Книга алхимика(Роман) - Уильямс Адам (читаемые книги читать txt) 📗
— Мне? Утер нос? Это никому не под силу! И уж тем более тебе, Паладон, дубина ты стоеросовая! Будете надо мной насмехаться, поскачу обратно к шатру — и все, поминай как звали! — отозвалась наездница, восседавшая на иноходце, и по ее голосу я понял, что это скорее не девушка, а девочка лет одиннадцати-двенадцати.
— О, горе мне! — вскричал светловолосый. Застонав, он схватился за грудь и повалился на траву, а мгновение спустя сел и весело рассмеялся.
— Я вас ненавижу! — вскричала девчушка. — Обоих! Слышите? И вообще с вами не интересно! Сплошная скука! Все, я от вас уезжаю! — Она надулась, но при этом не двинулась с места.
— Сестренка, мы занимаемся важным делом, — промолвил темноволосый юноша. — У нас важный научный эксперимент. Пошли, Паладон, — он протянул руку сидевшему на земле пареньку. — Давай, вставай. Мы почти на месте. Миль десять всего осталось.
— Лично мне просто хочется поваляться на солнышке, — отозвался названный Паладоном. Он снова улегся на спину и, сорвав стебелек, принялся его грызть. — Мы уже три дня таскаемся с этой веревкой от колышка к колышку.
— Солнца мало. Фруктовая роща как-никак. Для чистоты эксперимента надо выйти в поле. Давай, идем скорее, а то ибн Саид рассердится. А если это случится, нам влетит от моего отца.
— Нам нужно плато. Если уж ты говоришь о чистоте эксперимента, то его надо ставить в пустыне, а не посреди вонючих крестьянских полей. Нам требуется ровная поверхность. Пустыня от горизонта до горизонта. Именно туда отправлялись ученые. В Богом забытую глушь где-то в Месопотамии.
— Но мы не в Месопотамии, и плато взяться неоткуда. Ближайшее — неподалеку от Толедо, а с Толедо мы воюем… Ну или скоро начнем воевать. Не будь таким педантом. Ибн Саид попросил проверить одну-единственную величину, и размеров нашей равнины вполне для этого хватит.
— Какой в этом смысл, Азиз? — простонал Паладон. — Мы пытаемся доказать то, что аббасидские философы сто лет назад уже доказали у себя в Багдаде. Более того, они воспроизводили то, что греки открыли за тысячелетие до них. Мы уже знаем ответ из работ Птолемея. И этот ответ — шестьдесят шесть миль и еще две трети. Не больше и не меньше.
Я тихо вскрикнул. Это произошло совершенно непроизвольно, я просто не смог себя сдержать. Сказанное Паладоном ошарашило меня. Во-первых, он назвал своего спутника Азизом, а в нашем эмирате был только один юноша с таким именем, он принадлежал к знатному роду и приходился сыном визирю. Это ввергло меня в ужас. Во-вторых, стоило Паладону упомянуть шестьдесят шесть миль, как я тотчас же понял, чем они занимаются. Они повторяли знаменитый эксперимент братьев Бану Муса, живших во времена правления аббасидского халифа аль-Мамуна [21]. В нескольких купленных мною книгах описывалось, как аль-Мамун приказал братьям проверить, правильно ли греки измерили окружность земного шара. Ученые отправились в пустыню и протянули веревку от точки, в которой они наблюдали появление Полярной звезды, к точке, где положение Полярной звезды отличалось от предыдущего на один градус. Полученный результат они умножили на 360, получив в результате длину окружности в 24 тысячи миль, подтвердив (так им, по крайней мере, казалось) точность подсчетов древнегреческих ученых. После своих собственных наблюдений за светилами я сомневался в правильности данного результата. Лично я считал, что длина окружности почти 25 тысяч миль. Впрочем, это было несущественно. Куда больше меня взволновало то, что я увидел людей, разделяющих мои интересы к астрономии.
Два чувства переполняли меня — страх и восторг. Именно поэтому я и вскрикнул, не в силах сдержать себя.
— Что это было? — проворно вскочил с земли Паладон.
— Звук донесся с того дерева, — спокойно ответила Айша. — Если ты не заметил, на нем сидит иудей. И если бы вы, любезные философы, не были столь поглощены обсуждением ваших научных изысканий, то непременно сами бы его заметили, — она хихикнула и тронула поводья. Иноходец принялся топтаться на месте, перебирая ногами.
Я во все глаза смотрел на лица Азиза и Паладона, которые, задрав головы, с изумлением взирали на меня. Сам не знаю, как я не упал, столь сильно била меня дрожь.
— Клянусь Всевышним, она права, — протянул Паладон. — И впрямь иудей. Иудей на смоковнице. Никогда в жизни такого не видел. А ну-ка отвечай, иудей, что ты там делаешь? Зачем ты забрался на смоковницу?
От страха я лишился разума.
— Я никому ничего не скажу! Клянусь, я буду молчать, — стуча зубами, проговорил я.
— О чем ты будешь молчать? — улыбнулся Паладон.
— Об эксперименте братьев Бану Муса, который вы пытаетесь повторить. Про измерение окружности земного шара. — Стоило этим словам сорваться с моих губ, как я тут же понял, что зря это сказал.
Приятели продолжали улыбаться, но прекрасное лицо Азиза сделалось встревоженным, а Паладон теперь смотрел на меня с подозрением.
— Азиз, ты разве упоминал сейчас братьев Бану Муса? — ледяным тоном осведомился Паладон.
— Вроде бы нет, — отозвался Азиз.
— И я тоже. Спрашивается, откуда иудей на смоковнице знает, чем мы занимаемся? А ну-ка отвечай, иудей! Тебя отправил шпионить за нами отец Азиза?
И тут я свалился с дерева. В полете я стукнулся головой о ветку и потерял сознание. Придя в себя, я обнаружил, что девочка, которую называли Айшой, отирает мне лоб полотенцем, смоченным в розовой воде. Чадра сбилась, и я увидел ее лицо — столь же прекрасное, как и у ее брата, вот только чуть более округлое, да и чертами помягче. Цвет ее кожи был светлее, чем у Азиза, напоминая оттенком пергамент. На левой щеке у нее чернела родинка, приходившая в движение всякий раз, когда Айша улыбалась, а глаза были как у лани — карие с точечками на радужке. Меня мучила дурнота и слабость. За спиной Айши я разглядел Паладона и Азиза. Они осматривали мои котомки.
— Очень странно, — задумчиво произнес Паладон, — зачем он набил себе сумки цветами и камнями?
— Спроси его, — отозвалась Айша, — он пришел в себя. — Она потрепала меня по плечу. — Не бойся. Расскажи им. Они не сделают тебе ничего дурного.
— Они мне нужны… я занимаюсь алхимией… делаю снадобья, — выдавил я из себя.
Паладон с Азизом молча переглянулись, словно обмениваясь друг с другом мыслями. Наконец Азиз подошел ко мне и присел рядом на корточки.
— Ты кто? — ласково спросил он.
Я посмотрел ему в глаза и не увидел там ничего кроме сочувствия.
— Я учусь в школе… при синагоге…
— Вам преподают там алхимию и астрономию? Кстати, мы нашли твою астролябию.
— Нет, — помотал я головой, — алхимией и астрономией я занимаюсь в свободное время. Это мое увлечение.
— Увлечение? — Азиз изумленно выгнул брови.
Я кивнул. У меня внезапно возникло странное желание провести пальцем по его щеке.
— И ты знаешь о братьях Бану Муса? И о том, как измерить окружность Земли?
— Да, но, по-моему, братья ошибались, — ответил я. — И греки тоже ошибались. Они не принимали во внимание движение небесной сферы, на которой находится Полярная звезда. Поэтому к результату подсчетов надо добавить еще одну тысячу миль. Ну, или почти тысячу. Не могу сказать точно. Мне не хватает инструментов. Приходиться делать их самому, но получается так себе. Сами видите, какая у меня астролябия.
— Так ты сам ее сделал? Сколько тебе лет?
Я ответил, и Азиз потрясенно покачал головой:
— Мы с тобой одногодки, а ты столько всего знаешь. — Его огромные глаза блестели. Мне хотелось в них утонуть.
Паладон оставил в покое мои котомки и тоже присел рядом со мной. Они с Азизом многозначительно переглянулись, после чего Азиз кивнул.
— Самуил, — промолвил Паладон. — Тебя ведь зовут именно так? Это имя выткано на котомках… Мы с Азизом считаем, что ты весьма незаурядный юноша, и нам повезло, что мы с тобой встретились. Ты понапрасну тратишь время в своей школе при синагоге. Тебе нужно вступить в нашу академию. Пока в ней состоят только два человека, но ты можешь стать третьим. Если тебе, конечно, интересно наше предложение. А то откуда нам знать, вдруг ты хочешь стать раввином?
