Иголка в стоге сена (СИ) - Зарвин Владимир (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Черноусый сделал еще пару яростных выпадов, пытаясь достать его острием, но Дмитрий отбил их с ловкостью опытного рубаки. Сабля его противника была короче сабли Бутурлина на длину ладони, что давало боярину некоторое преимущество над врагом. Тот, судя по выпадам, сам искусный и опытный фехтовальщик, не мог сего не заметить.
Видя, что клинком врага не достать, он с кошачьей ловкостью дважды кувыркнулся через голову, чтобы уйти на безопасное расстояние, и, выхватив из-за пояса бечеву с двумя грузилами на концах, метнул ее в ноги Бутурлину.
Расчет Черноусого был прост: захлестнуть ноги московита веревкой, лишив его способности двигаться, свалить на снег, а там как бог рассудит…
Но он просчитался. Боярин ловко подпрыгнул, пропуская брошенную снасть под ногами, и сам ринулся в атаку.
Противник не уступал ему в проворстве. Почти неуловимым движением он проскользнул под клинком московита и, совершив еще один кувырок, подобрал со снега свой нехитрый снаряд.
Во время кувырка башлык упал ему на плечи, открыв наголо обритую голову с длинной смоляной прядью на макушке и большую серебряную серьгу, тускло поблескивающую в левом ухе.
Подобной стрижки Бутурлин не встречал ни у поляков, ни у татар. Первые обривали виски и затылок, оставляя над ними небольшой кружок волос, вторые — либо полностью брили голову, либо коротко подрезали волосы со всех сторон.
Из старых рукописей Дмитрий знал, что длинную прядь на выбритой голове когда-то носили южные Руссы, перенявшие сей обычай у гуннских кочевников.
Но проверить достоверность прочитанного у него не было времени. Плавными движениями, похожими на прыжки барса, бритоголовый воин приближался к нему, раскручивая над головой свою снасть. На сей раз он не стал метать ее в противника, а, отпустив шнур на всю длину, действовал ею, как кистенем или волкобоем.
Свинцовый груз летел московиту в висок, и Дмитрий ударил саблей навстречу в попытке обрубить бечеву, к которой он был привязан. Но бечева, сплетенная из конского волоса, оказалась прочнее, чем он расчитывал, и, захлестнув клинок, обвила его, словно змея.
Черноусый, похоже, ждал этого. Радостно крякнув, он дернул на себя изо всей силы снасть, и от резкого рывка оружие московита вылетело из его пальцев и упало далеко в снег.
Дмитрий боролся до конца. Вражий клинок взметнулся к небу, чтобы раскроить ему голову, и он, выхватив из-за голенища нож, ринулся вперед в попытке опередить противника.
Бритоголовый ускользнул от атаки, проваливая боярина в пустоту, и на ходу развернулся, пытаясь достать его саблей.
Дмитрию пришлось проявить чудеса ловкости, уклоняясь от гибельного удара. Сабля зло просвистела в воздухе, едва не задев его затылка, но в следующий миг боярин уже стоял лицом к врагу, подняв на уровне груди свой длинный нож.
Сабля взмыла к небу в грозном замахе, но вдруг замерла, словно ее хозяин раздумывал, стоит ли убивать недруга. В зеленоватых глазах пришельца, притаившихся под густыми бровями, промелькнуло смешанное чувство удивления и симпатии.
— Ты что, и впрямь, решил биться ножом против сабли? — с усмешкой проронил он на странном наречии, показавшемся Бутурлину смесью русского и польского языков.
— А что, у меня есть выбор? — вопросом на вопрос ответил Дмитрий, не сводя глаз с занесенного для удара чужого клинка.
— Э, да ты, судя по говору, москаль, а не лях! — изумился бритоголовый. — Вот уж не чаял встретить в сих дебрях москаля! Говори, куда путь держишь, шпионишь для Московского Князя?
— Тебе что за дело до того? — видя, что незнакомец держит саблю наготове, Дмитрий не спешил опускать нож.
— Ошибаешься, друже, — криво усмехнулся собеседник, — мне до всего в этом лесу есть дело. Я — Газда!
— Имя не христианское, — заметил Бутурлин, — но и не татарское. Мне оно ни о чем не говорит.
— Это не имя, а прозвище! — хохотнул незнакомец, сверкнув на миг ослепительной белизной зубов, — «хозяин», значит, по-нашему. И ты стоишь на пороге моих владений!
— Об этом я уже догадался, — кивнул Дмитрий, — только ты не слишком похож на местного вельможу. Сдается мне, что ты — один из тех удальцов, что скрываются по лесам от королевской стражи!
— Ты, я вижу, тоже от нее скрываешься, — расплылся в хитрой улыбке Газда, — посему нам с тобой лучше не ссориться. Поначалу я принял тебя, за польскую ищейку, но теперь вижу, что ошибся.
— И что ты предлагаешь?
— Потолковать по-людски, — повернув саблю острием вниз, Газда лихо вогнал ее в ножны, — спрячь нож, московит, и лучше подбери свою саблю. Добрый клинок, жаль будет, если заржавеет.
Дмитрий поднял со снега саблю и отцепил от клинка веревочную снасть с грузилами, при помощи коей новый знакомец так ловко его обезоружил.
— Возьми, — протянул он Газде его нехитрый снаряд, — хорошая вещь в бою против сабли…
— Удобная, — согласился тот, — и не только против сабли. Всадника на ходу свалить или пешего бегуна подсечь — нет лучше средства. Бросаешь врагу в ноги и смотришь, как он летит кувырком через голову.
Мы, казаки, против польских латников его используем, а саму снасть зовем «летучим змеем». Хороший такой змееныш, о двух головах, — Газда, весело хохотнул, — оставь на память, москвич, авось, когда-нибудь пригодится!
— Значит, вы казаки? — спросил его Бутурлин.
— Да, «вольные люди», по-нашему, — пояснил Газда, — если знаешь татарский, должен разуметь…
— Разумею, — кивнул Бутурлин, — так о чем будем толковать?
— Давай, сперва обогреемся, — предложил новый знакомый, — негоже нам на морозе беседы вести. Да и девица твоя, поди, заждалась тебя!
Оглянувшись, Дмитрий увидел княжну, робко наблюдающую за ними из входа в пещеру. Газда, похоже, заметил ее раньше, но до поры не подавал вида. Сказать правду, Дмитрию не по душе был хозяин их ночного убежища.
Настораживала его бесшабашная веселость и удивительно легкий переход, от ярости, к дружелюбию и гостеприимству.
Дмитрий чуял, что Газде от него что-то нужно, и он будет стараться расположить его к себе. Но выбора у Бутурлина не было. Похоже, Газда не был знаком с Волкичем.
На заставе он не встречался Дмитрию ни среди солдат, ни среди холопов. Но кто знает, что у него на уме? Находясь здесь, он не сможет известить врага об их местопребывании, посему стоит его держать при себе.
Если Газда поможет им с Эвелиной добраться до Самбора, Дмитрий отблагодарит его, чем сможет, если же затеет какую-нибудь хитрую игру — сабля у боярина всегда под рукой, и прерванный поединок можно будет возобновить в любой миг.
Глава 10
— Хорошо же вы израсходовали мой хворост! — досадливо крякнул Газда, шевеля прутком корчащиеся в огне сучья. — Собирал целый месяц, а вы за одну ночь столько пожгли!
Хозяин схрона явно преувеличивал ночной расход хвороста, и это подтверждало мысль Дмитрия о том, что казак станет просить его об ответной услуге.
— Ты бы познакомил меня со своей спутницей, москвич, — обратился к нему, немного помолчав, Газда, — мне как хозяину схрона хотелось бы знать, кого я принимаю в гости.
— Вообще-то, доброму хозяину самому не мешало представиться, — парировал Бутурлин, — нам бы тоже хотелось знать, под чьей крышей мы скоротали ночь…
— А я разве не назвал вам своего имени? — поддельно удивился хозяин схрона. — Я — Газда, хозяин сего леса!.. Вам мало?
— Это я уже от тебя слыхивал. Только Газда — не имя, а, скорее, титул, коим ты сам себя величаешь. А я бы желал знать твое настоящее имя. Не хочешь выдавать его — не выдавай, но и нас тогда ни о чем не расспрашивай. Пусть каждый остается при своих тайнах…
Вся троица сидела у костерка, жарко пылавшего посреди глинистой пещеры, по одну сторону Газда, по другую — Дмитрий с Эвелиной. Каурая лошаденка Газды мирно фыркала поодаль, пережевывая заготовленное для нее сено. Со стороны могло показаться, что здесь собрались старые друзья.
Казак о чем-то напряженно думал, хмуря высокий, крутой лоб. Похоже, он не хотел открываться незваным гостям, так неожиданно вторгшимся в его не слишком уютное бытие. Сейчас, когда он сидел напротив, тихий и задумчивый, Дмитрий мог хорошо его рассмотреть.
