Сарыкамыш. Пуля для императора - Тимошев Рафаэль (книги онлайн без регистрации .txt, .fb2) 📗
К третьему часу утра стало понятно, что смерть санитара больше поставила вопросов, нежели приблизила к разоблачению шпиона. И только одно представлялось более или менее очевидным — санитар принадлежал к действующей в Сарыкамыше агентурной сети, но играл в ней какую-то до конца непонятную второстепенную роль. А значит, главный враг оставался неизвестным, и со смертью Волчанова и Дидлова все нити, ведущие к нему, были напрочь оборваны!
А потом был звонок со штаба: в Сарыкамыш прибывает шеф жандармов, генерал Свиты Его Величества, генерал-майор Джунковский. Жандармам и начальнику контрразведывательного отделения штаба армии надлежало собраться в канцелярии начальника гарнизона.
— Что будем докладывать, Константин Иванович? — невесело спросил Авилов штабс-ротмистра.
Тот задумчиво провел рукой по лысине.
— Что ж остается… Как есть, так и доложим! В нашем деле бывает всякое. Сгноить, может, и сгноят, так не расстреляют же!
Контрразведчик тяжело вздохнул.
— Закругляемся, господа… Алексей Николаевич, оставайтесь у себя в "конторе". Можете понадобиться!
С тем и разошлись. Жандарм и Авилов направились в сторону штаба, соседствующего в паре десятков метров от внешнего ограждения госпиталя; Листка же верный Яшка повез в "контору".
Уже трясясь в двуколке, Алексей Николаевич вдруг почувствовал усталость. Усталость такую, что трудно было думать, ибо любая мысль приносила, казалось, физическую боль. Тупо глядел он на черное небо, нависавшее над головой Яшки, не замечая россыпей мерцающих звезд, от мороза двуколка покрывалась шершавым налетом инея, но он не ощущал холода… До его ушей доносился хруст приминающегося под колесами снега, заглушающий бормотание Яшки — дурацкой привычки вестового разговаривать не то самим с собою, не то с Сивухой, пегой лошадкой, — но ни один звук не достигал его сознания… Он был опустошен. Только оглушенное чувство чего-то невыполненного, безрезультатного, бесплодного…
Единственный, кто мог вывести их на сарыкамышского агента, был санитар… А теперь его нет. Как и капитана Волчанова… Но главный агент остался — истинный, матерый. В этом Листок теперь был убежден. Ибо ни Волчанов, если он вообще имел какое-нибудь отношение в шпионажу, ни Дидлов — рядовой санитар — на роль истинного агента не тянули. Главного агента свои же не убивают, как Волчанова, и главный не стал бы мараться покойницкой, как Дидлов… К тому же Дидлов не "агент с "Анной"". И оба мертвы… и, значит, все надо начинать сначала, с "нуля"… А времени — один-два дня… И с чего начинать? Только и остается, что со "Святой Анны"…
По приезду в "контору" Листок велел Яшке вести лошадь на конюшню подвижного санитарного отряда, где они держали двуколку, Рослякову — завести дела по Волчанову и Дидлову, скинул ему протоколы с изъятыми вещами санитара и приказал нести водки.
Первый же выпитый стакан несколько отогнал апатию. Алексей Николаевич снял ремень, расстегнул гимнастерку; развернув стул, вытянул ноги на притянутую табуретку и, сев поудобней, замер.
И вновь мысли вернулись к прерванным размышлениям — с чего начать? Вероятно, с самого начала — с перебежчика… С его "агента с "Анной""…
Листок достал папиросу из брошенного на стол портсигара, помял ее между пальцами и, сунув в рот, чиркнул спичкой.
Допустим, агент тот, кто имеет орден "Святой Анны"… и, так или иначе, связан с канцелярией сто пятьдесят шестого полка — до или в момент отравления армянина… Однако, "Взвейтесь, соколы, орлами!" — таких, собственно, кот наплакал… Один Лавренюк и есть — генерального штаба подполковник, "водохлеб" и тайный хроник… Если он и агент, то агент сумасшедший — пить со стакана, который сам же отравил! А может, только делал вид, что собрался пить?..
Листок помотал головой, словно возражая самому себе: не хотел же он, в самом деле, травить перебежчика в присутствии его, Листка! Тогда все подозрения пали бы на него самого… Нет, с Лавренюком, кажется, тупик…
Алексей Николаевич протянул руку к бутылке, плеснул в стакан водки и одним глотком осушил его; вновь чиркнул спичкой, поднес огонь к потухшей папиросе.
Что ж, остается орденоносец Волчанов… В канцелярии не был, но отчего-то спустя несколько часов после отравления армянина бежал со службы. И цианид хранил, и чемодан казначейских билетов… И все-таки капитан к отравлению не причастен — яд действует мгновенно, а он в канцелярию не входил. Тогда зачем бежал? Никого не известив, оставил службу? И ни куда-нибудь, а в госпиталь…
Ротмистр глубоко затянулся и тонкой струйкой выпустил дым в потолок.
Госпиталь рядом со штабом. Допустим, потому и ушел, что рядом… Надеялся, что покидает штаб ненадолго… Либо кто-то просил его забежать на пару минут, скажем, по срочному делу, либо… Либо хотел кому-то сообщить об армянине… Могло быть такое? Могло, "Взвейтесь, соколы, орлами!" Тогда кто просил? Кому хотел сообщить? В здание госпиталя он не заходил — никто его вообще не видел, значит, условились встретиться в лесу, либо его сразу увели с госпитального двора в лес. Но кто увел? С кем условились? Конечно, с кем-то, кого он хорошо знал! А хорошо знал он Наталью Берт, сестру милосердия… Однако Драч утверждает, что мадемуазель непричастна, ибо уже неделю не виделась с воздыхателем… Не виделась, однако, не значит, что не звонила… Черт возьми! Ведь дежурные нижние чины свидетельствовали, что капитан ушел после какого-то загадочного звонка! Влюбленная девица вызвала офицера на душещипательный разговор, а тут его уже ожидал санитар-убийца! Но как он мог знать, что капитан явится в госпиталь? Только если они действовали сообща… Дьявол! В таком случае, она должна была откуда-то звонить! В госпитале аппарат для внешней связи только в кабинете главного врача…
Листок воткнул дымящуюся папиросу в пепельницу, сбросил с табурета ноги и сел. Налил в стакан на глоток водки и, запрокинув голову, залпом выпил. Рука потянулась к телефону.
— Мне хирургический госпиталь!
Ответили не сразу. Незнакомый и хриплый, точно со сна голос пробурчал: "Слушаю, дежурный ординатор…"
"Уже другой! — промелькнуло в голове ротмистра. — Поплавский, конечно, сменился…"
— Мне нужен главный врач, Семен Михайлович!
— Кому нужен? — неприятно прохрипел голос.
— Ротмистру Листку, по делу санитара Дидлова.
После короткой паузы голос выдохнул:
— Семен Михайлович отдыхает…
— Мне необходимо знать, кто из врачей дежурил позавчера, двадцать пятого ноября!
— Двадцать пятого ноября? Подождите! — буркнул ординатор, и с минуту в трубке было тихо.
Наконец, раздалось:
— Вы слушаете? Дежурил доктор Сидоренко.
— Он сейчас в госпитале?
В трубке хмыкнули:
— Господин ротмистр! Шестой час утра… Конечно же, он у себя на квартире. Звоните часов в восемь.
Листок сбросил трубку на аппарат.
"Что ж, позвоню в восемь, чертов эскулап!" — выругался он про себя.
Однако в восемь он не позвонил — в семь его вызвали к Воробанову. В восемь заспанный Яшка подвез его к штабу, который теперь больше походил на растревоженный улей. Двор перед штабом был забит двуколками и бричками, у входа стояла автомашина, бог весть откуда взявшаяся, сновали жандармы, какие-то лица в штатском; в сторонке жались нижние чины, вероятно, из возничих. Какие-то военные тянули телефонные провода, неизвестно зачем и куда.
Дежурный по штабу офицер сообщил Листку, что в Сарыкамыш прибыл генерал Джунковский — прямо с вокзала, в сопровождении охраны, генерального штаба генерала Никольского и трех офицеров от Кавказской армии должен проследовать в Меджингерт, в полевой штаб Сарыкамышского отряда генерала Берхмана. Его возвращения ждут часа через четыре-пять.
Листок поднялся на второй этаж, где располагался кабинет Воробанова, и был немало удивлен, когда на лестничной площадке встретил Авилова. Вид у штабс-капитана был озабоченный.
