За землю отчую. - Галинский Юрий Сергеевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Он пришел в себя, когда солнце уже село. Лил сильный дождь. Холодные струи воды освежили гудящую голову. Очнувшись, почувствовал такую сильную боль в затылке, что некоторое время пришлось лежать не шевелясь. Наконец заставил себя сесть, коснулся рукой головы, поднес ладонь к глазам, она была в крови. Тогда лесовик оторвал кусок от рубища и кое-как перевязал рану. Держась за дубок, встал. Перед глазами поплыли кусты и деревья, но он покрепче ухватился за ствол и не упал. Когда голова перестала кружиться, Клепа огляделся, побрел вперед, где находился стан беглецов. Однако там в его помощи уже не нуждались... Тарусцев застигли врасплох: разбросана нехитрая утварь, изрублены тела мужиков...
Сумерки наступили в лесу рано. В полутьме Клепа с трудом отыскал кусты, где оставил Сеньку. Окликнул его, но парнишка не отозвался. Тогда он, обшарив орешник, громко позвал: «Сенька! Сенька!..» — но ему снова никто не ответил. Может, лесовик и не стал бы беспокоиться, сам наказал отроку, чтобы уходил, если он скоро не вернется, но вдруг наткнулся на поломанные ветки орешника. Постоял в раздумье, «Возвращаться без Сеньки, ничего не поведав про полон?!.»
У проселка было светлее, на мокрой земле виднелись следы пленников и татар. Клепа вышел на тропу и быстро зашагал по ней.
ГЛАВА 14
Они намерились уже выехать на поляну, как вдруг Василько, ехавший впереди, резко остановил коня. Федор подъехал к нему, хотел было спросить, что случилось, но услышал отдалённый конский топот. Спрыгнул с лошади, опустился на колени, припал ухом к земле. Поднявшись,
молча кивнул тарусцу. Воины углубились в лес, привязали там коней и вернулись обратно. Взобравшись на дуб у обочины, засели там, где листва погуще.
Топот усиливался. Уже слышны стали голоса людей. На тропе появилась дюжина вооруженных ордынцев: они ехали с опущенными поводьями и громко переговаривались между собой. Тропа за ними была пуста — полон следом не шел.
Внимание Федора привлек один из всадников. Под долгополым татарским халатом — грязная белая рубаха, на ногах — русские сапоги с короткими голенищами, лицом не схож па ордынца. Порубежнику показалось, что он его уже где-то встречал. Присмотрелся повнимательнее — и узнал: вроде бы Енишка!.. Вспомнил плен, драку на монастырском дворе, Серпухов... И на подворье коломенского воеводы, видать, был он!
«Ах ты ж, змей лютый!» — заскрипел зубами порубежник.
Рывком снял лук, достал стрелу, прицелился, но тетину не спустил. Уж больно много было татар, и осмотрительный порубежник решил не рисковать...
Айда за ними!—предложил Федор Васильку, когда конский топот замер в отдалении.— Они, должно, на моравский шлях правятся, а мы поедем чащей напрямую/ и успеем засаду учинить.
Добро,— согласился тарусец.-- «Языка» бы-от взять.
Тарусец первым спрыгнул на землю. Федор хотел подать ему свой лук, чтобы слезать было сподручней, как вдруг на противоположной стороне тропы зашевелились кусты орешника. Появились лошадиные морды, затем фигуры ордынских всадников. У первого из них поперек седла лицом вниз лежала женщина. Руки и ноги ее были скручены арканом, темно-русая коса свисала до земли* разодранная рубаха с вышитыми рукавами сползла с плеч, обнажая спину.
Татары медленно выехали на тропинку. Всадник без ясыря визгливо что-то выкрикивал, норовил ухватить пленницу за косу, второй ордынец отмахивался плетью, бранился глухим баском. У дуба, где затаились порубежники, нападавший загородил дорогу, поставил коня поперек тропы. Вцепился в женщину, потащил к себе. Соперник пыхтел, но держал свой ясырь крепко. Пленница застонала, заголосила. Тогда Василько, выхватив кинжал, метнулся к ним, ударил насильника в спину. Федор, ломая ветки, свалился на второго, стащил его с седла, подмял. Тарусец успел подхватить падавшую с коня пленницу, бросился к Федору, едва уговорил его не убивать татарина, оставить в живых. Развязали пленницу, скрутили той же веревкой ордынца, засунули ему в рот кляп.
Теперь и про полон дознаемся, а ты — душить...— укорял напарника Василько.
А с бабой что делать? — вытирая пот с лица, спросил Федор.
Не знаешь, что с бабами делать? — усмехнулся тарусец.— Чай, мы-то не хуже ордынцев...
Пленница вздрогнула, испуганно обернулась.
Не. мели, Василько, я без дури спрашиваю.
Пущай в свою деревню возвращается, ежели недалеко, — бросил тот и, покосившись на женщину, неожиданно предложил: — А то может и с нами ехать.
Ты откель? —• Федор дотронулся до ее плеча и тут же опустил руку — от его прикосновения пленница задрожала, съежилась.
Говори, не бойся. Худого тебе не сделаем,— поспешил успокоить ее тарусец.
А вы кто будете, добрые люди? — едва слышно спросила она.
Я из Тарусы, а он из Вереи. Слыхала про такие места? — Присев на корточки возле пленницы, Василько вдруг воскликнул: — И до чего ж ты красна! — Обернулся к Федору: — Скажи, Федор, правда ж, красна девка?
Пленница опять разволновалась. Напряженно разглядывала Федора, затем резко поднялась с земли, прошептала:
Брата моего тоже Федорцом, Федором звали... Так ты из Вереи? — Глаза ее светились надеждой.
Да.,.— встревоженно протянул сквирчанин ему передалось волнение незнакомки.
И я оттель!..— Голос ее дрогнул.-— Ты, Федор — брат родной мой! А я — Марийка!
Марийка?!.
Да! Поначалу тебя не Признала — голова перевязана. А теперь вижу, что ты!..
Она бросилась к нему на шею.
С волнением вглядывался в нее Федор и все явственнее улавливал родные черты — младшей сестренке не было и десяти лет, когда он ушел на ратную службу, — светло - синие глаза, пухлые губы.
Как же сюда попала? Где наши?
Марийка, не ответив, разрыдалась.
Федор побледнел.
Неужто беда учинилась?..
Набежали на село ордынцы, вязать всех арканами стали,— всхлипывая, рассказывала Марийка.— Петрик схватил косу, зарубал двоих... Так они его саблями и матушку тоже... Петрик рослый был, весь в тебя...
Из-за рыданий она не могла говорить. Федор привлек ее к себе, гладил до голове, как в давние годы...
Успокоившись, Марийка поведала, что было дальше. Отца Данилу вместе с другими односельчанами татары угнали в полон. Девушек не стали связывать, держали отдельно от остальных. Под утро Марийку разбудила дочь соседей, Галька, и уговорила ее бежать. В предрассветных сумерках им удалось проскользнуть мимо конной стражи. Девушки уже отползли, от ордынского стана, как кто-то из дозорных обнаружил их побег. Вскочив на коней, татары бросились в погоню. Пленницы успели добежать до лесного озера, но, когда переплыли на противоположный берег, там их уже ждали ордынцы. Галька вырвалась, бросилась в озеро и утопилась.
У Федора ком подступил к горлу, стоял в оцепенении* голова была, как в тумане... «Нет Гальки больше, нет!.. Так и не привелось мне с ней встретиться!..»
—- Надо поскорей уходить отсель — чего недоброго, ордынцы вернутся! —сказал Василько решительно.
Снял с убитого татарина тулуп, набросил его на плечи Марийки. Порубежники оттащили труп в кусты. Конь, опустив лохматую голову, стоял над мертвым хозяином. Федор осторожно зашел сбоку, схватил его под уздцы.
второго коня поймать не удалось — убежал в чащу.
Я вперед погоню, а вы с ней езжайте следом, — предложил Василько Федору. — Только не по стежке, а лесом. Там спокойней.
Сквирчанин молча кивнул головой. Пленного татарина взвалили на круп лошади и приторочили арканом к седлу.
Василько остановился: наступали сумерки. Кусты орешника и дубы смыкались неровной зубчатой стеной. На небе в разрывах темно-серых облаков замерцали звезды. По расчетам тарусца, он должен был уже догнать татар, но сколько ни прислушивался, кроме крика филина и рева лося* не доносилось ни единого звука. Василько спрыгнул с коня, склонился над тропой. По следам определил, что ордынцы проехали недавно. Их было не более шести* остальные, видимо, свернули в сторону раньше.
Теперь он не гнал коня. Съехав с тропы, пробирался вдоль обочины лесом. Вскоре и эти следы повернули на узкую, малоприметную просеку. Путь был свободен, лесовикам уже не грозила опасность оказаться застигнутыми врасплох татарским дозором.
