Свидетель с копытами - Трускиновская Далия Мейеровна (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
– Устин, перепиши все это – сделай копии с копий. И подумаем, как их отправить Коробову с Тимофеем.
– Как прикажете, ваша милость, – и Устин потянулся к чернильнице и стакану с перьями.
– Да не тут – в канцелярии перепишешь! Так… Ты куда? Стой! Устин, садись, пиши, – велел Архаров. – «Его превосходительству господину генерал-аншефу Чичерину. Милостивый государь Николай Иванович, люди, коих изволили прислать, отправлены туда, где бунтовщик Бейер, чаю, обретается. Мои люди также идут по следу оного злоумышленника. Касательно писем они будут предупреждены. Засим остаюсь…» Ну, сам знаешь, с уверением в почтении… Давай сюда, поставлю свою каракулю. И отправь к князю Волконскому, чтобы с его почтой ушло в столицу. Ступай, живо! Кто там еще?
– К вашей милости купчиха Колычева, – сказал, заглянув, архаровец Федька Савин. – Ревет в три ручья. Обокрал ее приказчик и ударился в бега.
– Дело житейское. Расспроси, составь явочную.
– К вашей милости прорывается.
– Скажи дуре – занят, не могу. Кто там еще?
– Ювелир Амтман. Этот не ревет, но дело куда как хуже. Ему заказали оклад для образа, прислали три фунта серебра…
– Почтенный оклад!
– Для большого образа Николы-угодника в Никольском храме, что в Пыжах. Попу богатый купец пожертвовал. А в мастерской оказалось, что никакое это не серебро. И боится – обвинят, что сам серебро присвоил.
– А статочно, и присвоил. Давай его сюда.
Несколько часов обер-полицмейстер исправно занимался делами. Оказалось – серебро подменил посыльный, родной братец попадьи. Выяснилось это обычным для Архарова образом – он очень пристально поглядел в глаза подозреваемому. Про взгляд обер-полицмейстера на Москве рассказывали страшное – якобы от него люди замертво падали и помирали. И точно – два таких случая было, остальное щедрая Москва присочинила. Посыльный на несколько минут лишился чувств, потом на коленях покаялся: это преступление замыслил, едва в храм пожертвовали по обету серебро на оклад.
Вечером Архаров поехал домой. Дома хотел было еще раз посмотреть копии опасных писем, но отвлекли хозяйственные заботы. А ближе к полуночи его разбудил Никодимка и впустил в спальню гостя.
– А, ты, Яшка, – пробормотал заспанный Архаров. – Я уж тебя жду, жду… Докладывай.
– Мы на месте, ваша милость, провели реку… рено… реконо…
– Не валяй дурака, Яшка. Такие слова тебе не по чину. Рекогносцировку. И что же? – спросил Архаров.
– На след тех злодеев мы напали, шли по следу. Всех немцев по дороге перебрали. Сами едва не онемечились. Ни к которому они не обращались.
– Так. И что же? Злодеи пропали? К облакам вознеслись?
– Нет, в экипажах к облакам не ездят. Они раздобыли старый экипаж, он-то их и выдал.
– На что им?
– Ваша милость, они готовят нечто, нечто… Мы не могли понять…
– Что видели? – спокойно спросил Архаров.
– Они разгоняют запряженный экипаж по лесной дороге, наскакивают на него и палят из пистолетов. И так – покуда не надоест. Поближе мы подобраться не смогли. Вот, господин Коробов все описал…
Яшка протянул два исписанных листа. Архаров был вынужден их прочитать.
– Не нравится мне это, – сказал обер-полицмейстер.
– Мы знаем, где они шалят. Нас четверо – и их четверо. Еще бы нам человек двух в помощь… и к господину Шварцу в подвал…
– Не трожь их пока, Скес… Никодимка! Дармоед! Я привез портфель с бумагами – куда ты его засунул?
Сонный Никодимка, натыкаясь на все углы, принес портфель красной кожи, с серебряной застежкой. Архаров потребовал зажечь свечи в подсвечнике и стал вытаскивать оттуда бумаги.
– Вот ведь растяпа наш Устин, сунул и копии, и копии с копий, будь они неладны… Скес, все хуже, чем мы думали. В дело замешаны некие знатные особы, кто – могу лишь догадываться. Когда догадка моя верна – дело выходит государственной важности. К господину Чичерину попали копии писем к нашим проклятым голштинцам от посредника. Видно, велась переписка с кем-то в Подмосковье, чтобы отправить туда голштинцев, для чего – неведомо. Но той переписки господин Чичерин не нашел. В Москве их снабдили лошадьми. И отправили туда, где им дадут приют…
Архаров замолчал. Он должен был поставить перед своими людьми задачу и искал нужные слова.
– Некие знатные особы… – пробормотал Яшка. – Придворные, поди, коли не еще выше…
Он был понятлив.
– Молчи, Скес! Там при дворе такая возня, такая суета, да еще посланники разных великих держав воду мутят. Вам придется прочесать все окрестности частым гребнем и найти людей, к которым послали голштинцев. Никодимка! Опять заснул? Беги на поварню, тащи, что найдешь, из мясного.
– Там все помещики – хорошо, коли молитвослов по складам разбирают, – с презрением сообщил Яшка. – Толстым-толсты, простым-просты. По-немецки им знать незачем, со знатными особами вряд ли знакомы. Когда в Москву наезжают – идут в русские и французские лавки, с родней тоже по-русски…
– Полагаешь, среди них не может быть заговорщиков?
– Ваша милость, чтобы ввязаться в заговор, нужно хотя бы быть обиженным от государыни. А они государыню только издали видели – когда год назад ее величество изволили в Москву приезжать. Какие обиды?!
– По-твоему, обиженный там лишь один? И это граф Орлов? – спросил Архаров.
Яшка пожал плечами.
– Ну-ка, перечисли поименно, кого вы из тамошних помещиков видели, о ком разведывали.
Яшка стал бойко называть имена.
– Стой, стой! Княгиня Чернецкая… Вы у нее побывали?
– Нет еще, ваша милость. Мы только немцев искали.
– Покойный князь Чернецкий не то чтобы очень уж был близок с покойным императором, но езжал к нему в Петерштадт… Пили они там вместе и колобродили… Покойный князь не дурак был выпить… Хотя, сдается, был порядочный дурак. А вот княгиня – ловкая дама, и что у нее на уме – Бог весть. Скес, приглядитесь, но раньше времени ничего не затевайте! Лишь следите! Не спугните голштинцев. Их нужно прихватить на горячем! Коли тут доподлинно заговор… Нужно так их прихватить, чтобы сразу вытащить на свет Божий посредников и прочих затейников. Ты меня понял, Скес?
– Как не понять…
– Так… Но задача ваша усложняется. Копии копий я тебе дам с собой. Степан грамотный, он разберется. У этих проклятых заговорщиков могут быть при себе ценные письма. Те самые, с коих копии сняты. Ежели их обнародовать – случится большая беда. Сумеете эти письма добыть – великое дело сделаете. Или хоть узнайте, где их прячут.
Яшка кивнул. И едва заметно усмехнулся.
Этот архаровец, пока не стал полицейским, был вором, способным вытянуть любой кошелек из любого потайного кармана. Архаров знал это – и очень надеялся, что Скес еще не совсем забыл прежнее ремесло. Было не до рассуждений о заповеди «Не укради».
– Так что передай Тимофею со Степаном – следить, примечать, себя не обнаруживать. Понять, что за птица эта Чернецкая. И его сиятельство граф Орлов… Не хотелось бы…
Яшка Скес порой понимал невысказанные мысли. Вот и сейчас: Архарову не хотелось, чтобы голштинцы оказались под покровительством графа, Архарову хотелось, чтобы граф не был замешан в интриге. А коли замешан?.. Сделать все возможное, чтобы он как можно менее пострадал?
– Будет исполнено, ваша милость, – сказал Яшка. – Могу ли я идти?
– Постой, дармоед принесет тебе провианта. Никодимка! Где ты там пропадаешь?!
Явился Никодимка с подносом, уставленным тарелками с разными нарезанными холодными мясами.
– Ешь, Яшка. Никодимка, добудь там мешок, все, что найдешь, кидай в мешок, Скесу в дорогу.
Это не было естественным милосердием и заботой начальника о подчиненных. Архаров не желал, чтобы четверка архаровцев чересчур мельтешила на постоялых дворах, привлекая к себе ненужное внимание. Чем больше у подчиненных провианта – тем больше надежды на успех.
– Как там Коробов? – спросил обер-полицмейстер.
– Держится. С немцами по-немецки так и чешет.
– Хорошо.
Архаров беспокоился, не заболел ли Саша. Но вслух этого не сказал.
