Сен-Map, или Заговор во времена Людовика XIII - де Виньи Альфред (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Вдруг дверь отворилась, и слуга доложил о прибытии гостя, которого де Ту, знавший многих лиц в магистратуре, уже давно отличил среди адвокатов.
— По какому счастливому случаю я вижу у себя господина Фурнье в пять часов утра?! — воскликнул он.— Предстоит ли ему защитить обездоленного или поддержать семью бедняка плодами своего таланта? Собирается ли он искоренить среди нас заблуждение или пробудить в сердцах наших добродетель, ибо таковы его обычные деяния? А быть может, сударь, вы пришли сообщить мне о новом унижении нашего парламента? Увы, в наши дни тайные палаты Арсенала могущественнее, чем старинная магистратура времен Хлодвига; парламент поставлен на колени, и все потеряно, если только он не пополнится, против всякого ожидания, такими людьми, как вы.
— Я не заслуживаю ваших похвал, сударь,— сказал адвокат, входя в сопровождении важного пожилого господина, тоже закутанного в широкий плащ.— Напротив, я заслужил ваше порицание и готов раскаяться в своем поступке, как, впрочем, и граф дю Люд, которого вы видите перед собой. Мы пришли искать у вас убежища на один день.
— Убежища? Но от кого же вы скрываетесь? — спросил де Ту, усаживая гостей.
— От парижской черни. Эти люди желают, чтобы мы были их главарями, а мы спасаемся бегством; они омерзительны; их вид, запах, голоса, обращение коробят нас,— проговорил господин дю Люд с забавной серьезностью.— Это невыносимо!
— Так, так, вы считаете, что это невыносимо, — сказал де Ту, весьма удивленный, но не желая показать этого.
— Право же, говоря между нами, господин де Сен-Мар зашел слишком далеко,— продолжал адвокат.
— Да, он чересчур торопит события и провалит, пожалуй, наше дело,— подтвердил его спутник.
— Так, так! Вы говорите, что он зашел слишком далеко,— повторил, потирая подбородок, де Ту, окончательно сбитый с толку".
Сен-Мар уже три месяца не наведывался к нему, но зная, что его друг пользуется благоволением короля и безотлучно находится в Сен-Жермене, советник не очень беспокоился, да и придворные новости всегда доходили до него с опозданием. Увлеченный своими учеными занятиями, он узнавал о событиях лишь тогда, когда нельзя было не услышать шума, поднятого вокруг них; он приобщался к светской жизни только в крайности и часто забавлял друзей своим наивным удивлением, тем более что из-за мелкого тщеславия делал вид, будто прекрасно разбирается в общественных делах, и пытался скрыть, что изумлен той или иной новостью. То же повторилось и на этот раз, но к обычной для него самолюбивой гордости примешалось ревнивое чувство: де Ту не хотелось, чтобы Сен-Мара заподозрили в небрежении к нему, и во имя чести своего друга он притворился, что осведомлен о его намерениях.
— Ведь вам известно, в каком положении находятся наши дела? — спросил адвокат.
— Разумеется, но продолжайте, прошу вас.
— Вы так дружны с ним, вам ли не знать, что все было начато год тому назад…
— Конечно… все было начато… но продолжайте… продолжайте…
— Согласитесь, сударь, что господин де Сен-Мар не прав…
— Как сказать… Поясните, пожалуйста, свою мысль, я подумаю…
— Вы ведь знаете с его слов, о чем мы условились на последнем заседании?
— Да, то есть… Извините меня, я запамятовал, подскажите…
— Ни к чему. Вы помните, разумеется, что он посоветовал нам у Марион Делорм?
— Никого больше не включать в наш список,— пояснил господин дю Люд.
— Да, да, как же,— сказал де Ту,— по-моему, это разумно, право же, вполне разумно.
— Так вот, он сам нарушил это решение,— продолжал Фурнье,— помимо оборванцев, которых привел этот плут де Гонди, к нам явился, не далее как сегодня утром, некий бездельник и бахвал, тот самый, что, вооружившись кинжалом и шпагой, нападал по ночам на дворян обеих партий. «А, попался, д-Обижу! — кричал он во все горло.— Ты выиграл у меня три тысячи дукатов, получай три удара шпагой! А, попался, Лашапель! Мне нужны десять капель твоей крови взамен моих десяти пистолей!» И я видел собственными глазами, как он сражался с этими господами, да и с другими тоже, правда, по всем правилам, в честном бою, но весьма удачно и с возмутительным хладнокровием.
— Да, сударь, я собирался все высказать ему начистоту,— заметил дю Люд,— когда он ловко, словно белка, нырнул в толпу, громко пересмеиваясь с какими-то черномазыми людьми; не сомневаюсь, впрочем, что его послал господин де Сен-Мар, недаром он отдавал приказания некоему Амброзио — вы должны его знать,— это испанский пленник, бродяга, которого Сен-Мар взял к себе в услужение. Ей-богу, мне претит все это, я не создан для того, чтобы меня смешивали со всяким сбродом.
— Такие дела, сударь, весьма отличны от того, что произошло в Лудене,— сказал Фурнье.— Там народ лишь возмущался, а не бунтовал по-настоящему; разумная, уважаемая часть населения этого края восстала против убийства, людьми двигало не опьянение, не жажда поживы. Был брошен клич против палача, клич, который мы могли бы подхватить, не теряя своего достоинства; ничто не напоминало воплей мятежного лицемерия, которые испускает этот сброд, вылезший на свет божий из сточных канав Парижа. Признаюсь, подобное зрелище вызывает у меня отвращение, и я просил бы вас поговорить с господином де Сен-Маром.
Де Ту чувствовал себя весьма неловко, слушая эти речи, и напрасно пытался понять, что могло быть общего у Сен-Мара с народом, который, как ему показалось, предавался веселью; с другой стороны, ему по-прежнему не хотелось признаваться в своем неведении, а между тем неведение было полным, ибо в последний раз, когда он виделся с другом, тот говорил лишь о королевских лошадях и конюшнях, о соколиной охоте и о значении оберегермейстера в делах государства, словом, о вещах, не имеющих никакого отношения к событиям, в которых мог бы принять участие народ. Наконец он сказал не без робости:
— Обещаю, господа, исполнить ваше поручение; а пока что предлагаю вам стол и кров на все время, которое вам понадобится. Но сказать вам свое мнение по этому поводу мне, право же, затруднительно. Послушайте, разве сегодня не праздник святой Варвары?
— Святой Варвары?! — повторил Фурнье.
— Святой Варвары?! — повторил дю Люд.
— Да, да, в воздухе пахнет порохом, это и подразумевает господин де Ту,— заметил первый, смеясь.— Ну и потеха! Да и в самом деле сегодня как будто день великомученицы Варвары.
Де Ту, сбитый с толку их удивлением, прикусил язык; пришельцы поняли, со своей стороны, что с ним не столковаться, и также сочли за лучшее умолкнуть.
Они все еще хранили молчание, когда дверь отворилась и в комнату вошел, прихрамывая, аббат Кийе, бывший наставник Сен-Мара. Он казался озабоченным, ни в манерах, ни в речах его не было и тени прежней веселости; только глаза смотрели живо, да говорил он весьма отрывисто.
— Прошу прощения, дорогой де Ту, что спозаранку отрываю вас от занятий; это удивительно, не так ли, со стороны подагрика? Да, время идет, два года назад я не хромал, напротив, отправляясь в Италию, я был весьма прыток; правда, страх придает резвость ногам.— С этими словами он сел у окна и, подозвав к себе де Ту, продолжал шепотом: — Должен вам сказать, мой друг, ведь от вас у них нет секретов, что я обручил их две недели тому назад,— впрочем, они, конечно, сообщили вам об этом.
— В самом деле? — воскликнул несчастный де Ту, чувствуя, что находится между Сциллой и Харибдой.
— Полноте, не притворяйтесь удивленными! Вы прекрасно знаете, о ком я говорю,— возразил аббат.— Но скажу вам, положа руку на сердце, я был слишком снисходителен к ним, хотя эти дети поистине трогательны в своей любви. Я больше опасаюсь за него, чем за нее; сдается мне, он делает глупости, доказательством тому — утренний мятеж. Об этом нам и следовало бы побеседовать.
— Но, клянусь богом, я не знаю, кого вы имеете в виду,— с глубочайшей серьезностью проговорил де Ту.— Кто делает глупости?
— Полноте, голубчик, что вам за охота скрытничать со мной? Это оскорбительно,— сказал старик, начиная сердиться.
