, восемнадцати и семнадцати лет… Судья побагровел и грубо оборвал девушку:
— Упомянутый отец все, наверняка, сделал, чтобы выдать замуж своих дочерей.
— Господин судья, мы все на это надеемся, — ласково ответила Фелисите, — потому что он уже трижды нарушил закон, и ему придется худо, если вновь станут опираться на старые законы. Вы со мной согласны?
Судья насупил брови и не ответил.
— Теперь, господин судья, мне хотелось бы упомянуть о лицензии-разрешении держать домашних слуг. Существует положение, по которому все граждане, имеющие домашних слуг, должны приобретать соответствующую лицензию или платить штраф. Я знаю, господин судья, что у вас тоже есть слуга. Я не спрашиваю, имеется ли у вас лицензия, потому что было бы несправедливо выделять только одного человека, если нарушителей этого закона множество. Я точно знаю, что более двадцати лет в городе не покупались подобные лицензии. Если я ошибаюсь, прошу вас меня поправить!
Судья с такой злобой глядел на Фелисите, что она должна была испугаться. Но девушка пошла дальше.
— По приказу его величества короля Людовика XIV сумму в двадцать ливров обязались выплатить молодому человеку, женившемуся в двадцать лет, и девушке, если она выходила замуж в шестнадцать, — она обратилась к людям, находившимся в зале. — Кто из вас вступал в брак в этом возрасте?
Послышались крики: — Я! Я! И я!
— Но никто не получил двадцати ливров! Друзья мои, я предлагаю отправить королю петицию и потребовать, чтобы вам сейчас заплатили причитающиеся деньги. Хотя закон не применялся уже более тридцати лет!
В зале раздался страшный шум, и судье вновь пришлось воспользоваться линейкой.
— Теперь, что касается остальных выплат, — продолжила Фелисите. — Если в семье десять детей, то по существующему положению им должны платить пенсии из денег, посылаемых в Канаду его величеством. Это составляет триста ливров в год! Более того, если в семье двенадцать детей, сумма увеличивается до четырехсот ливров в год! Мне хотелось бы узнать, сколько казна задолжала многодетным семьям Монреаля, если этот закон действующий? Мсье судья, представьте себе сотни людей, стоящих у ваших дверей и требующих деньги, если вы по-прежнему ссылаетесь на старые законы!
