Раны чести - Ричес Энтони (электронная книга TXT) 📗
Во-вторых, если мы не дадим ему возможности попытаться, он уйдет в холмы и бросится на свой меч. Я видел немало мужчин в таком состоянии, и у него тот самый взгляд…
Префект смотрел куда-то в пустоту.
— …без надежды, сбитый с ног обстоятельствами, но все же решивший удержать судьбу в своих руках. Вам известно, что я уважаю такую позицию.
Они долго молчали, потом центурион заговорил:
— А какая третья причина, префект?
Эквитий задумчиво поджал губы.
— Мне просто интересно, не кроется ли в нем больше, чем мы предполагаем. Вы знаток людей, решать вам.
— И если я все же вынесу решение против?..
— Тогда Трибулу Корву придется выбрать способ, которым он предпочтет наложить на себя руки.
Марк и Руфий вскочили, когда дверь кабинета префекта внезапно распахнулась и на пороге появился старший центурион. Он остановился перед юношей и внимательно оглядел его с головы до пят. Усталость не помешала Марку рассмотреть твердое и решительное лицо мужчины, чей ястребиный взгляд заставлял отнестись к пришельцу со всей осторожностью.
— Ты устал, кандидат?
— Да, старший центурион.
— Пока достаточно просто «господин».
— Да, господин.
— Ноги болят?
— Да, господин.
— Голоден?
— Да, господин.
— Сможешь прошагать еще десять миль, если от этого будет зависеть твоя жизнь?
— Да, господин.
— Хорошо, тогда пошли.
Офицер забрал плащ, меч и шлем у подбежавшего солдата, вручив ему свой жезл, пока пристегивал оружие. Он заглянул в шлем, проверяя положение шерстяной шапки, устилавшей бронзовый купол, и поймал косой взгляд Марка.
— Единственная уступка возрасту. Без волос старый горшок больно носить даже со штатным подбоем, а в этой когорте никто не обматывает голову под шлемом тряпками.
Он поправил подбородочный ремень шлема и забрал у солдата жезл.
— Свободен, солдат. Думаю, твоей центурии пора в наряд на уборку бани.
Центурион и Марк поднялись по склону, миновав казармы, к самому Валу, который на двенадцать футов возвышался над каменными дорогами крепости. Старший центурион Фронтиний направился к лестнице, ведущей на одну из двух надвратных башен, и вывел Марка на парапет. Часовые удивленно смотрели, как центурион указывает юноше на пространство за Валом. От основания на равнину спускался стофутовый, почти отвесный, обрыв; могучее естественное укрепление, военные инженеры наверняка истекли слюной, глядя на него, еще на этапе планирования Стены.
Крутой откос тянулся в обоих направлениях, насколько хватало глаз; извилистая белая стена на его верхушке была легко различима даже на дальнем расстоянии. Примерно в миле от Вала равнина сменялась невысокими холмами, поросшими густым лесом.
— Мы убрали все деревья перед Валом.
Марк понимающе кивнул. Такое открытое пространство практически исключает возможность незаметно подобраться к форту.
Приличных размеров озеро питало бани крепости, вода сама стекала вниз. За века поток пробил себе путь через откос; и здесь, в сотне ярдов от восточной стены крепости, и за Валом юноша мог разглядеть высокую куполообразную крышу бань. Фронтиний постучал по его плечу, привлекая внимание.
— Здешний вид скажет тебе о нашем месте и задаче больше, чем любая речь. По эту сторону Вала — порядок, дисциплина, чистота, разумный ход дел. По другую сторону нет ничего, кроме варварства, угрюмых племен, жаждущих получить римские товары, но не желающих войти в наше общество. Племена прямо перед нами — сельговы, вотадины и дамнонии — насчитывают по меньшей мере сто тысяч человек. Племен из-за Антониева Вала, дальше к северу, маэтов и каледонов, татуированных диких скотов, вдвое больше. Даже карветы и бриганты в нашем тылу с радостью воткнут нам кинжал в спину, если получат хоть полшанса, несмотря на всю внешнюю цивилизованность. Мы, стоящие на Валу, десять тысяч мужчин в море враждебных копий; даже северные легионы в нескольких днях марша отсюда. Местные почти наверняка решат напасть, их вождь Кальг подбивал на это племена большую часть прошлого года. И если так, то, прежде чем подойдут легионы, нам придется встретиться лицом к лицу с противником, которого в несколько раз больше. Но легионы могут и вовсе не прийти, если племена в их районах тоже решат присоединиться к веселью. Жизнь здесь по большей части скучна, но она может очень быстро стать намного интересней, чем хотелось бы.
Он повел Марка обратно, через крепость, мимо массивных южных ворот и сквозь небольшое сборище домов и лавок. Женщины и дети провожали центуриона почтительными взглядами, ему улыбнулась даже пара суровых проституток.
— Их жизнь зависит от нас. Если префект решит, что Холм будет в большей безопасности без этих дармоедов, они останутся ни с чем. Имей в виду, сейчас в городке столько мужчин с женщинами и детьми, что хуже от этих не будет.
Они перешли по мосту широкую канаву, разделяющую гражданскую и военную территории; Марк уже приноровился к болящим ногам. Дорога круто свернула к обширному плацу, на котором несколько групп мужчин тренировались с мечами и щитами. Мужчина постарше энергично вышагивал мимо них и рявкал указания тем, чьи действия привлекали его внимание:
— Ты, да, ты, рыжий, подними щит выше! Ты должен останавливать копья синеносых, а не прикрывать свои проклятые лодыжки! Оптион, покажи ему, о чем я, а то он явно не понял… Хорошо сделано, вот это мужчина, отлично владеет мечом!
Только когда они миновали последнюю группу и оставили плац за спиной, центурион вновь заговорил, глядя перед собой и не поворачиваясь к юноше:
— Новобранцы! Через два месяца мы вобьем в них азы и закалим настолько, чтобы у них был приличный шанс выжить в бою, а через шесть они ни в чем не уступят легионерам. У нас есть люди, которые служат в когорте по десять и двадцать лет, кое-кто сражался во время последнего восстания. И вот меня просят поручить тебе командование восемью десятками этих людей, хотя каждый из них вырос, играя в солдат в здешних лесах и полях, и понимает в настоящей военной службе побольше тебя. Стоит только задуматься об этом, и мне уже тошно. Это моя когорта, моя крепость и мой плац. Мой предшественник передал мне руководство всем, каждым человеком, который здесь служит, и когда я сам уйду в отставку, я приведу на плац лучшего центуриона когорты. И заставлю пообещать мне и поклясться Коцидию, Юпитеру, Марсу и Виктории хранить традиции, по которым мы живем и умираем. Сейчас я несу ответственность за эти традиции и за то, чтобы мои решения шли на пользу подразделению. Моей когорте.
Он на секунду повернул голову к Марку, следя за его реакцией. Дорога, прямая как стрела, взбиралась на очередную складку, и Марк уже дышал ртом, но по-прежнему не отрывал взгляд от горизонта.
— Префект отлично знает свою роль, а я — свою. Он здесь на два или три года, представляет Рим и решает, как именно когорта должна послужить Риму. Я здесь всю свою взрослую жизнь и останусь здесь, пока не выйду в отставку или не погибну в бою. Именно я выбираю способ, которым будут претворяться в жизнь решения префекта, хотя мы уважаем суждения друг друга, и обычно он издает распоряжения, с которыми согласны оба. Я также решаю, кого принимать на службу, основываясь на словах центурионов и на том, что вижу. Судя по тому, что мне довелось увидеть и услышать — от тебя и префекту, и подразделению сплошные хлопоты. И если бы от меня потребовалось простое «да» или «нет», я не стал бы тратить время на то, чтобы узнать тебя получше.
Он помолчал с минуту, идя рядом с Марком, потом продолжил:
— Однако префект что-то разглядел в тебе и призывает хорошенько подумать, прежде чем принимать решение. Может, ты и не заметил, но твоя угроза убить себя нашла щель в его броне. Двадцать лет назад его дядя бросился на меч, когда потерял большую часть такой же когорты в германских лесах. Но прежде он написал своему племяннику, почему так поступает. Префект Эквитий до сих пор хранит эту табличку. И его основная мотивация в твоем случае — его чувство чести. А ты поступил бы так же?
