Иголка в стоге сена (СИ) - Зарвин Владимир (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Расскажи ему подобное не старый Сапега, а кто-либо иной, Иван велел бы выгнать лжеца из палат и спустить на него собак.
Но Князь не мог поступить так с посланцем сопредельной державы и советником Польского Короля. К тому же, пан Лев дал ему понять, что пересказанная им история не вызывает доверия у самого Польского Короля и что, возможно, боярин стал жертвой злого навета.
Из сказанного послом выходило, что Король просит Великого Князя разобраться в сем деле и помочь ему найти виновников, дабы предать их заслуженной каре. Чтобы убедиться в искренности Ивана и его доброй воле, Ян Альбрехт предлагает Князю встретиться в Самборе и там обсудить общие действия по поимке убийц.
Подобное предложение не могло не насторожить Московского Владыку. Пожелай властитель Польши встретиться с ним на границе их держав, Иван без колебаний согласился бы на встречу. Но встречаться с Королем в его владениях было небезопасно.
До сих пор Ян Альбрехт вел себя как сдержанный и трезвомыслящий правитель, но как он поступит нынче, раздосадованный гибелью одного из своих верных вассалов?
Горе и гнев вызывают помутнение рассудка даже в самых благородных душах, об этом Иван знал не понаслышке. К тому же, в окружении Яна Альбрехта есть немало ненавистников Москвы, которые сполна воспользуются гибелью Корибута, чтобы настроить своего Владыку против Московского Князя.
Иван не мог предугадать, чем закончится его встреча с Королем на польской земле. Вполне могло статься, что в Самборе он предъявит Ивану обвинение в убийстве Корибута и попытается захватить его в плен.
Но ясно было и то, что отказ от встречи будет расценен порубежником, как подтверждение виновности Москвы. И тогда хрупкая дружба сопредельных славянских держав вмиг обернётся недоверием и враждой.
Перед Иваном стоял нелегкий выбор, и он не хотел его делать, не посовещавшись со своим окружением. Но собирать боярский совет было делом долгим и хлопотным, к тому же, Князь помнил, сколь трудно было порой именитому московскому боярству прийти к единому решению.
Посему он решил испросить совета у какого-нибудь одного человека, сколь преданного ему, столь и сведущего в посольских делах.
Выбор его пал на боярина Воротынского, присутствовавшего при его разговоре с посланником и слышавшего все, сказанное Сапегой.
— Ну, что скажешь, Михайло Кондратьевич? — обратился к нему Иван, когда за послом затворилась дверь.
— Что тут можно сказать, Светлейший Князь? — пожал широкими плечами Воротынский. — Враки все это, выдумки от начала и до конца!
— Ты мыслишь, что Корибут жив? — недоверчиво воззрился на него Иван.
— Я не о том, Княже, — покачал головой боярин, — то, что посла убили, — правда. А вот в то, что его убил Митька Бутурлин, да еще к татям в леса подался — хоть на куски меня режь, не поверю!
Он, конечно, чудной малый, чего греха таить, но это все от премудростей, коим его в обители с малолетства учили. А что до чести боярской да преданности тебе, Великий Князь, то тут не много равных Митьке найдется. Ни во хмелю, ни в гневе не совершит он того, что могло бы тебе повредить!
— Сие верно, мало в ком из моих слуг я могу быть уверен так, как в нем, — согласился Князь. — Похоже, потому-то его и хотят обвинить в смерти Корибута…
— Прости, Княже, не возьму в толк, о чем ты, — нахмурился Воротынский, — растолкуй…
— Растолковать? — Иван поднялся с резной скамьи и прошелся по горнице, разминая затекшие ноги. — Что ж, изволь. Нет сомнений, что посла сгубили люди, желающие рассорить меня с Яном Альбрехтом.
Но им еще нужно доказать причастность Москвы к его смерти. Пади вина на одного Волкича, им бы это не удалось: сей тать давно уже не служит мне, да и на Москве его не ждет ничего, кроме плахи. Поверить в то, что он действовал по моему наказу, могут лишь простаки, подобные Самборскому Воеводе.
Совсем иное дело, если в убийстве замешан мой слуга, коему я доверяю, как себе самому. Едва ли такой человек, посмел бы поднять руку на посла без соизволения своего господина, а посему, если он окажется виновен в смерти Корибута, значит, в ней виновен и Московский Князь.
Немудрено, что наши враги захотели свалить гибель посланника на Бутурлина или хотя бы выставить его пособником убийц!..
— Хотелось бы знать, кому пришло на ум рассорить таким способом Унию с Москвой… — проворчал Воротынский, — …недругов у нас, и впрямь, изрядно, не знаешь, на кого и думать. Ссора наша выгодна и немцам, и шведам, не говоря уже о татарах…
— Всем, кроме поляков, — проронил Великий Князь, — у них врагов не меньше нашего. Ян Альбрехт — властитель мудрый, я надеюсь, он разумеет, что убийство Корибута — дело рук наших общих недоброжелателей…
— Как знать, — усомнился боярин, — из Москвы и из Кракова одно и то же видится по-разному…
— Хочешь сказать, что Король мне не доверяет? Тогда почему он обращается ко мне за помощью в поимке убийц?
— Чтобы выманить тебя из твоих владений и захватить в плен. Иначе зачем бы ему понадобилось встречаться с тобой на польской земле?
— Такой шаг не добудет ему чести. Король достаточно умен, но вероломство ему чуждо…
— Ты сам веришь, Великий Князь, в то, что изрек? — горестно вздохнул Воротынский. — Не многие Владыки способны устоять перед соблазном захватить в плен могущественного соседа, особенно, когда для того есть весомый повод. А у Яна Альбрехта ныне такой повод есть.
Что удержит его от взятия тебя в плен? Ваша дружба? Едва ли вас можно назвать большими друзьями. Терпите друг дружку — не более того. Сколько вы спорили за южные земли, сколько воевали за Смоленск, коий до сих пор в твоих владениях числится?
Неужели Король не воспользуется случаем разрешить все ваши споры одним ударом?
— Что ж, быть может, ты и прав! — горько усмехнулся Иван, внутренне разделявший опасения своего советника. — Но я не могу оставить Короля без ответа. Нужно либо принять его просьбу о встрече, либо отказать ему.
— Скажи, что готов встретиться с ним на границе ваших владений.
— Сие будет равносильно отказу, — поморщился Князь, — а отказ равносилен разрыву нашей дружбы.
— Если Король сам решил разорвать вашу дружбу, Княже, никакие твои усилия ее не спасут. Приняв просьбу Яна Альбрехта, ты сам отдашься в его руки и обезглавишь Московскую Державу.
А твой отказ хоть и пошатнет дружбу между Унией и Москвой, но он будет меньшим из зол. Даже если вы всерьез поссоритесь с Королем, он не осмелится ныне начать против нас войну. Слишком много у него врагов…
— Ныне не осмелится, а потом? После, когда замирится со своими врагами?
— После будет после, — разгладил русые усы Воротынский, — нам, Княже, о настоящем радеть надо. А о грядущем пускай потомки думают…
— То-то и оно, что потомки! — внезапно рассердился Великий Князь. — Вечно слышу ото всех бояр! Думал, ты мыслишь по-иному, ан нет! На потомков все норовите переложить? Не слишком ли много вы на них уже погрузили?! Какого лиха им теперь ждать: нашествий, голода, мора?!
— Не гневайся, Светлый Князь, — склонил голову, прижимая руку к сердцу, Воротынский, — я лишь хотел помочь тебе советом. Не моя вина, что Польский Король поставил условие, кое ты не сможешь исполнить…
— Отчего же не смогу? — прервал его Иван. — Пойти на встречу с Королем вполне в моих силах. Скажу более: я сделаю то, о чем просит меня Ян Альбрехт! Вождь великой державы не имеет права на трусость.
Враги только и ждут, чтобы я выказал испуг, начал изворачиваться и лукавить. Но я поступлю иначе. Пусть Польский Владыка увидит, что я чист и не испытываю перед ним страха!
— Господь с тобой, Княже! — от изумления густые брови Воротынского на миг подпрыгнули, открыв светлые, как оружейная сталь, глаза. — Недруг готовит тебе западню, а ты сам стремишься в нее попасть! И чего ты этим добьешься?
— Очищу от подозрений свое доброе имя! — гордо вскинул голову Князь. — И дам понять Яну Альбрехту, что, вопреки всем нашим размолвкам, я остаюсь ему добрым соседом!
