Невеста с миллионами - Мютцельбург Адольф (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Приблизительно такая же церемония продолжалась еще не меньше часа. Жрецы, подкладывающие в огонь хворост, похоже, читали молитвы, которые шепотом повторяли все присутствующие. Их число непрерывно увеличивалось. Неожиданно один из посвященных затянул высоким голосом какое-то песнопение, которое подхватили все участники. Ущелье, недавно еще такое безмолвное, вдруг огласилось дикими звуками. Индейцы поднялись на ноги. Дон Луис дал знак спутникам: они покинули прежнее место и приблизились к исполнителям ритуального действа.
Внезапно огонь утратил синеватый оттенок, и, когда в него подбросили новые связки хвороста, яркое пламя взметнулось вверх, осветив все кругом. Пещера тоже озарилась, словно в ее недрах запылал свой костер. Она казалась огромной и, очевидно, с этого момента должна была сделаться центром всего празднества, потому что толпа жрецов выстроилась вокруг своеобразного алтаря. Наши герои рискнули подойти еще ближе и, если повезет, проникнуть в саму пещеру.
Никто не чинил им никаких препятствий. У Эдмона и Альфонсо нашлось достаточно времени рассмотреть индейцев.
Дон Луис шепнул своим спутникам несколько слов о красоте молодых индианок, из которых нетрудно было заключить, что к финалу празднество превратится в настоящую оргию. Однако молодые люди в один голос заявили, что не намерены дожидаться этого.
— Как вам нравится индианка, что стоит на коленях возле алтаря? — поинтересовался дон Гуарато.
Его собеседники взглянули в указанном направлении и увидели совсем еще юную девушку небольшого роста. Она была прекрасна. Вряд ли можно представить себе более совершенную фигуру — и Эдмону и Альфонсо казалось, что они видят бронзовую статуэтку идеальной красоты. Это впечатление усиливала и полная неподвижность юной индианки. Скрестив на груди руки и опустив голову, она, видимо, целиком отдалась своей молитве. Ей никак нельзя было дать больше пятнадцати-шестнадцати лет.
— Ну, что скажете? — прошептал дон Луис. — Эта красавица — с моей гасиенды, совершенно удивительное, странное создание. Ее считают колдуньей. Может быть, мы еще увидим одно из ее чудес. Сейчас начнется индейское крещение. Нам нужно сохранять при этом полное спокойствие.
Посередине пещеры, как было сказано, находился алтарь довольно больших размеров. Его украшали диковинные символы давно исчезнувшей цивилизации ацтеков с искусными изображениями животных — орлов, змей, скорпионов, собак и летучих мышей. На алтаре возвышались также несколько древних идолов. Жрецы в длинных облачениях приближались и удалялись, совершая какие-то загадочные манипуляции, лишь бы увлечь верующих и придать многозначительность своим действиям. Они благословляли тарелки и ножи, вопрошали идолов. Индейцы вставали на колени и молились. Наконец все они собрались в пещере, и ее наполнил дурманящий запах какого-то благовония. Затем участники празднества принялись громко петь, вернее, кричать, и четверо новорожденных младенцев были принесены матерями к алтарю и возложены на него. Матери бросились перед алтарем на колени и стали горячо молиться.
Не оставалось ни малейших сомнений в том, что здесь еще бытовал обряд, с помощью которого аборигены Мексики вводили новорожденных в человеческое сообщество, то есть обряд, который мы называем крещением. Эта церемония также не обошлась без купели с водой, куда погружали младенцев. Затем рядом с мальчиками положили щит и меч или мотыгу, рядом с девочками — домашнюю утварь как символ их будущего предназначения. Все эти ритуалы сопровождались бурной жестикуляцией и пространными словоизлияниями и занимали немало времени. Но кульминация церемонии состояла в том, что у каждого ребенка брали немного крови из уха или языка. Считалось, что эта процедура нейтрализует эффект христианского крещения — ведь формально все индейцы поголовно уже несколько веков считались христианами. Одновременно детей посвящали особому богу-хранителю — нагуалю, с которым им предстояло быть тесно связанными на протяжении всей жизни.
Обычно такой нагуаль представлял собой какое-нибудь животное. Если, например, мальчику давали в нагуали волка, он оставался теснейшим образом связанным с этим животным, а со временем, когда усваивал определенные заклинания, мог в любой момент даже превратиться в волка. Если волк получал рану или погибал, индеец тоже заболевал или умирал.
Этим «крещением» религиозные церемонии завершились, и все участники торжества, воодушевляемые жрецами, запели какой-то гимн, стараясь перекричать друг друга. Потом по кругу пустили большие кувшины, из которых каждый с жадностью пил.
— Попробуйте, — предложил дон Гуарато Эдмону. — Такой напиток не причинит никакого вреда. Он немного одурманивает лишь индейцев, непривычных к спиртному.
— Не пей! — тихо, но решительно заявил Альфонсо. — Это очень хмельное питье.
Разумеется, после подобного предостережения Эдмон не последовал совету креола. Между тем выпитое уже стало оказывать свое действие на индейцев. Они сделались шумнее, оживленнее, развязнее. Молодые девушки затеяли танцы — сперва вокруг алтаря, а потом — разбившись на отдельные группы. Прекрасная юная индианка, на которую Гуарато обратил внимание своих спутников, застыла, прислонившись к алтарю. Она производила впечатление крайне утомленной или опустошенной после религиозного исступления, потому что совершенно не реагировала на то, что творилось кругом.
Танец постепенно стал общим — танцующим было уже тесно в пещере, и часть их выбралась из-под ее сводов на прилегающую каменную плиту. Кувшины с дурманящим зельем все еще передавались из рук в руки. Каждый пел, кричал, бушевал, как ему было угодно. Все происходящее грозило вскоре перейти в настоящую вакханалию. Эдмон и Альфонсо решили, что пора уходить. Однако дон Луис, казалось, думал иначе: его привлекали некоторые из индианок, и в первую очередь та, что стояла у алтаря.
— Черт побери, — заметил он, — как расцвела эта девчонка! Когда я прошлой осенью бежал с гасиенды, она была еще совсем ребенком. А теперь она заслуживает внимания. Впрочем, с ней можно не церемониться.
— Вот как? — равнодушно спросил Эдмон. — Выходит, вы уже это проверили?
— Еще бы! — рассмеялся Гуарато. — Если индианка кому-нибудь пришлась по душе, ее долго не упрашивают, а просто берут! А Дижаза — шустрая девица! Кровь у нее так и кипит! Но, я думаю, она любит меня!
В то самое время, когда оба друга уставились на эту индианку, она подняла голову и пристально посмотрела на них. Впрочем, взгляд ее казался бессмысленным, отсутствующим. Рядом с ней, на алтаре, стоял большой кувшин с опьяняющим напитком — она поднесла его к губам и медленно выпила. Затем вдруг выпрямилась, тряхнула головой и, схватив лежавший на алтаре кинжал, замахнулась им на неведомого врага…
— Ага, — с удовлетворением заметил Гуарато, — она собирается исполнить танец воина… это недурно, это развлечет вас. Такую фигурку, как у нее, еще поискать.
В этом он был прав. Лишь движение подчеркнуло в полной мере всю пропорциональность и красоту форм этой шоколадной Гебы. Она взмахнула кинжалом над головой, потом, сделав несколько шагов, вдруг откинулась назад и испустила пронзительный вопль. Затем, покачивая бедрами и вытянув далеко вперед руку с зажатым кинжалом, индианка двинулась вокруг алтаря в необычном танце — временами приплясывая, временами настороженно шагая, словно выслеживая врага, то бросаясь наземь и передвигаясь на четвереньках, то снова выпрямляясь во весь рост, подражая тем самым поведению воина.
— Дижаза танцует! Дижаза танцует! — крикнули несколько индейцев, и полюбоваться на этот танец собралась целая толпа. Эдмон и Альфонсо тоже присоединились к зрителям.
Неоднократно Дижаза делала вид, что собирается напасть на ближайших к ней индейцев, и те каждый раз с криком ужаса, то ли настоящего, то ли притворного, отшатывались от нее. Наконец она впервые приблизилась к нашим героям. Девушка поразительно напоминала ожившую бронзовую статую далекого прошлого — на прекрасном шоколадно-коричневом теле юной индианки играли красноватые блики огня, словно на старой бронзе, придавая ей нечто змееподобное, нечто вселяющее тревогу, но в то же время привораживающее, притягивающее взгляд. Не раз размахивала она кинжалом перед нашими героями, которые, разумеется, не отступали, опасаясь прослыть трусами и помня о том, что это всего лишь танец. Казалось, Дижаза пришла в исступление. Широко раздув ноздри и не сводя с незнакомцев сверкающих глаз, она с головокружительной быстротой описала вокруг них несколько кругов и вдруг метнула в их сторону кинжал. Эдмон вздрогнул — кинжал угодил ему в грудь. Издав пронзительный крик, Дижаза тут же исчезла в толпе индейцев.
