Странствия Лагардера - Феваль Поль Анри (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
В глухой арагонской деревне под названием Пенья дель Сид, что находится в нескольких лье от Сарагосы, на убогом ложе металась в беспамятстве Аврора де Невер.
Везти девушку дальше было невозможно, поэтому ее тюремщикам пришлось остановиться в этом бедном селении. И вот уже два дня больная Аврора лежит в тесной жалкой комнатке единственной на всю округу гостиницы.
Длительная лихорадка иссушила ее тело; голова ее безжизненно покоилась среди подушек, лицо носило отпечаток жестоких мук, физических и душевных. Впавшие глаза, бледные губы, пылающий румянец на скулах красноречиво свидетельствовали о том, что девушка тяжело больна.
Возле ее изголовья неотступно находились два человека: донья Крус и Гонзага.
Они говорили тихо, стараясь не нарушить тревожный сон Авроры, просыпавшейся от малейшего шума. Но если в эти минуты с губ доньи Крус и не смели сорваться слова проклятий, выражающие всю ненависть, скопившуюся в глубине ее сердца, то глаза цыганки так и метали грозные молнии.
– Вы убили ее, – прошептала она, когда больная снова погрузилась в сон. – Вы добивались этого…
– Ее молодость переборет болезнь, – не задумываясь ответил Гонзага, – а ваши заботы не дадут ей умереть.
Разгневанная донья Крус вскочила и уперлась руками в бока, как она делала прежде на главной площади Мадрида, когда кто-нибудь из толпы зевак позволял себе дерзость в ее адрес.
– Да, я уверена, что вырву ее из когтей смерти, – громким шепотом заявила девушка. – И из ваших лап, монсеньор, тоже.
– Упрямая безумица!.. – прошипел Филипп Мантуанский, пытаясь взять цыганку за руку, которую та тотчас же отдернула, словно почувствовав прикосновение ядовитой змеи.
– Как же далеко то время, – с горечью произнесла она, – когда я считала вас честным человеком, монсеньор… время, когда мне казалось, что я люблю вас! Тогда – и тут вы правы – я действительно была безумна! Сегодня же жалею, что последовала за вами… и мне стыдно, что я позволила себе стать орудием ваших чудовищных замыслов…
Гонзага пожал плечами:
– Маленькая бунтовщица! Да вы же сами не пожелали воспользоваться представившейся возможностью и разрушили ваше блестящее будущее!
– Я думала, что всегда буду танцевать на Пласа Санта и жить радостно и свободно, словно птица, летящая туда, куда влекут ее крылья, птица, которая подчиняется лишь капризам ветра! Святая Дева! С того дня, как я увидела вас, монсеньор, я перестала улыбаться… С тех пор я только и делаю, что оплакиваю свободу, свою и своих друзей…
– Вам следовало во всем подчиняться мне и идти по пути, начертанному для вас мною. Тогда бы вы стали и знатной, и богатой.
– Знатность и богатство не слишком-то помогли вам, ваша светлость! Ваше положение сейчас весьма шатко.
– Уже завтра оно упрочится… Его величество король Испании недолюбливает своего французского кузена и, смею утверждать, ненавидит регента. Так что для умелого игрока партия представляется весьма выигрышной…
– И вы собираетесь играть на стороне короля Испании против регента Франции? Впрочем, это меня не удивляет: паршивый пес всегда лижет хозяйскую руку, протягивающую ему кость… но, едва кость съедена, как он тут же кусает хозяина!
– Вы разбираетесь в политике, донья Крус?
– Политика? Как хотите, но я называю это по-другому…
Гонзага нахмурился.
– Советую вам не забывать, – мрачно произнес он, – что Филипп Мантуанский может изменить свои планы, и тогда вы окажетесь очень далеко отсюда!
– Значит, принц снова прибегнет к своему излюбленному способу избавляться от неугодных людей?
– Что вы хотите этим сказать?
– А вы не догадываетесь?
– Вот что, мадемуазель: послушайтесь моего совета и прикусите свой розовенький язычок!
– Одна из привилегий женщины – это право откровенно говорить мужчине то, что она о нем думает, и быть уверенной, что мужчина не ответит ей оскорблением. Вот я и пользуюсь этим правом.
– Ив чем же вы меня обвиняете?
Донья Крус заметалась по комнате, словно львица, которая кружит по клетке, готовая броситься на своего укротителя. Пускай укротитель полагает себя сильнее зверя – достаточно одного удара мускулистой лапы, чтобы вывести его, повергнутого наземь, из этого заблуждения.
Никакое иное сравнение не могло бы лучше обрисовать противостояние этих двух людей.
Опытный дрессировщик, Гонзага привык полагаться на силу, раскаленное железо и хлыст. До сих пор ему удавалось заставлять львицу покорно лежать у его ног. Но как раз тогда, когда он решил, что клетка окончательно поработила волю гордого создания, львица фыркнула и выпустила когти… готовясь вырваться на волю и загрызть врага.
– Значит, вы хотите услышать, в чем я вас обвиняю? – спросила цыганка, внезапно остановившись и вызывающе поглядев на принца. – В убийстве!
– Замолчите! – в ярости воскликнул Гонзага. – Не пытайтесь бороться со мной, иначе я сотру вас с лица земли!
– Ну что же, вам не привыкать, – заносчиво ответила донья Крус. – Для начала вы расправились с отцом семейства, сделав несчастную женщину вдовой, а крохотного ребенка сиротой, а потом, дождавшись, пока девочка подрастет, вы похитили ее и с надеждой ждете, что бедное дитя вот-вот испустит последний вздох. Я для вас давно ничего не значу… Взгляните на вашу руку – шевалье де Лагардер пометил ее клеймом палача, и вы не посмеете этого отрицать!
Неистовый гнев охватил Гонзага. О, как ему хотелось задушить юную цыганку, навсегда заставить замолчать эту дерзкую особу! Как смело это жалкое создание, которое он вытащил из грязи и едва не сделал герцогиней, перечить ему, принцу Гонзага?!
Сжав кулаки, он в ярости набросился на нее, но вовремя заметил зловещий блеск острого маленького кинжала – неразлучного спутника Флор.
Стоя возле кровати, где спала ее подруга, девушка готова была защитить и ее, и себя, а если понадобится, то и умереть.
Даже самый жестокосердый бандит не осмелится поднять руку на женщину, готовую погибнуть, но не уступить.
Гонзага замер.
– Господи, до чего же вы меня довели! – усмехнувшись, сказал он. – Я едва не загубил невинную душу…
– А я едва не совершила справедливое возмездие! – вызывающе ответила она.
Поняв, что грубая сила не сломит отважную упрямицу, принц скрестил на груди руки и произнес ледяным тоном:
– Напрасно вы размахиваете кинжалом, мадемуазель. Неужели вы совсем не дорожите вашей жизнью? Ведь стоит мне приказать, как вы завтра же окажетесь на корабле, плывущем в Африку… Может, вам хочется стать наложницей султана, донья Крус?
Гонзага говорил резко и отрывисто. Флор опустила голову и не ответила.
– В тот день, когда мне будет угодно разлучить вас с мадемуазель де Невер, – продолжал принц, – я сделаю это, причем без всякого насилия. Вы больше никогда не увидите ее, и мне вовсе не потребуется убивать вас…
Угроза, прозвучавшая спокойно и решительно, испугала девушку куда больше, чем недавний яростный порыв Гонзага.
– Заключим же мир, – предложил принц, поспешив воспользоваться своим кратковременным преимуществом. – Вы нужны Авроре де Невер, а значит, и мне… Я не желаю ее смерти!
– А я жду ее как избавительницу… – раздался из алькова слабый голос. – Каждый час призываю я ее, каждую минуту… Я вижу, как она тянет ко мне свои костлявые руки, желая забрать меня к себе. Но тут между ней и мною сверкает клинок, и я слышу: «Я здесь!» Это Анри, который спешит на помощь, повторяя девиз Невера, – и смерть всякий раз отступает!..
С губ Гонзага рвались какие-то бессвязные слова. В его ушах все еще звучали брошенные цыганкой обвинения, руку жгло клеймо Лагардера…
Безудержная ярость вновь охватила его.
Забыв об утонченных придворных манерах и о почтении, которое положено оказывать женщине, принц взревел, топнув ногой:
– Лагардер мертв! Я держал в руках его сломанную шпагу, ту самую, что вручил ему регент Франции!
По комнате пронесся тоскливый стон, и Флор бросилась к Авроре, желая хоть как-то утешить ее.
