Высокие башни - Костейн Томас (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
— Барон был одним из этих торговцев. Здесь все доказательства.
Фелисите поднялась и взглянула на Бенуа.
— Нам не стоит обсуждать столь… возмутительные обвинения! Я не хуже вашего знаю, что эти бумаги фальшивка.
— Если они попадут в руки официальных лиц во Франции, барону несдобровать.
— Да, мсье Бенуа. Вы великолепно проделали свою работу.
— Хорошая кость никогда не достанется хорошей собаке, — улыбаясь промолвил старик, — эти доказательства будут отосланы во Францию со всеми необходимыми предосторожностями. Мне удалось на них наткнуться, и если я передам их де Марье, то сделаю это из патриотических побуждений. Из тех же побуждений он представит их своему господину. Таким образом, мы снимем с себя обвинения в том, что сами занимались подобной торговлей. Вам все ясно?
Фелисите ответила ему не сразу. Она поняла, что ей придется сделать и уже не смогла сдерживать слезы. Девушка вытерла глаза платком и спросила:
— Какие у нас гарантии, что назначение мсье де Бьенвил-ля состоится?
— Назначение будет сделано до того, как вы отправитесь во Францию.
— Мсье, вы все продумали, — напоследок воспротивилась девушка. Она настолько волновалась, что у нее дрожали колени. — Вы просто хотите меня запугать. Вы не собираетесь посылать бумаги во Францию.
Лицо Бенуа стало суровым и злобным.
— Неужели вы считаете, что я вздумал шантажировать вас? Дитя мое, я доведу дело до конца! Вы и только вы можете все остановить. Позвольте вам повторить: если об этом узнает регент, семейство ле Мойн полетит в тартарары!
Глава 13
Несмотря на холод, на следующее утро барон выехал из дома, чтобы поговорить о покупке новых земель. Фелисите осталась одна в его кабинете. Вскоре туда прибежала взволнованная служанка.
— Сюда пожаловал этот смешной человек со стеклянным глазом. Тот самый, который постоянно подмигивает и на что-то намекает. Если бы не обязанность, я бы никогда на него не обратила внимания. Вот так!
Фелисите подняла голову:
— Ты имеешь в виду мсье Бонне?
— Да, мадемуазель. Он расхаживает, как будто у него тик и говорит, что должен срочно повидать вас.
Карп действительно сильно нервничал. Когда Фелисите вошла в комнату, он ринулся к ней со всех ног и сразу заговорил:
— Его забрали, мадемуазель. В суд! Оштрафуют и, наверное, посадят в тюрьму, если мы ему не поможем. Суд начнется через несколько минут, и нам следует поспешить, или с ним расправится судья.
Фелисите испугалась. Она прекрасно понимала, что все это значит.
— Это касается твоего хозяина? — переспросила она, желая удостовериться в своей догадке.
Бонне энергично закивал.
— Они пришли полчаса назад, увидели, что там ничего нет, и сказали, что он дважды нарушил закон, и ему придется заплатить за это.
Фелисите коснулась его плеча.
— Не волнуйся и точно перескажи мне, что произошло. Как понять твои слова «там ничего нет»?
— Мадемуазель, это моя вина. Я привел торговца из Саул-та и показал ему барахло старика Киркинхеда, и он заплатил за все немалые денежки. Он собирается торговать этими вещами с индейцами вместо обычных бус и ситчика. Он купил все, кроме париков. Мадемуазель, их там восемь штук. Интересно, где ими разжился старик Киркинхед?
— Карп, эти вещи принадлежали твоему хозяину и достались ему по наследству. Почему он не может их продать, если у него есть желание?
Бонне заговорил трагическим шепотом.
— Мой хозяин — холостяк. Согласно закону холостяки не имеют права торговать с индейцами. Так решили, чтобы было меньше холостяков. Они говорят, когда мой хозяин продал этот хлам, он занимался торговлей с индейцами и тем самым нарушил закон.
— Когда начнется слушание дела? Карп вновь пришел в возбуждение.
— С минуты на минуту! Мы должны бежать, иначе его посадят в тюрьму!
Фелисите овладела сильная паника, и она с трудом накинула шубу поверх шерстяного платья.
— Если бы здесь был мсье Шарль! — повторила она в ужасе. — Он знает, что надо делать!
Они добежали до рю Сен-Пол и увидели Бенуа, хромавшего по улице, опираясь на толстую трость. Увидев Фелисите и ее спутника, он остановился.
— Вы уже все знаете, — промолвил он, а я собирался вам рассказать сам. Судья занимается подобной ерундой! В следующий раз они арестуют меня за то, что я не чищу дымоход раз в месяц!
— Почему они пристали к моему хозяину? — возмутился подмастерье Филиппа. — В Монреале десятки холостяков. Они всех станут арестовывать? Я тоже холостяк! Стало быть, арестуют и меня?
— Действие закона распространяется только на некоторых холостяков, — нетерпеливо объяснил Бенуа. — Всем известно, Поликарп, что ты делал предложение нескольким девушкам, и все они тебе отказали!
— Неправда! — возмутился Карп. — Одной из них я подходил. Неважно, что это была вдова с шестью детьми. Она владела землей возле реки и домом с розовыми ставнями и красной дверью. Стены дома толщиной в два фута и знак, чтобы отпугивать разную нечесть. У нее были деньги и еще один дом и две коровы.
— У нас нет времени, чтобы слушать тебя. Мы спешим в суд, — заявил Бенуа.
Но Карп пожелал поставить точки над «и», чтобы его считали таким же нарушителем закона, как и Филиппа.
— Я мог бы на ней жениться, но не сделал этого, — гнул свое Карп. — Меня не смущало то, что она такая дебелая, и шестеро детей — Тереза, Анжелика, Гуиллам, Генриетта, Бланшфлер и Доминик, самый младший — не остановили бы меня. Я не смог смириться с тем, что она развешивала по всей комнате вонючие пеленки малыша, и я задевал за них лицом каждый раз, когда подходил к двери. Я ей сообщил, что не женюсь, и отдал золотую печатку, принадлежавшую ее первому мужу. Поэтому я остался холостяком, и меня тоже могут привлечь к суду.
— Поликарп, даже если бы ты отказывал каждой вдове в Новой Франции, они все равно не обратят на тебя внимания, — заявил Бенуа и тихо обратился к Фелисите: — Вам, наверно, понятно, что через вас и вашего преданного друга Филиппа они пытаются навредить семейству ле Мойн и в особенности барону Шарлю.
Фелисите припомнила трех маленьких сплетниц в школе, сидевших перед ней, и ей страшно захотелось повторить тот самый знаменитый удар ногой. Всю жизнь ее преследуют злобные сплетни, приносящие свои горькие плоды. Если Бенуа прав, то это только начало серьезных неприятностей.
Подходя к семинарии, где должно было слушаться дело Филиппа, Фелисите увидела множество народа. Горожане торопливо шагали по улицам, и перед зданием собралась огромная толпа. Когда прибыло такое странное трио, по толпе пробежал шепот. Симпатии людей были явно на стороне Филиппа. До Фелисите донеслось:
— Позор! Какой приятный молодой человек!
— Скоро они станут нам указывать, когда мы должны ложиться спать и как часто следует мыть ноги!
Человек с рыжими волосами и сверкающими карими глазами залез на столб и громогласно произнес:
— Десять лет назад в тюрьму посадили солдата, которого должны были повесить весной, но в тюрьме было настолько холодно, что они его вздернули сразу, заявив, что было бы жестоко позволить ему жить в подобных условиях. Вот и королевскому судье не нравится, если люди живут холостяками, он желает надеть на них хомут брака.
Судебное помещение было переполнено, но какие-то крепкие молодые люди протолкнули Фелисите внутрь. Один из них подмигнул ей и сказал:
— Вы имеете полное право находиться здесь.
Со своего места Фелисите могла видеть только голову и плечи судьи. В отдельности от плотного тела голова выглядела надменной и не производила должного впечатления. Плечи могли бы несколько скрасить неприглядную картину, но всем и каждому было известно, что он заплатил из своего кармана за мантию, отделанную горностаевым мехом на вороте и обшлагах. На стене позади него висела бронзовая доска с латинским изречением.
— Молодой человек, вы нам не объяснили собственное упрямство, — говорил судья. Его голос звучал очень торжественно, и Фелисите вспомнила, как барон когда-то сказал о нем: «Помпезное старое ничтожество».
