Благовест с Амура - Федотов Станислав Петрович (бесплатные версии книг TXT) 📗
С тем Дзираминга и отбыл.
На первом заседании 11 мая, в котором участвовали кроме главных переговорщиков советники и переводчики, князь И-Шань сразу же устремился в атаку.
— Свои действия в устье Амура Россия не согласовала с Китаем. Это — экспансия, уважаемый генерал Муравьев. Мы имеем договоренность с Россией относительно границы по Горбице и горам, именуемым Становым хребтом, вплоть до моря.
Седая борода князя встопорщилась, острые скулы на желтоватом лице покраснели, и даже золотой шарик на высокой конической шапке гуаньли возмущенно закачался из стороны в сторону.
Помощники князя дружно закивали, поддерживая его слова.
— Отвечаю по порядку ваших претензий, благородный князь. Во-первых, о несогласованности наших действий в устье Амура. — Николай Николаевич подал знак, и Перовский передал ему папку с бумагами. — Здесь мои письма Высокому Трибуналу внешних сношений и приамурским амбаням с извещениями о наших действиях. Высокий Трибунал на эти письма не ответил. Амбани тоже промолчали, а мы в условиях войны с англо-французами ждать не могли: я был обязан защитить устье Амура, Камчатку и российские берега. Между прочим, тем самым я защищал и Китай от экспансии Англии и Франции. Далее. Войска, доставленные в Приамурье и Приморье, необходимо снабжать продовольствием и военным снаряжением, поэтому сплавы продолжались и будут продолжаться до установления постоянного пароходного сообщения по Амуру. Во-вторых, о границе. Благородный князь, Амурский край давно освоен и заселен русскими. По Амуру плавают русские подданные, в его устье — русские укрепления. И, смею заметить, несмотря на то что Англия и Франция, с которыми Китай сейчас ведет войну, предлагали русскому государю стать их союзником, Россия не воспользовалась своими приамурскими укреплениями против Китая и отказалась стать союзницей агрессоров. Более того, три года тому назад доблестные российские моряки, солдаты и казаки не позволили англичанам и французам захватить устье Амура и закрепиться на океанском побережье. Но кто может поручиться, что эта попытка не повторится?
Китайские переводчики работали без устали, но то и дело обращались к русским за уточнениями. Перовский и Шишмарев внимательно следили, чтобы перевод был правильным.
И-Шань все выслушал с непроницаемым лицом, затем кивнул сидящему с левой стороны Айжиндаю, советник вынул из портфеля и подал князю толстую стопу бумаг.
— Уважаемый генерал Муравьев, — сказал императорский сановник, кладя стопу перед Муравьевым, — тут вся переписка с русским правительством со времен Нерчинского договора. Ваше правительство неоднократно подтверждало свою верность Нерчинскому трактату.
— Времена, как известно, меняются, интересы и взгляды — тоже. — Муравьев подал князю тоненькую папку. — Благородный князь, я передаю вам наш проект нового трактата. Вам нужно время, чтобы его изучить. О следующем заседании договорятся советники. А теперь позвольте откланяться.
Муравьевский проект трактата состоял из шести пунктов. В первых трех заключалось самое важное — о границе по Амуру и Уссури, о свободном плавании только русских и китайских судов по пограничным рекам и о свободной торговле по этим рекам. Три остальные были второстепенными — о переселении маньчжур с левого на правый берег, о пересмотре прежних трактатов в соответствии с новым и о дополнительном статусе нового договора. Муравьев был уверен, что китайцы готовы принять всё, но будут изображать сопротивление, чтобы Китай не выглядел перед теми же англичанами и французами сдавшимся на милость России. И главное — самим переговорщикам не выглядеть проигравшими в глазах богдыхана.
— Я в этой тягомотине участвовать не хочу, — сказал генерал Перовскому. — Вы, Петр Николаевич, человек опытный, возьмите в помощники управляющего дипломатической канцелярией Бютцева, да вот Якова Парфентьевича и — с богом! — ведите все, что полагается в таких случаях. Обо мне скажите: мол, болен главнокомандующий Муравьев.
— Признают ли они меня достойным вести переговоры? — засомневался Перовский. — Я всего лишь статский советник.
— Я напишу, что вы от российского Правительствующего Сената контролируете правильное ведение переговоров. Думаю, что И-Шань тоже поручит вести дело своим помощникам.
Так оно и случилось. Один день китайская сторона изучала русский проект, затем два дня Перовский с помощниками, как выразился бесцеремонный Будогосский, толкли воду в ступе, встречаясь то с советниками, то с переводчиками: китайцы никак не хотели отходить от Нерчинского трактата, убеждая русских в превосходстве Китая над другими народами, о его многовековой славе, а потому неоспоримом праве владеть теми землями, которые ему предоставило Небо…
Вечером 14 мая Муравьев возмутился:
— Да сколько же можно занимать время пустопорожними разговорами? У меня дел — невпроворот, а я тут сижу, как привязанный. Под их государством земля шатается, а они языком мелют. Объявите им, Петр Николаевич, что лишь великодушие нашего государя императора позволяет сохранять дружественные отношения между нашими государствами. За все годы они неоднократно совершали недружественные действия. Во-первых, Нерчинский трактат заключен неравноправно, поскольку они обещали, что их свита на переговорах будет немногочисленна, но явились с целым войском в 15 тысяч человек, тогда как у русских было всего полторы тысячи. Во-вторых, они многократно нарушали этот же трактат, собирая ясак на территориях им не принадлежащих, на что не имели никакого права. Наконец, они не приняли посланника нашего великого государя, направленного к богдыхану с дружественным приветствием, а это среди цивилизованных государств считается оскорблением и приводит к разрыву всяческих отношений.
— А еще китайцы сожгли и разграбили нашу факторию в Чугунаке, — добавил Перовский.
— Тем более!.. А где этот Чугунок? — спохватился генерал.
— Чугунак. В Джунгарии. Рядом с нашим Туркестаном.
— И давно это было?
— Кажется, два года назад. Может, три.
— Ну, неважно, главное — было! Обязательно упомяните! Чем больше их носом в собственные лепешки, тем быстрее пойдут на попятную. А то вздумали о своем превосходстве трындеть. — Муравьев добавил еще несколько крепких выражений, явно пользуясь тем, что не было поблизости владыки Иннокентия, который терпеть не мог сквернословия. А закончил неожиданно миролюбиво: — У каждого народа найдется что-то, превосходное над другими, и мы, русские, не исключение, но это не повод, чтобы кичиться. Действуйте, Петр Николаевич! Если завтра не договоритесь, послезавтра мы отплываем.
Атака возымела действие: китайцы сникли и начали согласовывать статьи договора, предложенные Муравьевым. Подписание было назначено на полдень 16 мая, но, как всегда бывает, кто-то что-то не успел, в частности, вовремя не перебелили экземпляры на русском и маньчжурском языках, и торжественный час переместился ближе к вечеру.
В шесть часов пополудни русская делегация в полном составе, в парадных мундирах и орденах, сошла на айгунский причал. Ее с почтительными поклонами встречали чиновники во главе с амбанем Дзирамингой. Жители Айгуна толпились поодаль, оттесняемые копьями солдат в синих халатах. Вряд ли кто из них понимал, при каком великом историческом моменте им доводится присутствовать.
Амурский главнокомандующий цзянь-цзюнь И-Шань встретил делегацию у входа в огромный шатер, воздвигнутый, видимо, специально для торжественного акта. Снаружи и внутри шатер был украшен пихтовыми ветками, драконами из цветных лент и разноцветными бумажными фонариками.
И-Шань с поклоном пожал Муравьеву обе руки и пригласил за большой стол в центре шатра. По обе стороны от него стояли столы поменьше, на них исходили паром огромные металлические сосуды с кипятком и краниками на боку, стояли маленькие глиняные чайнички для заварки, тонкие фарфоровые чашки, тарелки с китайскими сластями и плошки с чайными шариками, «гнездышками», лепешками.
