Марикита - Феваль Поль Анри (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
– Ну так бери же то, что дают, – смеясь, сказал Филипп Орлеанский, – тебя сам регент награждает из своей казны!.. А в тот день, когда Дюбуа придет в голову идея вознаградить тебя чем-нибудь лучшим, не мучай себя угрызениями совести: это наверняка будет ничтожная мелочь в сравнении с тем, что он у меня ворует.
Кардинал состроил кислую мину, маркиз тоже: первый боялся, что бурная фантазия регента заставит его вскорости дать Шаверни должность полковника, которая очень дорого стоит; второй же дрожал при мысли о том, что он хоть чем-то будет обязан Дюбуа.
Регент позабавился несколько секунд, глядя на постные физиономии обоих, и решил прекратить затеянный им же разговор:
– Вот что, господа, – сказал он, обращаясь к двум друзьям, – положение обязывает; надеюсь, вы понимаете, что я никогда не расточаю свои милости попусту.
– Чем мы можем быть вам полезны, ваше высочество? – спросил Лагардер.
– Завтра вы пойдете к господину маршалу д'Эстре. Он скажет вам, что через два дня приедет посол из Порты и что его величество желает его принять со всем великолепием. Графу Лагардеру я приказываю помочь господину д'Эстре, а господин де Шаверни в своем мушкетерском наряде возглавит почетную роту… Дюбуа, запиши этих господ первыми в список.
Никогда еще кардинал не испытывал такого жгучего, хотя и мимолетного желания восстать против воли регента. Но если бывали вечера, когда он держал принца в руках, пользуясь его дурными наклонностями, и управлял им на свой лад, то случались и моменты, когда Филипп Орлеанский вдруг вспоминал, что он правит первым королевством мира, и требовал неуклонного выполнения своих приказов. В случае же неповиновения он весьма прозрачно намекал тем, кого вытащил из сточной канавы, что у них еще не стерта грязь со лба.
Так вот, сейчас бывший воспитатель герцога Шартрского чувствовал, что погружается в эту грязь с головой.
IX
ПОСОЛ СУЛТАНА
Было бы излишне описывать все те ухищрения, к которым прибегали придворные, чтобы попасть в эскорт Мехмета-эфенди, хранителя казны и чрезвычайного посла султана. Каждый пустил в ход все свои связи, чтобы ходатайствовать перед регентом и особенно перед кардиналом. И тот и другой немало на этом выгадали, так как многие, не решившись просить лично, поручили это своим женам, и, по обыкновению, самые хорошенькие добились желаемого. Ибо в то время получение дворянами наград и постов определялось не заслугами мужей, а красотой и доступностью жен. Последние же тогда не требовали уравнять их в правах с противоположным полом, как они это делают вот уже полвека. Искусство обольщения и умение плести интриги обеспечивало им превосходство, и они чувствовали, что этого оружия достаточно, чтобы стать сильнее мужчин. Может, они и были правы, когда требовали большего.
Маршал д'Эстре, зная, чем руководствовались при подборе людей в посольскую свиту, был несказанно удивлен, увидев у себя в особняке на улице Университе Лагардера, который пришел к нему с визитом, исполняя веление принца.
– Сударь, – сказал ему д'Эстре, – я знаю вас благодаря той славе, которой окружено ваше имя в последнее время, и здесь вы всегда желанный гость. Я уже начал опасаться, что его королевскому высочеству так и не придет в голову включить в список, который он мне дал, хотя бы нескольких достойных людей. Но вы уже двенадцатый, а это в наше время немало; возможно, больше в Париже и не сыскать.
Маршал был человек благородный и образованный. Отнюдь не только звучное имя, но скорее его глубокие познания открывали перед ним двери Французской Академии и Академии наук. Его ценили за тонкий ум и дар искуснейшего флотоводца, который он доказал в 1703 году, когда командовал объединенными морскими силами Людовика XIV и Филиппа V; при этом военные его заслуги удваивались дипломатическими: в значительной мере его стараниями внук Людовика XIV получил тогда корону. Поистине этот человек как никто другой мог отдать должное Лагардеру, чье имя было у всех на устах. Ибо господин де Бервик, де Конти и де Риом создали о графе столь возвышенную легенду, что весь Париж полнился слухами о подвигах блистательного Лагардера.
Анри поспешил в подробностях рассказать господину д'Эстре о приеме, который был оказан Филиппом Орлеанским ему, мадам де Невер и маркизу де Шаверни.
– Что ж, – ответил маршал, – мне остается только выполнить приказ его высочества. Теперь нам необходимо назначить еще третьего для встречи посла. Вот список лиц, которым я доверяю; выберите из них сами.
– Не забывайте, милостивый государь, что всего несколько месяцев назад я был только жалким горбуном в доме Гонзага и подставлял горб биржевым игрокам, – возразил Лагардер, которого слегка покоробила такая фамильярность.
– Чтобы тем смелее потом встретить грудью врага! – вскричал вдруг возникший словно из-под земли господин, который, должно быть, знал все входы и выходы в доме маршала. – Обнимите меня, дорогой граф, я ищу вас уже битый час.
Это был герцог де Сент-Эньян, некогда посол Франции в Мадриде; он с порога бросился к Анри с распростертыми объятиями.
– Черт побери! – воскликнул маршал. – Где это вы так подружились?
– Мы с графом видим друг друга впервые в жизни, – ответил Сент-Эньян. – Но я имею честь быть знакомым с господином де Шаверни, и герцогиня не успокоится, пока не даст бал в честь обеих пар. Я уже получил согласие маркиза и не уйду отсюда, пока не заручусь обещанием его друга – а также и вашим.
Все трое рассмеялись.
– Это что же, ультиматум? – спросил маршал. – Хорошо, любезный герцог, мы будем на балу мадам де Сент-Эньян. А до тех пор вы, думаю, сумеете познакомиться поближе. Не кажется ли вам, господин де Лагардер, что никого лучшего нам не нужно и искать?
– О чем речь? – осведомился герцог.
– Граф сам расскажет вам по дороге.
– Но прежде позвольте выразить вам свою признательность, господин маршал, – вмешался Анри. – Человек легко привыкает к несчастьям, так как обычно находится способ от них избавиться; но куда труднее привыкнуть к милостям – а вы осыпаете меня ими явно не по заслугам.
– Ступайте, а то как бы я не добавил еще! И возвращайтесь через два дня.
Взяв Лагардера под руку, сияющий герцог повел его поклониться госпоже де Сент-Эньян.
На следующий день Мехмет-эфенди прибыл в Париж. Хотя он был посланцем великого султана, ему пришлось подчиниться требованиям французского этикета, которые в то время отличались такой сложностью, что наши правила хорошего тона кажутся против них просто элементарными.
Неделю провел он во дворце Рамбуйе на улице Шарантон – и только после этого 16 марта 1721 года за ним был прислан пышный эскорт, дабы сопроводить его в резиденцию чрезвычайных послов, бывший особняк маршала д'Анкра на улице Турнон.
Процессию открывали тридцать шесть турецких всадников, вооруженных кривыми саблями и пиками. Им показывали дорогу мушкетеры в серых плащах во главе с маркизом де Шаверни. Маршал д'Эстре ехал верхом бок о бок с послом, а рядом, отставая на полкорпуса, гарцевали герцог де Сент-Эньян и граф де Лагардер. За ними строго в порядке старшинства следовала кавалькада дворян: герцог де Трезм, губернатор Парижа, герцог де Жевр, маркиз де Бретонвийе, лейтенант королевской гвардии; рыцари ордена Святого Духа: маршал де Бур и маркиз де Гебриан вместе с герольдом ордена; кавалеры ордена Золотого Руна; герцоги де Сюлли и де Рюффек, маркизы де Бранка, д'Арпажон, де Молеври; офицеры из свиты короля и герцога Орлеанского и прочие, прочие, прочие…
Все они чрезвычайно гордились своей миссией и ехали с высоко поднятой головой, бросая высокомерные взгляды на толпу простолюдинов. И все или почти все завидовали тому, кто вознесся сегодня над ними, заняв самое почетное место: горбуну из дома Гонзага, преступнику, осужденному на смерть, которому едва не отрубили ту самую руку, которая теперь сжимала воздетую вверх шпагу.
Но то была не черная зависть, ибо все эти люди не могли не склониться перед благородством натуры и смелостью человека, окруженного всеобщим почтением. Среди придворных у Лагардера имелись завистники – но не враги!
