«Глухой» фармацевт - Спектор М. Б. (книги хорошего качества txt) 📗
— По-моему, мне надо быть на третьей Военной, — сказал Касьяненко, — боюсь, как бы хлопцы не упустили Горбоносого.
— Идите, — сказал Горожанин. — И будьте готовы ко всему.
В город сходились все нити белогвардейского заговора. Но захлопывать дверь западни, которую устроили сами зачинщики мятежа, было еще рано.
«Глухой» фармацевт, как сообщили от Кости Решетняка, вернувшись, из дома не выходил до двух часов дня. А потом направился по Херсонской улице на Слободку. Недалеко от девятой Слободской он встретился с Гренадером. Не останавливаясь, что-то сказал ей и двинулся дальше к станции Водопой. Там потолкался среди пассажиров, ожидавших поезда на Херсон, и в четыре часа, очевидно, убедившись, что слежки нет, пошел на хутор. Костя Решетняк — за ним.
Через час после встречи с «глухим» фармацевтом вышла Гренадер, тоже подалась к хутору Водопой. Часто останавливалась, проверяла, не следят ли. Ее на далеком расстоянии сопровождала Валя и сотрудник из отдела Каминского.
Матвей в то утро отправился на Варваровский мост. Было часов восемь, когда он заметил Угрюмого. Тот сидел на первой из четырех армейских фур, съехавших на понтоны, рядом с возницей — красноармейцем. Судя по грохоту на булыжной мостовой, фуры были пусты. За ними поодаль шел сотрудник из отдела Каминского. За обозом двинулся и Матвей.
Телеги протащились через весь город к юго-западной окраине, где находились артиллерийские склады.
Еще не зная всего происходящего, той активности, которую проявили заподозренные в заговоре люди, Бойченко заволновался. Конечно, Угрюмому, как снабженцу, положено было на артскладах получать боеприпасы. Но коль уж он, подозреваемый по кличке Угрюмый, связан с белым подпольем, то каждый его шаг, каждое его действие могут носить двоякий характер: в одном случае агент маскируется под армейца, а в другом он может невольно выполнять правильное и нужное распоряжение, даже во вред себе, представителю штаба белой армии. Таково уж его положение. Это-то не очень приятное состояние Матвей знал по себе еще со времени пребывания и в логове Махно, и в штаб-квартире анархистов-набатовцев в Елизаветграде.
Фуры остановились у ворот перед загородкой из колючей проволоки, «которой были обнесены артиллерийские склады. Угрюмый соскочил с подводы и через проходную двинулся на территорию. Но повозки еще некоторое время стояли за воротами. Видимо, Угрюмому оформляли документы. Лишь минут через пять он в сопровождении начальника в английском френче подошел к часовому, которому было дано распоряжение пропустить повозки на склад.
Часа полтора пробыли повозки на складах. Матвей успел умыться на берегу лимана, к которому одной стороной примыкала складская территория, и позавтракать ломтем хлева, щедро посыпанного солью. Миновав складские ворота, в которых часовой достаточно придирчиво проверил документы и поклажу, обоз двинулся в обратный путь к Верваровокому мосту. Там, подав условный сигнал сотруднику из отдела Каминского, Матвей поспешил к Горожанину.
Валерий Михайлович не торопил Бойченко с докладом, но Матвей был достаточно опытен, чтобы не заметить некоторую обеспокоенность своего начальника.
— Сегодня с раннего утра все наши «подопечные» куда-то ходят, мельком встречаются... Это уже не подозрительно, а симптоматично. Что-то сегодня произойдет...
— А мы ушами хлопаем... — не сдержался Бойченко, но тут же пожалел о словах, сорвавшихся с языка. — Извините, товарищ Горожанин.
— Почему же... То, что вы сказали, думают и будут думать тысячи людей. И совсем не глупых. Кстати, то, что я скажу вам — фактически повторяю себе, может быть, в сотый раз: если даже все сочувствующие Советской власти будут помогать нам, мы окажемся не в состоянии знать все замыслы врага. Не говоря о том, чтобы предупредить все их действия.
— Тогда какой смысл...
Горожанин положил руку на плечо Матвея:
— По какой-то части данных можно разгадать замысел врага, хотя бы частный. По ряду действий — предположить общий план. Мы должны дорожить каждой крупицей сведений и тогда, зная заранее хотя бы общее направление их цели, сможем знать о враге все. Сейчас мы не знаем дня, часа, сигнала выступления, но то, что оно готовится, нам известно. По активизации вражеских агентов мы предполагаем выступление — не сегодня, завтра. Трудно сказать, где, но если основные их агенты в городе, значит первое, сигнальное — здесь. В чем оно состоит — пока не знаем...
— Вот видите, Валерий Михайлович...
— Если бы, — улыбнулся Горожанин, — начальник белой контрразведки полковник Астраханцев или тот полковник Олег, который представляет здесь штаб Врангеля, оказались у нас в ЧК...
— Они трусы, они выболтали бы все!
— Нет, они не трусы.
— Они не понимают движения истории! — воскликнул Матвей.
— Это их беда, но не вина. И вы будете чувствовать себя счастливым, когда хотя бы одному из своих заклятых врагов сможете объяснить это бе3 угрозы, без пистолета.
— Им объяснить?..
— И дальше, — продолжил рассуждения Горожанин, будто не расслышав реплики Бойченко, — если враги, вот эти заговорщики у нас «под стеклом», то мы обезвредим их в самом начале выступления. Значит, сорвем весь замысел врага целиком по всему югу Украины и Таврии...
— Но когда? Враг-то тоже действует!
Горожанин рассмеялся:
— А как же ваше знание законов движения истории? А? Враг наш слеп там, где зрячи мы. Вот это, дорогой, надо зарубить на носу. Пожалуй, у всех народов есть пословица: кого хочет наказать бог, у того он отнимает разум.
— Бога нет, — рассмеялся Матвей и хотел пошутить на этот счет, но под окном послышался четкий шаг военного подразделения.
— Вот видите, Матвей! — сказал обрадовавшийся Горожанин. — И спасибо вам, что заняли у меня четверть часа, очень тревожные для меня четверть часа. Я уже думал, что заговорщики выступят раньше, чем в Николаев подойдет с севера этот ЧОНовский батальон. Ваш пост, Матвей, снова на Варваровоком мосту. Будьте особо внимательны к Угрюмому.
К воротам артсклада снова подъехали две подводы Угрюмого, и повторилась та же процедура с пропусками, только на этот раз более шумная. Судя по громким разговорам, Угрюмому выдали не шрапнельные, а бризантные снаряды, и их надо поменять. Наконец фуры окрылись меж насыпными валами подземных окладов. Пустырь с этими валами, похожими на овощехранилища в богатых экономиях, казался безлюдным, скучным и глухим.
Часа в четыре дня к губчека нестройными рядами подошла группа мобилизованных коммунистов и комсомольцев. Их встретил Горожанин и предложил пройти в угловое одноэтажное здание, где находилась столовая. Окнами она выходила на юг и на запад. Солнце палило вовсю, и ставни были прикрыты. Пришедшие расселись в полутьме на деревянных скамьях за длинными столами. Горожанин собирался провести с мобилизованными инструктивное совещание к предстоящей операции.
Вдруг рядом на улице загрохотал гром, и тут же стих, потом рванул снова. Ударная волна сорвала ставни, и на пол посыпались осколки выбитых стекол. Помещение сразу осветило, но через мгновение стало темно, как будто солнце скрылось за тучами.
— Без паники! — приказал Горожанин. Он подскочил к окну, выглянул. — Похоже, это рвутся артсклады. Взрывы в той стороне, — и показал рукой на запад. — Товарищ Каминский, прикажите скорее пролетку. Всем организованным порядком за мной. Батальону ЧОН и нашему батальону — к артскладам. Вы, товарищ Каминский, обеспечьте порядок здесь. С вами остается часть чекистского батальона. Будут звонить Касьяненко или комсомольцы, пусть каждый выполняет порученное задание. Это основное.
Пролетка оказалась под окном, и, выскочив в проем, Горожанин помчался на юго-запад. По всем улицам бежали к артскладам рабочие, красноармейцы, мальчишки. Толпа теснилась к тротуарам, когда раздавались колокола пожарных команд. Вороные кони пожарников завода «Наваль», порта и городской команды то и дело обгоняли пролетку Горожанина. Взрывы с небольшими промежутками слышались на протяжении всего пути. Ближе к артскладам стали видны столбы черного дыма и вспышки очередных взрывов.
