Избранные сочинения в 9 томах. Том 5 Браво; Морская волшебница - Купер Джеймс Фенимор (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
— Ходят слухи, что прошлой ночью люди с вашей бригантины осмелились появиться в моем поместье без ведома и согласия его владельца… Будьте свидетелем и запоминайте наш разговор, господин ван Стаатс: возможно, что власти заинтересуются этим делом… Повторяю — без ведома и согласия его владельца. Эти люди торговали товарами, которые можпо счесть контрабандными, если за них не уплачена пошлина и они не овеяны ветрам европейских владений королевы, да благословит господь ее величество!
— Аминь! То, что покидает борт «Морской волшебницы», обычно овеяно ветрами других широт земного шара. Прыткости нам не занимать стать. Ветры Европы еще наполняют наши паруса, а мы уже вдыхаем воздух Америки. Однако все это касается казначейства и двенадцати милосердных бюргеров, но никак не вас, надеюсь.
— Я начал с изложения событий во избежание возможных недоразумений, но, помимо упомянутого мной происшествия, бросающего тень на мою купеческую репутацию, прошлой ночью мой дом постигло огромное несчастье. Дочь и наследница старого Этьена де Барбери покинула свое обиталище, и мы имеем основание предполагать, что в своем ослеплении она явилась сюда. Доверие и взаимоотношения! Любезнейший, случившееся переходит все границы! Можно ошибиться при расчетах — это еще куда ни шло, — но ведь женщин-то разрешено беспошлинно ввозить и вывозить куда и откуда угодно и когда угодно, и поэтому я не вижу необходимости тайком уводить их из домов престарелых дядюшек!
— Бесспорное утверждение, тонкое заключение! Признаюсь, запрос сделан по всей форме, и я полагаю, что эти два джентльмена явились сюда в качестве свидетелей?
— Мы явились, чтобы помочь оскорбленному и скорбящему родственнику и опекуну отыскать его обманутую племянницу, — ответил Ладлоу.
Контрабандист обернулся к патрону, который молчаливым поклоном выразил свое согласие.
— Отлично, джентльмены, я принимаю ваше заявление. Оно достойно стать предметом судебного разбирательства, жаль только, до сих пор я не имел непосредственного отношения к слепой богине [114]. Скажите, неужели суды рассматривают обвинения, не подтвержденные хоть малейшими доказательствами?
— Вы отводите обвинение?
— Вы еще сохранили способность рассуждать здраво, капитан Ладлоу, и пользуетесь этим для того, чтобы направить поиски по ложному следу. Ведь, кроме бригантины, здесь есть и другой корабль. Капризная прелестница могла искать убежища и под вымпелом королевы Анны!
— Такая мысль не покидает меня, господин ван Беверут, — заметил патрон. — Прежде чем сделать поспешный вывод, будто ваша племянница согласилась стать женой первого встречного, необходимо удостовериться, не воспользовалась ли она менее сомнительным убежищем.
— На что намекает господин ван Стаатс, прибегая к столь двусмысленным выражениям? — нахмурившись, спросил Ладлоу.
— Человек с чистой совестью не имеет оснований разговаривать намеками. Я согласен с мнением этого знаменитого контрабандиста, что красавица де Барбери скорее бежала бы с человеком, которого давно знает и которого, боюсь, переоценивает, чем с незнакомцем, жизнь которого к тому же окутана мрачной тайной.
— Если позволительно строить догадки, исходя из предположения, что Алида может так неосторожно рисковать своей репутацией, я могу посоветовать искать ее в доме патрона Киндерхука!
— Согласие и радость! Бесстыднице незачем тайком бежать под венец с Олоффом ван Стаатсом! — вмешался в разговор олдермен. — Я и так дал бы мое благословенно на этот брак и хороший куш в придачу!
— Высказанные догадки вполне естественны для людей, преследующих одну и ту же цель, — промолвил контрабандист. — Королевскому офицеру в каждом взгляде своевольной прелестницы мерещится восторг перед обширными землями и богатыми лугами господина ван Стаатса; а хозяин поместий подозревает, что она увлечена военным мундиром и романтикой морских битв. Но позвольте все же спросить, что могло заставить гордую и избалованную красавицу забыть свое положение, девичью скромность и друзей?
— Капризы и тщеславие! Разве можно понять женщину! С огромным риском и за большие деньги мы привозим для них дорогие наряды из далекой Индии, чтобы угодить их прихотям, а они меняют моды с большей легкостью, чем бобры свой мех во время линьки! Их капризы Расстраивают торговлю, и любая причуда может толкнуть своенравную девицу на глупую выходку!
— По-видимому, мнение дядюшки окончательное, Признают ли поклонники его справедливость?
Патрон Киндерхука долго и серьезно разглядывал лицо удивительного создания, задавшего этот вопрос. Ни слова не говоря, он едва заметным жестом дал понять, что согласен с олдерменом и сожалеет о случившемся.
Иначе вел себя капитал Ладлоу. Будучи человеком пылкого темперамента, задетый за живое поступком Алиды и отчетливо сознавая, какие последствия этот поступок может иметь как для девушки, так и для остальных, Ладлоу стремился к победе над соперником и, как должностное лицо, был верен своей привычке доводить расследование до конца. Он внимательно присматривался к убранству салона и, услышав вопрос контрабандиста, с насмешливой и вместе с тем печальной улыбкой указал на скамеечку для ног, изукрашенную яркими цветами, вышитыми столь искусно, что они казались живыми.
— Это вышивала не игла парусного мастера! — произнес капитан «Кокетки». — Видно, многие красавицы коротали свой досуг в вашем веселом обиталище, не так ли, господин суровый моряк? Но раньше или позже правосудие настигнет ваш быстроходный корабль!
— В шторм или штиль, но когда-нибудь бригантине придет конец, как и любому из нас, моряков. Я извиняю ваш несколько невежливый намек, капитан Ладлоу; повидимому, слуга королевы уполномочен так вольно разговаривать с человеком, способным нарушать законы и грабить королевскую казну. Но вы, сэр, плохо знаете мою бригантину. Чтобы познать тайны женского вкуса, нам не нужны праздные девицы. Женское начало руководит всей нашей жизнью, сообщает утонченность нашим поступкам, пусть даже у бюргеров принято именовать их противозаконными. Взгляните, — небрежно отдернув занавеску и указывая на различные вещи, служащие для времяпрепровождения женщины, продолжал он. — Здесь вы найдете произведения, сделанные пером и иглой. Волшебница, — при этих словах он указал на изображение на своей груди, — требует, чтобы ее полу оказывалось должное уважение.
— Я думаю, наше дело можно решить простым компромиссом, — заметил олдермен. — Оставьте нас, господа, и наедине я сделаю отважному торговцу предложение, которое, надеюсь, он не откажется выслушать.
— Это ближе к торговле, чем к морской богине, которой я служу, — улыбнулся контрабандист, коснувшись пальцами струн гитары. — Компромиссы и предложения — эти слова звучат здраво в устах бюргера. Зефир, поручи этих джентльменов попечению отважного Тома Румпеля, пока я посовещаюсь с господином купцом. Репутация олдермена ван Беверута, капитан Ладлоу, защитит нас от всяких подозрений в том, что мы можем нанести ущерб таможенным интересам!
Рассмеявшись собственной шутке, контрабандист кивнул мальчику, появившемуся из-за занавеси, и тот повел разочарованных поклонников красавицы Алиды в другую часть судна.
— Злые языки и клевета! Недостойно тебя, любезнейший Бурун, поступать так после того, как расчеты завершены и расписки получены! Это может повести к большим убыткам, чем потеря репутации. Командир «Кокетки» и без того подозревает, что мне известно о твоем обмане таможенных властей; твои шутки только оживят гаснущий костер, а если пламя разгорится ярче, то в его свете многое станет видно… Хотя, бог мне свидетель, я ничуть не боюсь расследования, ибо лучший ревизор в колонии не сможет найти ничего сомнительного в моих бухгалтерских книгах, начиная с мемориала [115] и кончая гроссбухом.
— Книга притчей Соломоновых[116] не более нравоучительна, а псалмы не более поэтичны, чем эта ваша бухгалтерия. Но к чему вам понадобилось разговаривать со мной наедине? Трюмы бригантины пусты и подметены.
