Черный жемчуг - Хэррод-Иглз Синтия (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Позавтракаем здесь? – предложил Ральф, приостановившись на травянистом берегу ручья. – Куда нам спешить? Клем, постели скатерть там, на ровном берегу. Варнава, отведи коней в тень и привяжи их.
Сразу послышались голоса и шум, как будто слова Ральфа разбудили остальных. Слуги засуетились, расстилая скатерти, Доставая еду, привязывая коней и указывая дамам самые удобные места. Ральф расстелил на земле свой камзол, приглашая Мэри присесть.
– Здесь трава еще сырая, ты можешь простудиться.
Мэри позволила мужу поухаживать за ней, оказавшись на свежем воздухе. По другую сторону ручья простирались пустынные и ровные торфяники, тянущиеся до самого Хиссея, а за ним начиналась низменность Марстон, где в бою погибло так много членов рода Морлэндов. Мэри услышала, как Кит-младший говорит Аннунсиате:
– Оттуда родом мой отец. Вы ведь никогда не бывали так далеко, правда? Когда-нибудь мы съездим туда.
Мэри оглянулась, успев заметить короткую схватку между ним и Эдуардом, на камзоле которого сидела Аннунсиата – схватку, в которой победил Эдуард, как побеждал почти каждый раз. Эдуард был красивым юношей и таким же озорным, как Аннунсиата, и Мэри знала, как опасен он может быть. Приходясь Ральфу дядей, Эдуард был четырьмя годами младше и настолько похожим на своего племянника, что люди всегда принимали их за братьев. Волосы Эдуарда были того же светлого оттенка; такой же сероглазый и привлекательный, с классическими чертами лица, он был пониже и потоньше. Той зимой, когда Ральф уезжал в Лондон, Мэри часто оставалась в обществе Эдуарда. Он брал ее с собой на охоту и на прогулки, танцевал с ней в длинном зале, играл в карты, аккомпанировал на лютне песням Мэри в длинные зимние вечера. Несмотря на то, что Мэри скучала о Ральфе, она чуть было не влюбилась в Эдуарда.
В него было немудрено влюбиться – в такого привлекательного, умного, внимательного мужчину, с неожиданно женским взглядом на многие вещи, что позволяло ему легко находить с женщинами общий язык. Впоследствии, по мере того как Мэри взрослела, она понимала, что Эдуард добивался ее любви, и ему удалось бы это даже сейчас, если бы он пожелал. Эта мысль показалась ей одновременно приятной и возмутительной, ибо такое распутство не очень-то сочеталось с остальными качествами характера Эдуарда. Он не был жесток и не враждовал с Ральфом – напротив, они были лучшими друзьями. И в то же время Эдуард постоянно мучил Кита-младшего, пытаясь привлечь внимание Аннунсиаты к себе, несмотря на то, что они с Китом выросли вместе и учили уроки, сидя бок о бок за партой. В детстве Эдуард защищал более робкого Кита от припадков ярости несдержанного наставника, часто совершая какую-нибудь шалость, чтобы обратить на себя его гнев. В свою очередь Кит, как более сообразительный из них двоих, делал уроки за Эдуарда, которые ему самому мешала сделать лень или тупость.
Сейчас Мэри видела, насколько Кит уязвлен действиями своего лучшего друга, но пытается оправдать Эдуарда тем, что он делает это отнюдь не из дурных побуждений. Мэри также была задета этим. Она не думала, что Эдуард влюблен в Аннунсиату, не считала, что эта влюбленность такого же свойства, которую прошлой зимой он питал к самой Мэри. Она сомневалась, способен ли Эдуард любить вообще. В нем была какая-то странность – что-то тревожное и подозрительное, Мэри не смогла бы определить точнее. Когда-то в детстве у нее был щенок, однажды он попал в капкан и повредил лапу. Тогда он был еще слишком мал, и кость срослась, так что пес казался совершенно здоровым и хромал только тогда, когда слишком увлекался погоней. Лапа срослась так хорошо, что трудно было поверить, что она когда-то была сломана. В поведении Эдуарда что-то заставляло Мэри вспомнить о своем щенке. В душе юноши так же что-то было повреждено, а потом постепенно срослось, оставив в напоминание только необъяснимые странности поведения.
Слуги разносили еду, а тем временем Мэри услышала, как Эдуард говорит Киту:
– Наверное, кому-нибудь из нас следует помочь Кэти и Элизабет. За ними некому поухаживать.
– Да, конечно, – откликнулся Кит, и после короткой паузы, поняв, что Эдуард не собирается двигаться с места, устроился рядом со своими двумя кузинами, не слишком усердно помогая им. Эдуард со странной усмешкой поудобнее уселся рядом с Аннунсиатой и заговорил о чем-то так тихо, что Мэри не смогла расслышать. Казалось, Аннунсиата ничего против этого не имеет, судя по взглядам, которые она бросала из-под опущенных ресниц, и милым улыбкам, посланным ее кавалеру.
– Вот и я, дорогая, – сказал Ральф, появляясь рядом с салфеткой и чашкой и подзывая Клема. – Что тебе принести – холодного мяса? Пудинга? Вон те пирожки неплохо удались. Налейте хозяйке немного вина, Клем.
Дождавшись, пока Ральф примется за еду, Мэри вполголоса проговорила:
– Вам не кажется, что необходимо побеседовать с Эдуардом? В последние дни он уделяет слишком много внимания Аннунсиате.
Ральф удивленно поднял глаза, пожал плечами и улыбнулся.
– Не думаю, что она против. Кажется, Аннунсиате это даже нравится.
– Зато Кит против, – коротко отозвалась Мэри.
– Кит, как и Эдуард и все остальные, знает, что Аннунсиата обещана ему в жены с тех пор, как она родилась. Когда наступит подходящее время, они поженятся, так что Киту не о чем беспокоиться.
– Аннунсиата поощряет Эдуарда, – заметила Мэри, и Ральф посмотрел на молодую пару. Аннунсиата смеялась над какими-то словами Эдуарда, слегка порозовев и возбужденно сверкая глазами. При виде ее красоты Ральф улыбнулся.
– Она просто маленькая озорница, прекрасная, как весенние цветы. Конечно, ей льстит внимание Эдуарда. Но она знает, что должна выйти замуж за Кита. У Эдуарда нет состояния, и Аннунсиата не сможет выйти за него, даже если сама этого захочет. При всех своих шалостях плутовка отлично знает себе цену как богатой наследнице – она не выйдет замуж за бедняка. Нет, дорогая, это всего лишь ее забавы – здесь не о чем тревожиться.
Мэри оставалось только промолчать. Ни к чему было рассказывать Ральфу о той зиме, проведенной в обществе Эдуарда, но ничем другим ей не удалось бы убедить мужа в том, что Аннунсиате угрожает опасность. Поэтому она позволила Ральфу переменить разговор и ела в молчании.
– При виде этой мирной картины, – начал Ральф, указывая куском ячменного хлеба на обширные поля, залитые солнцем, – трудно поверить, что хаос так близок. Помнишь, я благодарил Бога за смерть протектора? – Мэри кивнула. – Ну вот, а теперь я был бы рад, если бы Кромвель воскрес.
Мэри вопросительно взглянула на мужа.
– Да, – продолжал он, – каким бы дурным он ни был, он был силен и мог удержать своих людей в повиновении. А теперь нами правит его немощный сын, а шайка еще более немощных прихлебателей поделила власть между собой и определяет нашу судьбу силой своей армии. Долгий парламент вновь созван! – воскликнул он с отвращением. – Это сборище ничтожеств, злобных, самоуверенных, невежественных и порочных! Когда же все это кончится? Любой человек с отрядом солдат может захватить чужую собственность, а закон и правосудие будут просто забыты!
Услышав эти слова, Эдуард оставил беседу с Аннунсиатой и заметил:
– Так было всегда, и теперь времена ничем не хуже, чем прежде.
– Нет, не всегда! – возразил Ральф. – Прежде у нас был король и церковь.
– Я слишком молод, чтобы помнить это. Подозреваю, что и ты тоже, – ответил Эдуард. – С тех пор как началась война, действует только один закон – закон силы. Так почему же теперь что-то должно измениться? Этот сатана Кромвель умер, раздоры усилились, и мы должны призвать войска, чтобы решить, кто будет нашим следующим правителем. Вероятно, это лучший способ – начнется настоящая война, с битвами и походами, наступлениями и отступлениями. Что хорошего в нашей теперешней жизни? На войне мы найдем себе настоящее дело.
Ральф замер, пораженный горечью в голосе Эдуарда, и порадовался, что никто его не слышал, кроме Мэри и Аннунсиаты. Не следовало поднимать панику и зря тревожить людей.
