Тени «Желтого доминиона» - Рахим Эсенов Махтумович (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Неизменную душевную теплоту Сергея Щербакова, его любовь к людям Ашир Таганов испытал не единожды. У Щербакова всегда находилось теплое, сердечное слово, чтобы поговорить с человеком, приободрить его. Стоило только Аширу встретиться с ним в Ташаузе, как Щербаков первым делом расспросил его о матери, о сестренке Бостан, о нем самом, о Конгуре, не забыл и о Джемал… А он, Ашир, озабоченный делами, не нашел ни времени, ни нужного слова, чтобы расспросить своего учителя о его здоровье, о семье, братьях… Отчего так? Почему, когда близкий и дорогой нам человек жив, мы можем подолгу не общаться с ним, даже не видеть его неделями, порою месяцами, хотя это так нетрудно? А вдруг теряя его, терзаемся, что не отдали ему и толику своей душевной теплоты, даже не сумели найти и вовремя сказать простые, нужные слова, которые могли бы доставить ему радость, хоть на миг обогреть его сердце. Почему?.. И почему надо было посылать в этот бой именно Сергея Щербакова? Разве мало других, кто меньше его заглядывал в лицо смерти?
В голове Ашира Таганова эта мысль мелькнула и исчезла, а Иван Касьянов, как-то приезжавший из Москвы, думал об этом давно. Может, хватит Сереже воевать, может, не стоит посылать его в новые бои с басмачами… Ведь навоевался за десятерых – и в Империалистическую, и в Гражданскую. А сколько раз он уходил от рук карателей-деникинцев, выслеживавших в горах Копетдага партизанский отряд. И в этом решении Касьянова, большевика и чекиста, была своя, выстраданная годами войны, смертей, лишений и страданий правда, честная, человеческая. Такие, как Сергей Щербаков, прошли свой тернистый путь, пронеся на плечах нелегкий крест. Так неужели надо снова искушать судьбу и вновь идти под пули?..
Когда Касьянов вызвал к себе Сергея Щербакова и будто ненароком, издалека, завел задуманный разговор, то сразу понял, что ошибся, – Щербаков упрямо мотнул обритой головой:
– Нет, Иван, не уговоришь меня! Мое место в Каракумах. И не потому, что крови хочу, что есть жажда покомандовать, повоевать еще. Будь проклята эта война и все те, кто ее выдумал… Понимаешь, мне до слез жалко молоденьких красноармейцев. И этих розовощеких российских парней из Саратова, и юных малаев – парней из Башкирии, из Татарии, едва научившихся шашкой вертеть. Необстрелянные они, как воробышки, пороху не нюхали. Ведь сгинут в песках, пачками лягут под басмаческими пулями… Сколько слез по ним будет! А им только жить да жить! А буду я рядом с ними – многих уберегу…
Касьянов не стал дальше продолжать беседу, даже устыдился своих мыслей: иного ответа от Сергея Щербакова он, собственно, и не ожидал. Но Ашир Таганов об этом разговоре своих наставников и не подозревал…
На другой день из Ашхабада на похороны Сергея Щербакова прилетели Чары Назаров, ответственные сотрудники ГПУ республики, друзья и старые товарищи погибшего.
Таганов мучительно раздумывал, как быть дальше, как без потерь, на худой конец малой кровью, заманить Халта-шиха и уничтожить его банду. Куда двинет теперь Халта-ших, обозленный неудачей? Но он вдруг снова дал знать, что хочет переговорить с властями, однако никого не присылал: юлил головорез, явно ждал подмогу от Эшши-хана, затея которого с племенем ушак провалилась.
Оттесненный в пустыню, отрезанный от постоянных источников информации, продовольствия и фуража, окруженный недовольными, даже обозленными сообщниками, – что предпримет Халта-ших? Затаится или пойдет на очередную авантюру, попытается прорваться? Нагло, средь бела дня, сжигая аул за аулом, убивая всех, кого встречает на пути… Так часто поступали басмачи.
И вдруг само созрело решение. Таганов вызвал к себе Хемру, который со своей семьей жил в ауле Карали. Как это он, Ашир, не подумал о Хемре раньше?..
Они встретились. Хемра по-прежнему не мог простить басмачам гибели отца, тревожился о судьбе брата Амир-балы, задумавшего отомстить Эшши-хану… Хемра сразу понял, чего хочет от него и его небольшого отряда краснопалочников Ашир Таганов. В ауле Карали, родном селе Хемры, живут друзья и близкие родичи Халта-шиха, от которых бандит тоже получает помощь. Хемра подтвердил предположение Таганова, который, решив, что басмаческий главарь рано или поздно наведается в Карали, усилил наблюдение за всем районом. Эту работу выполняли местные краснопалочники, активисты. Вместе с работниками окружного ГПУ Ашир разработал также систему оповещения и срочной связи, а сам со своей полусотней остановился в пяти километрах от аула Карали, у старого заброшенного кладбища, в развалинах полуразрушенной мечети и древней крепости.
Таганов каждый день встречался с Хемрой, и тот подробно докладывал как о своих наблюдениях, так и о наблюдениях многих добровольных помощников чекистов.
Через несколько дней, когда Таганов обдумывал новый вариант поимки Халта-шиха, у развалин крепости джигиты задержали молодую туркменку, сразу потребовавшую, чтобы ее отвели к командиру. Едва завидев Таганова, она еще издали воскликнула:
– Приехали «гости»! Хемра с ними, тянет время… Но они могут скоро уехать и Хемру с собой прихватить. Что делать, товарищ Таганов?
Это была Бибихал, жена Хемры. Значит, Халта-ших в Карали и нельзя терять ни минуты. Вот когда был нужен эскадрон, который остался в Ташаузе. Далековато… Пока доскачет, время уйдет.
– Слушай, Бибихал, сестренка милая, – Таганов закашлялся от волнения. – Слушай внимательно. Скачи во весь дух в Карали! Скажи Хемре, пусть любой ценой задержит «гостей». Понимаешь – любой ценой! Пока мы не подоспеем… Мы – за тобой следом. – И Ашир крикнул своему коноводу: – Дай ей моего запасного дончака.
Бибихал тут же вскочила в седло и ускакала. Таганов собрал джигитов по тревоге, двух сразу же послал в поселок Ильялы, чтобы поставили в известность районного уполномоченного ГПУ, связались по телефону с Ташаузом, попросили прислать на помощь эскадрон.
Вскоре полусотня, в которой теперь было чуть меньше взвода, неслась по прибитой дождями твердой проселочной дороге. Кони Таганова и Бегматова были рядом.
– Заявился-таки наконец? – спросил Бегматов. – Всей бандой?
– Еще не знаю точно. Вряд ли всей шайкой в аул осмелится…
Порыв ветра донес до них далекий, едва различимый винтовочный треск. Таганов оглянулся назад, взмахнул рукой.
– Гони! За мной!
Таганов огрел камчой своего порывистого жеребца, распластавшегося в стремительном галопе. Полусотня, смешав строй, летела за командиром.
В полукилометре от аула тагановский жеребец угодил копытом в сусличью нору, сломал ногу. Перевернувшись через голову, Таганов вскочил на ноги, выдернул из седельной сумки карабин и побежал.
Холодный ветер сек лицо, в уши били близкие ружейные залпы. Петляя между низкими глинобитными домиками, Таганов выскочил к приземистой курганче, окруженной горсткой отряда самоохраны. Запыхавшись, рядом упал Хемра.
– Ну как, Хемра?
– Держим. Я его и так и сяк, тянул время… Но смекнул, гад! Мне ничего больше не оставалось делать, как бросить сюда ребят из аульной самоохраны. Халта-ших пытался выскочить из аула, но мы его обложили, загнали. А больше что сделаешь? Смотри! – Хемра щелкнул затвором, выстрелил, пуля врезалась в толстую глинобитную стену, выбив облачко пыли. – Сюда пушку нужно… Такую, что в Ташаузе…
Курганча огрызалась редким прицельным огнем, прижимая бойцов и краснопалочников к земле.
Мурад Дурдыев возился напротив ворот, устанавливая пулемет. Таганов приказал усилить огонь. Пули, чмокая, грызли стены, роем влетали в окна курганчи. Но старое добротное строение выдерживало натиск. Стоило приподнять голову, как в том или ином окне вспыхивали огоньки ответных выстрелов.
Таганов посоветовался с Бегматовым, как поскорее выкурить бандитов из курганчи. Можно взять ее штурмом, да людей жалко, еще не унялась в сердце боль утраты Сергея Щербакова. И Ашир приказал не ослаблять стрельбу, установить еще один пулемет.
В полутемной курганче остро пахло пороховым дымом, кизячной золой. Хозяин, забившись в дальний угол, вздрагивал при каждом выстреле, моля Аллаха, чтобы поскорее все кончилось. Из соседней комнаты доносился слабый плач детей, приглушенные всхлипывания женщин.
