Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан
Ее манера вести разговор была так же очаровательна, как и ее лицо. Она кратко рассказала, что направлялась в Польшу в сопровождении брата, который заболел в пути. Она уже не раз встречала суровый прием со стороны немцев, потому что не скрывала доброго отношения к Франции. Затем, отвлекшись, она стала расспрашивать меня о моих делах. Разговор перешел на мою особу и коснулся моих подвигов. Она призналась, что уже слышала обо мне, поскольку была знакома с несколькими офицерами Понятовского, которые рассказывали ей о моих приключениях. Тем не менее она захотела послушать меня самого. Никогда еще я не наслаждался таким приятным разговором. Большинство женщин делают серьезную ошибку, говоря в основном о себе, но эта слушала мои истории так, как вы сегодня, и просила продолжать и продолжать. Время пролетело незаметно. Я с ужасом услышал одиннадцать ударов колокольных часов и понял, что не вспоминал о долге перед императором целых четыре часа.
– Простите, мадам, – вскочил я на ноги. – Мне необходимо немедленно отправляться в Гоф.
Она тоже поднялась и укоризненно взглянула на меня.
– А я? Как быть мне?
– Это мой долг перед императором. Я и так чересчур надолго задержался здесь. Мне пора в путь.
– Вам пора? А я должна остаться среди этих дикарей? О, зачем вы только встретились мне? Зачем заставили меня положиться на вас?
Ее глаза наполнились слезами, и она, уткнувшись мне в плечо, разрыдалась. Сейчас покровителю выпало нелегкое испытание. Ведь молодому офицеру надлежало выполнить долг! Но я выстоял. Гладя ее пышные темные волосы, я нашептывал ей слова утешения. Одной рукой я обхватил ее за талию, исключительно для того, чтобы она не упала без чувств. Наконец она обратила ко мне заплаканное лицо.
– Воды, – еле слышно попросила она. – Ради Бога, воды.
Я понял, что еще минута – и она потеряет сознание. Я уложил обессиленную девушку на кушетку и помчался за кувшином. Вернувшись с водой через несколько минут, я, к своему удивлению, обнаружил, что комната пуста: прекрасная незнакомка исчезла, причем не оказалось ни ее шляпки, ни инкрустированного серебром хлыста для верховой езды, который лежал на столе. Я выбежал из комнаты и громко позвал хозяина. Он ничего не знал о случившемся, не видел женщины до этого и не станет слишком переживать, если больше никогда не увидит. Видел ли кто-либо из крестьян, как кто-то ускакал? Нет, они никого и ничего не видели. Я рыскал там и тут, пока не очутился против зеркала, перед которым замер с выпученными глазами и широко раскрытым ртом.
Все пуговицы моего ментика были расстегнуты. Мне не нужно было проверять рукой, чтобы удостовериться: драгоценные бумаги пропали. О, какова глубина коварства, что кроется в женском сердце! Она ограбила меня в тот самый момент, когда прижималась к моей груди. Когда мои губы нашептывали ей на ухо нежные слова, а руки гладили волосы, ее руки «поработали» под моим доломаном. И это когда я всего лишь в двух шагах от цели, не в силах выполнить свою миссию, которая стоила жизни одному достойному человеку и может стоить чести другому! Что скажет император, узнав, что я потерял его пакет? А поверит ли армия в то, что Этьен Жерар способен на такое? А если узнают, что женщина выманила пакет у меня, что за хохот будет стоять у походных костров и в солдатских столовых!..
Но кое в чем я не сомневался: ссора и «расправа» над так называемой графиней были разыграны с самого начала. Проклятый хозяин таверны являлся участником заговора. У него я должен узнать, куда делись мои бумаги и кто такая графиня. Я схватил со стола саблю и бросился на поиски. Однако мерзавец просчитал мои планы и приготовился к встрече со мной должным образом. Я нашел его во дворе с мушкетом в руках. Его сын рядом держал на цепи огромного мастифа. Два конюха с вилами стояли по обе стороны от своего господина, а позади жена хозяина освещала место предстоящей схватки фонарем.
– Уезжайте, сэр, уезжайте! – закричал хозяин хриплым голосом. – Ваша лошадь ждет вас у ворот. Никто не будет связываться с вами. Но если решите остаться, то вам придется иметь дело с тремя храбрецами.
Остерегаться следовало лишь собаки, ибо мушкет и вилы раскачивались в дрожащих руках из стороны в сторону. Тем не менее я подумал, что даже если и удастся вырвать ответ из глотки этого толстяка, то нельзя быть уверенным в его правдивости. Следовательно, мне предстоит борьба, в которой можно многое потерять, но ничего конкретного не выиграть. Я взглянул на них сверху вниз. Идиотское оружие в их руках задрожало сильнее. Тогда, не теряя ни секунды, я тут же рванул с места, сопровождаемый визгливым смехом хозяйки таверны.
Я принял решение. Несмотря на то что бумаги утеряны, нетрудно догадаться об их содержании. Я расскажу принцу все сам, будто выполняя приказ императора, полученный мной лично. Задумка была слишком смелой, даже дерзкой, но, если дело зайдет слишком далеко, с меня можно будет снять ответственность. Чего стоили мои опасения, когда дальнейшая судьба всей Германии висела на волоске, и лишь от одного человека…
Наступила полночь, когда я наконец добрался до замка Гоф. Несмотря на позднее время, во всех окнах горел яркий свет. Одного этого было достаточно, чтобы понять степень возбуждения людей в этой любящей поспать стране. Толпа на улице встретила мое появление улюлюканьем и насмешками. Камень со свистом пролетел над моей головой, но я продолжил движение ко дворцу, не убыстряя, но и не замедляя шаг. Дворец был залит светом от крыши до подвала. Метущиеся темные тени и желтые вспышки ламп свидетельствовали о царившей внутри суматохе. Я спешился, отдал поводья груму, стоявшему у ворот, и властным голосом потребовал встречи с принцем по делу, не терпящему отлагательств.
В холле никого не было. Гул множества голосов немедленно смолк, стоило мне громко сообщить о цели своего прибытия. В замке полным ходом шло какое?то собрание, и, видимо, оно должно решить роковой вопрос войны и мира. Может быть, я успел прибыть как раз вовремя, чтобы склонить чашу весов, на которой лежали интересы императора и Франции, в нужную сторону. Мажордом, взглянул на меня исподлобья, провел в маленькую комнату и исчез. Очень скоро он вернулся и сказал, что принца сейчас беспокоить нельзя и меня примет принцесса.
Принцесса! Какой смысл в этой встрече? Меня же предупредили, что она предана Германии до мозга костей и изо всех сил настраивает мужа против французов и Франции.
– Мне необходимо встретиться с принцем, – твердо сказал я.
– Нет, с принцессой, – послышалось в дверях, и в комнату проскользнула женщина. – Фон Розен, оставайтесь с нами. А теперь, сэр, расскажите, что вы хотели передать его сиятельству принцу Сакс-Фельштейну.
Первый же звук этого голоса заставил меня подскочить на месте. При взгляде на нее сердце задрожало от ярости. На свете не было другой такой же величественной фигуры, такой гордой головы, глаз, синих, как Гаронна {85}, и холодных, как ее вода зимой.
– Поторопитесь, – она нетерпеливо топнула ногой. – Что вы собирались мне передать?
– Что я собирался передать? – воскликнул я. – Что мне еще остается: это по вашей милости я больше никогда не смогу поверить женщине. Вы навсегда уничтожили и обесчестили меня.
Она с удивлением глянула на дворецкого.
– Это горячка, или бред, или что-то посерьезнее? – сказала она. – Возможно, небольшое кровопускание…
– Да, вы умеете играть! – перебил я ее. – Вы уже доказали это.
– Вы имеете в виду, что мы уже встречались?
– Я имею в виду и утверждаю то, что вы ограбили меня пару часов тому назад.
– Это переходит все границы, – возмутилась она, умело изобразив гнев. – Насколько я поняла, вы называете себя послом, но даже привилегии посла не безграничны.
– Ваше нахальство великолепно, – парировал я. – Но вашему высочеству не удастся обвести меня вокруг пальца дважды за один вечер. – Я кинулся к ней и схватил за подол. – Вам не мешало бы сменить платье после столь длительной и спешной скачки!
