Через пустыню - Май Карл Фридрих (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗

— Гяур, ты встанешь на колени, или я снесу тебе голову!

Он встал и выхватил свою кривую саблю. Я приблизился к нему еще на один шаг.

— Ты в самом деле Абузейф или палач?

— Я — Абузейф и сдержу свое слово. На колени, или я положу твою голову к своим ногам!

— Береги свою собственную!

— Гяур!

— Трус!

— Что! — зашипел он. — Ты назвал меня трусом!

— Почему ты напал на самбук ночью? Почему переодел своих шпионов в женское платье? Почему ты показываешь отвагу здесь, окруженный и защищенный своими людьми? Стал бы ты против меня один на один — посмотрел бы я на твою удаль.

— Я Абузейф, Отец Сабли, и десять человек, таких, как ты, ничего не смогут сделать против моего клинка!

— Так смело можно говорить, когда боишься действовать!

— Действовать? Разве этот десяток на месте? Будь это так, я бы доказал тебе в одно мгновение, что говорю правду!

— Десятка не надо… Достаточно одного.

— Может быть, ты и хочешь стать этим одним?

— Ба! Ты же этого не позволишь!

— Почему это?

— Потому что ты боишься. Ты убиваешь языком, а не саблей.

После своих слов я ожидал от разбойника усиленного взрыва гнева, однако был разочарован. Он спрятал свой гнев под холодным, убийственным спокойствием, снял саблю с пояса у своего соседа и протянул ее мне.

— Вот, бери и защищайся! Скажу тебе открыто: даже если ты обладаешь ловкостью Афрама и силой Келада, при третьем моем ударе ты станешь трупом.

Я взял саблю.

В странной ситуации я оказался. Видимо, Отец Сабли фехтовал, по восточным понятиям, отлично, но я знал, что восточный человек чаще всего оказывается в сравнении с европейцем столь же плохим фехтовальщиком, как и плохим стрелком. Мне еще не довелось скрестить клинки с восточным противником по всем правилам фехтовального искусства, и хотя врученная мне сабля была довольно непривычной — слишком легкой для парирования ударов, но весьма тяжелой для обманных движений, — я испытывал большое удовольствие, готовясь продемонстрировать Отцу Сабли превосходство европейской школы владения холодным оружием.

Вокруг нас собрался весь экипаж. Кажется, никто не сомневался, что при третьем ударе Абузейфа я в самом деле стану мертвецом.

Отец Сабли напал на меня столь быстро и резко, не признавая никаких правил, что у меня не было времени занять оборонительную позицию. Я парировал нечеткий удар из кварты [80] и тут же попытался использовать ослабление его защиты. К моему удивлению, от удара наотмашь он ловко увернулся под моим клинком. Абузейф поставил защиту и попытался сделать обманное движение, но неудачно. Я в свою очередь точно так же защитился и поразил его кончиком сабли. Мой укол пришелся в задницу, поскольку я вовсе не собирался серьезно ранить его. Разъярившись, Отец Сабли забылся, отступил для разгона и в прыжке попытался снова нанести удар из кварты. Я сделал полшага вперед, поставил жесткий заслон — оружие вырвалось у него из руки, описало в воздухе широкую дугу и, перелетев через фальшборт, упало в воду.

Все вокруг замерли. Я отступил и опустил оружие. Отец Сабли стоял передо мной, неподвижно уставившись мне в глаза.

— Абузейф, ты очень искусный фехтовальщик!

Мои слова вернули его в сознание, но вопреки своему ожиданию я увидел на его лице не признаки гнева, а изумление.

— Человек, ты — неверный, а все же победил Абузейфа.

— Ты облегчил мне поединок, потому что фехтовал необдуманно. Мой второй удар стоил тебе крови, а третий выбил у тебя оружие. Да, я совершенно не был готов к своему третьему удару, тогда как твой должен был меня поразить насмерть. Вот твоя сабля — я в твоих руках.

Разумеется, этот взвешенный призыв к его благородству возымел успех.

— Да, ты в моей власти, ты мой пленник, но свою судьбу ты держишь в собственных руках.

— Как это?

— Если ты сделаешь то, что я от тебя потребую, ты скоро снова станешь свободным.

— Что я должен сделать?

— Ты обещаешь, что будешь заниматься со мной фехтованием?

— Да.

— И учить меня так, как этому учат у немей?

— Что ж, могу.

— И пока будешь плыть на моем корабле, ты не дашь увидеть себя ни одному чужому глазу?

— Хорошо.

— Ты должен немедленно покидать палубу по моему приказу, когда на горизонте покажется любой другой корабль.

— Согласен.

— Своему слуге ты не скажешь ни единого слова.

— Где он?

— Здесь, на корабле.

— Связанный?

— Нет, он болен. Точнее, ранен в руку, а еще у него сломана нога, так что он не может подняться.

— Тогда я не могу дать такое обещание. Мой слуга — мой друг, за которым я должен ухаживать. Тебе придется разрешить мне видеться с ним!

— Я не разрешаю этого, но обещаю тебе, что о нем будут хорошо заботиться.

— Этого мне недостаточно. Если он сломал ногу, я должен ему ее выправить. У вас на судне нет, пожалуй, никого, кто бы понимал в этом.

— Я сам в этом понимаю. Не хуже врача. Я перевязал ему рану и положил ногу в лубок. У него уже нет болей. У тебя есть друзья среди инглис?

— Да.

— Это значительные люди?

— Среди них есть паши.

— Значит, они тебя выкупят.

Это было нечто совершенно новое! Стало быть, убивать он меня не хотел. Он требовал только, чтобы я оплатил свою свободу.

— И сколько же ты желаешь?

— У тебя при себе очень мало золота и серебра. Сам ты не сможешь себя выкупить.

Значит, мои карманы он уже проверил. Но то, что я зашил в рукава моей турецкой куртки, он не нашел. Впрочем, этого было мало для выкупа. Поэтому я ответил:

— У меня ничего нет — я небогат.

— Я верю этому, хотя у тебя отличное оружие, да еще ты возишь с собой неизвестные мне инструменты. Но ты знатен и знаменит! Ты сам сказал это на самбуке вот этому человеку.

— Я пошутил.

— Нет, ты говорил ему серьезно. Кто так силен и так умеет владеть саблей, как ты, тот должен быть офицером высокого ранга, за которого твой падишах охотно заплатит выкуп.

— Мой король ничего не будет платить за свободу. Он потребует ее от тебя безвозмездно.

— Я не знаю никакого короля немей. Как же он будет говорить со мной, как он вынудит освободить тебя?

— Он сделает это через своего посланника.

— Но и этого человека я не знаю. В здешних краях нет никаких посланников немей.

— Посланник находится в Стамбуле, при дворе султана. У меня хороший паспорт, стало быть, я — один из тех, кто находится под покровительством султана.

Он рассмеялся.

— Падишах не властен над этими краями. Здесь правит великий шериф Мекки. Но я сильнее их обоих. Я не стану торговаться о тебе ни с твоим королем, ни с его посланником.

— С кем же тогда?

— С инглис.

— Почему с ними?

— Потому что они должны обменять тебя.

— На кого?

— На моего брата, который находится у них в руках. Он на своем барке напал на один из их кораблей и был взят в плен. Инглис отправили его в Аден и хотели убить. Теперь они вынуждены будут освободить его в обмен на твою голову.

— Видимо, ты заблуждаешься. Я не принадлежу к инглис. Они, пожалуй, оставят меня в твоих руках, а твоего брата убьют.

— Тогда ты тоже умрешь. Ты умеешь писать и составишь к ним письмо, которое я прикажу передать инглис. Если ты напишешь письмо хорошо, они обменяют тебя, напишешь плохо — сам себя убьешь. Итак, хорошенько обдумай содержание письма. У тебя в запасе еще много дней.

— Сколько?

— Перед нами бурное море, но я буду плыть и ночью, насколько это будет возможно. Если удержится благоприятный для нас ветер, через четыре дня мы будем в Джидде. Оттуда до Саны, где я спрячу свой корабль, почти столько же. Стало быть, у тебя целая неделя, чтобы подумать над посланием, потому что только в Сане я распоряжусь отправить посла.

— Я напишу письмо.

— И ты обещаешь мне не предпринимать никаких попыток к бегству?

— Этого я тебе не могу обещать.