Свидетель с копытами - Трускиновская Далия Мейеровна (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Они развлекались так около получаса, и Лизанька понимала, что, вернувшись домой, будет очень чувствовать свои бедрышки, но и домой не торопилась, и отказываться от развлечения не желала. Акимка уже забеспокоился – не ищут ли его на конюшне. У него было оправдание – барышня приказала сопровождать, но были и обязанности. Породистых лошадей следует чуть ли не каждый день чистить и купать, вода – далеко, и набегаешься с ведрами, пока обиходишь всю конюшню…
Неизвестно, как бы сложилась судьба Лизаньки, если бы Акимка прямо сказал: «Барышня, пора возвращаться!» Но он не решался. А сама Лизанька оттягивала миг встречи с бабушкой. И вот, когда они ноздря в ноздрю неслись по просеке, грянули выстрелы. Стреляли совсем близко, не только стреляли, но и кричали. Из густых кустов, проламывая их конской грудью, в сотне шагов от Лизаньки появился бородатый всадник. Он обернулся, выстрелил себе за спину и умчался.
Девушка до смерти перепугалась. Ей следовало бы развернуть коня и улепетывать из леса, где творятся такие страшные вещи. Но она с силой хлестнула Амура нарочно для того сломленным и очищенным от листьев толстым прутом. Конь понял приказание – и понес ее по просеке, и понес и, когда просека сошла на нет, сам выбрал для бега подходящую тропинку. Выстрелы и крики остались за спиной.
Акимка хотел преследовать барышню, но едва не столкнулся с другим всадником, страшным, как нечистая сила. Этот урод выстрелил в него из карабина и промахнулся, а перепуганный Акимка повернул коня и поскакал прочь, моля Бога, чтобы не схлопотать пулю промеж лопаток. Но урод явно берег выстрелы.
Вырвавшись на открытое место, Акимка осознал беду – он бросил барышню в лесу, где стреляют, и она в смертельной опасности. Что он мог предпринять, не имея даже такого оружия, как казачья нагайка?
Акимка, что хватило конской прыти, помчался к конюшне, поднял переполох, казачок Васька побежал докладывать княгине. Княгиня отворила чулан, где хранилось охотничье снаряжение старого князя, и послала всех парней из дворни на выручку внучке. Но когда они, ведомые Акимкой, прискакали к лесу, там уже было тихо.
Они битых два часа ездили по тропкам, звали барышню, охрипли – ответа не было. Понять, куда она подевалась, никто не мог. И не она одна – даже если бы девушку ранили, умный Амур принес бы ее к родной конюшне. Амура – и того не было…
А Лизанька скакала по тропе, пригибаясь, чтобы спастись от низко растущих веток, и вслух обещала Господу быть послушной, быть примерной, честно держать все посты, полностью вычитывать утреннее и вечернее правило – лишь бы уцелеть!
Наконец она осознала, что в лесу тихо. Амур, не подгоняемый прутом, перешел на шаг. Лизанька задумалась – в какой стороне могла бы быть усадьба? Понять это не удалось, она развернула Амура и поехала назад. Тогда обнаружилось неприятное: удирая от стрельбы, девушка не заметила, что две тропы сливаются в одну, а сейчас, возвращаясь, она увидела – тропа раздваивается. Перекрестясь, она выбрала правую тропку.
Некоторое время спустя Лизанька поняла, что тропка – неправильная. Та, по которой девушка скакала, спасаясь от побоища, была почти прямая, эта же – извилистая. Следовало поворачивать назад.
– Сударыня! – вдруг услышала она и резко повернулась.
Из-за кустов торчала мужская голова в треуголке. Лицо было совершенно незнакомое.
– Сударыня, не бойтесь, ради Бога, – мужчина поспешно снял шляпу. – Мы знаем, кто вы, вреда вам не причиним и со всем бережением доставим в ваше жилище. Не бойтесь, Христа ради!
Но Лизанька от страха онемела.
Она и так с трудом отвечала незнакомым людям, особенно мужчинам. Даже мистер Макферсон был для нее страшноватым собеседником. Единственный, к кому она даже сама обращалась с вопросами, был тот гость, тот молодой страдалец. И то – Лизанькой руководило христианское милосердие, а гость лежал неподвижно и даже в лицо ей не смотрел.
– Сударыня, сейчас мы вас выведем из леса, – продолжал мужчина. – Езжайте за мной. И, Христа ради, не пытайтесь убежать. А я вас пальцем не трону!
Он перекрестился.
Лизанька молчала. Она пыталась понять, что все это значит.
Сударыня бабуленька могла забеспокоиться, если бы в усадьбу примчался Акимка и рассказал о стрельбе в лесу. Но дворовых, которых она бы послала на выручку внучке, Лизанька уже знала в лицо. Этого мужчину она видела впервые в жизни.
Лет ему было никак не менее пятидесяти, происхождения простонародного – бородат, борода и короткие волосы с проседью, однако треуголка, которой простолюдину не положено, выглядела в его крупной темной руке как-то сомнительно. И короткий кафтан коричневого цвета, и сапоги – как у драгуна… Кто бы мог быть таков?
– Не извольте беспокоиться, мы зла не причиним. Нам только приказано доставить вас домой и сдать с рук на руки вашим близким. Эй! Афоня! Сюда! Я ее нашел!
Голос у мужчины оказался до того зычный, что Амур с перепугу вскинулся на дыбки и заплясал, а потом рванулся в сторону.
Лизанька даже не поняла, как этот голосистый мужчина на рыжей лошади ловко выскочил из кустов и схватил Амура под уздцы.
– Ну, тихо, тихо, не шали, – сказал он Амуру. – Не испужались, сударыня? Афонька! Куда ты запропал?!
– Туточки я!
– Дай знак нашим – что, мол, нашли!
И загудел охотничий рожок, подавая сигнал – два протяжных тона. Ему отозвался другой.
– Едем, сударыня, – сказал мужчина. – К обеду домой не поспеете, а ужинать будете уже у себя.
И тут удивление оказалось сильнее страха. Лизанька знала – до бабушкиной усадьбы час рысью, не более.
– Куда?.. Куда вы меня?..
– Сударыня, нам велено сопроводить вас до Конькова, – сказал мужчина. – Это – все, более от вас ничего не требуется, только ехать с нами. Да что вы так глядите? Сказал же – не тронем!
Он опять перекрестился.
– Зачем до Конькова? – прошептала ошарашенная Лизанька. – Мне туда не надо.
– Затем, сударыня, что вам в Конькове быть пристойнее, чем здесь, – строго объявил он. – Не извольте противиться. Едем! За мной, Афонька!
Это так прозвучало, что Лизанька не на шутку испугалась.
– Оставьте меня! – воскликнула она дрожащим голоском. – Я княгини Чернецкой внучка!
– Как вам будет угодно, – ответил мужчина.
– Отведите меня к ее сиятельству!
– Нам велено сопроводить вашу милость до Конькова, насчет ее сиятельства распоряжений нет.
– Да кто велел-то?
– Их графское сиятельство.
Графское сиятельство в окрестностях было одно – Алехан Орлов. Но при чем тут Коньково?
О том, что у графа гостит старший брат, Лизанька слыхала. Но о Екатерине Зиновьевой, живущей сейчас в Конькове, – нет. И столичные сплетни ее миновали. Материнские подруги все больше о своих любовниках толковали и добела мыли им косточки.
Если бы Лизанька сообразила, что попала в капкан, поставленный на девицу Зиновьеву, если бы у нее хватило силы духе закричать, призвать бородатого, а также незримого пока Афоньку, к повиновению, потребовать, чтобы ее хоть мимо бабушкиной усадьбы повезли, а там кто-то из своих людей пришел бы на помощь!..
Но девушка решительно не понимала, что происходит.
Она позволила бородатому взять повод Амура и перекинуть через конскую голову. Сейчас она могла править лошадью только при помощи коленей. Не говоря более ни слова, бородатый повел Амура за собой, его рыжая лошадь шла шагом, а сзади появился таинственный Афонька, тоже бородатый, но совсем молодой.
Так Лизанька ехала по лесу, впав в некое оцепенение. Она понимала – творится что-то дурное. А воспротивиться не могла. Уже и обеденное время прошло, а она все ехала и ехала шагом. Наконец ей стало странно – отчего путь в Коньково пролегает исключительно по лесу? Отчего бы не выехать на открытое место, на дорогу?
И тут где-то очень далеко загудел рожок. Повторялись два тона.
– Дядя Терентий, что за притча? – спросил Афонька.
– Не знаю, – ответил бородатый. – Вот те крест, не знаю!
Сигнал рожка прозвучал снова, были три повтора.
