Схватка за Амур - Федотов Станислав Петрович (бесплатные версии книг .TXT) 📗

Невельской пребывал в полной растерянности.

– Катенька, солнышко мое ясное, прости меня, старого дурака… я не достоин твоей любви, но я не хочу, чтобы ты уезжала…

От неожиданности Катенька даже перестала плакать:

– Ничего не понимаю! Я не хочу уезжать, вы не хотите, чтобы я уезжала, – так в чем, собственно, дело? О чем мы спорим?!

– Да все очень просто! Я люблю тебя, я хочу, чтобы ты всегда была рядом, потому что знаю: ты – мой ангел-хранитель, твоя любовь делает меня много сильнее! Но я отчаянно боюсь, что с тобой что-нибудь случится… что-нибудь такое… непоправимое… Я тогда просто умру!

Последние слова были произнесены совершенно убитым голосом. Сомневаться в их искренности Катеньке и в голову бы не пришло – ее благороднейший и мужественнейший герой везде и всегда говорил и действовал только от чистого сердца, – поэтому она протянула к нему руку, которая показалась Геннадию Ивановичу зыбким и в то же время самым надежным мостом через ту, казалось, очень глубокую трещину, что внезапно пробежала между ними. Он поймал тонкие пальчики, прильнул к ним губами, и трещина мгновенно затянулась, словно ее и не было.

Барк «Шелехов» появился в бухте Аяна на рассвете следующего дня. Его командир, лейтенант Мацкевич еще до завтрака явился на борт «Байкала».

– Владимир Ильич, дорогой мой товарищ, – представил Невельской гостя Екатерине Ивановне. – Служили вместе под командой ныне адмирала Самуила Ивановича Мофета. – И – Мацкевичу: – Моя супруга Екатерина Ивановна. В апреле сочетались законным браком.

– От души поздравляю! – Владимир Ильич поцеловал руку Катеньке и неожиданно добавил: – А у меня для вас сюрприз.

– Для меня?! – удивилась юная жена капитана первого ранга.

– Скорее, для обоих. – Он достал из-за обшлага мундира конверт и вручил Невельскому. – От его высочества генерал-адмирала.

Невельской распечатал письмо, и брови его поползли вверх, а висячие усы встопорщились от широкой улыбки.

– Что такое, Геннадий Иванович? – всполошилась, любопытствуя, Катенька. – Что вас так развеселило?

– Великий князь вспоминает годы, когда я его обучал морскому делу, – откликнулся муж, – поздравляет нас с тобой с бракосочетанием и просит принять небольшой свадебный подарок, который, как он надеется, поспособствет уюту нашей жизни в столь далеких от цивилизации местах. – Он передал письмо Катеньке и обратился к Мацкевичу. – И что же это за подарок, мой дорогой Харидат [62] ?

– Для того чтобы его увидеть, надо подняться на борт «Шелехова», – улыбаясь, сказал Мацкевич. – Или дождаться, когда его сгрузим на берег.

– А вот этого делать не надо. Я имею в виду выгрузку на берег. Коли вы именно сюда лоставили из Америки подарок великого князя, значит, уже знаете, что я назначен начальником особой, можно сказать секретной, Амурской экспедиции. Она работает под крылом Российско-Американской компании, и по необходимости я могу привлекать для ее нужд силы и средства Компании. Естественно, по крайней необходимости. И вот сейчас, мой друг, необходимо, чтобы ваш барк взял грузы и людей экспедиции, подготовленные в Аяне, и борт о борт с «Байкалом» доставил их в залив Счастья, то бишь в зимовье Петровское. Слышали о таком? – Невельской выжидательно уставился на лейтенанта. Тот кивнул в подтверждение. – Что скажете?

– Я не знаю мнения начальника порта, но лично я почту за честь поучаствовать хотя бы таким образом в возвращении нашего Амура, – с чувством сказал лейтенант.

– Кашеваров возражать не будет, – заявил Невельской. – Поэтому план действий таков: сейчас завтракаем, потом идем на борт «Шелехова» и начинаем погрузку, после ее окончания, ни часу не медля, выходим в Петровское.

– Мне еще самому надо разгрузиться, – виновато сказал Мацкевич.

– А мы с двух бортов: с одного будем вести разгрузку, с другого – погрузку? Тали есть и там, и там…– Геннадий Иванович, – почти умоляюще произнесла Екатерина Ивановна, – давайте скорее завтракать. Мне не терпится посмотреть, что за подарок прислал его высочество.

Сюрприз от великого князя занимал в трюме барка большое место: десяток ящиков разного размера выстроились в ряд.

– Думаю, все не надо распаковывать. Только первый и последний, – предложил лейтенант, но, увидев горящие любопытством глаза Катеньки, махнул рукой и что-то сказал по-алеутски спустившимся вместе с ними в трюм матросам, и они принялись топорами отбивать лицевые крышки ящиков.

Экипаж «Шелехова» состоял из алеутов и индейцев, поскольку барк был куплен в Сан-Франциско, а не пришел из Кронштадта. Естественно, матросы такие никуда не годились, по-русски знали всего несколько слов, а в алеутском и индейском языках не существовало морской терминологии, однако других не было, и офицерам барка приходилось управляться с теми, кто имелся. По пути из Америки судно попало в шторм, поэтому и в Аян пришло на неделю позже ожидаемого и, как при первом же взгляде определил Геннадий Иванович, основательно потрепанным.

Невельские остолбенели от вида того, что было уже в первом ящике, а матросы открывали следующие – один за другим. Сюрприз генерал-адмирала потрясал воображение. Мебельный гарнитур благородного красного дерева – трехстворчатый зеркальный шкаф для одежды, посудная горка, два комода, кровать, диван, кушетка, большой и малый столы, мягкие стулья и, наконец, самое настоящее фортепьяно. Через грузовой люк в трюм упали солнечные лучи и заиграли зайчиками на великолепной полировке. Поистине царский подарок!

Матросы стояли возле зеркала, рассматривали в нем себя и что-то оживленно обсуждали на своем языке. Вряд ли они понимали, для чего предназначено содержимое ящиков, но не могли не видеть восхищение в глазах очень молодой и очень красивой белой женщины, когда она прошлась вдоль блестящих предметов в ящиках, трогая их и то и дело оглядываясь на белых мужчин. Приехавший с ней невысокий, с висячими, как у моржа, усами в немом изумлении крутил головой, а командир барка не скрывал улыбки, наблюдая, с какой нежностью женщина оглаживает сияющие, как первый лед, поверхности.

Когда Катенька вернулась к мужу и Мацкевичу, в глазах ее стояли слезы.

– Это настоящее чудо! – прошептала она. – Как передать благодарность его высочеству?

– Я ему напишу большое письмо, как только доберемся до Петровского, – сказал Невельской. – И вам спасибо, Владимир Ильич, за то, что доставили нам эту радость.– Не стоит благодарности, Геннадий Иванович. Доставить толику радости хорошим людям – что может быть лучше?

Ранним утром 16 июля «Шелехов» и «Байкал» один за другим вышли из бухты Аяна. Погода стояла солнечная, умеренный ветер фён, дувший с гор от вест-норд-веста, наполнял паруса и поднимал на море небольшие волны, высотой метра полтора-два, иногда украшая их пенистыми «барашками».

Невельской с женой и офицерами экспедиции, а также доктор Орлов и штейгер Блинников шли на «Шелехове»; на барке же находились большинство рядовых членов экспедиции и почти все семейные. Груз на «Байкале» сопровождали Воронин и Березин, с ними были несколько нижних чинов. «Байкал» страховал «Шелехова» и при необходимости должен был прийти к нему на помощь.

Заботила Невельского и неизвестность судьбы «Охотска» и Петровского. Группа, ушедшая на байдаре, так и не вернулась, хотя Геннадий Иванович допускал, что корабли могли с ней разминуться, поскольку шли гораздо мористее, а байдара должна была жаться к берегу. Уже недалеко от залива Счастья он приказал «Байкалу» как более быстроходному пройти вперед и, если в Петровском не все ладно, вернуться, чтобы предупредить остальных.

Однако уйти далеко «Байкал» не успел: неожиданно с моря нахлынул густой туман, и оба судна вынуждены были встать на якоря. Невельской приказал усилить ночную вахту и наблюдать не только за погодой, но и, по возможности, за недалеким берегом, за входом в залив, пусть даже и скрытым туманом – вдруг что-то проявится.