Стихи о Первой мировой войне - Сассун Зигфрид (полная версия книги txt) 📗
Оглядываясь со стороны на обстановку этой «экзистенциальной лаборатории», нелегко говорить о творческой и жизненной стратегии поэта; но она, однако, была. Автор стихов, поставив на кон жизнь, шел на фронт не затем, чтобы умереть. Читая «Погребенный порт», книгу-поиск, и даже не зная биографию автора, видишь, что поиск лишь начат, что впереди еще долгий путь: настолько велика в этих стихах жажда жизни. Впрочем, военный «анабасис» Унгаретти был поиском не только цельности души, но и социальной реализации. Человек с обрубленными корнями, почти чужак, он ставит перед собой задачу получить признание на исторической родине, за которую теперь воюет. И стать поэтом не только национальным — для Италии, раздробленной на местные культурные мирки, задача почти нереальная, — но и поэтом европейским. Недаром стихи этого периода он записывает в двух вариантах — на итальянском и французском. «Я знаю, чего стою: надо вернуться к Вийону, чтобы найти такую же сгущенность смыслов, такую же точность слов и ритма — в эти времена охов и ахов, во времена поэзии, мнящей себя теологической, когда она всего лишь болтовня картежной гадалки, в эти времена прилагательных!» (письмо к Дж. Папини, февраль 1919-го). Слава придет к Унгаретти позже, уже в начале тридцатых, когда сыграет свою роль и внешний фактор — симпатии к нему со стороны Муссолини. Но стержневой книгой для творчества поэта навсегда останется сборник военных стихов.
Внешне стихи Унгаретти выглядели разрывом с классической итальянской метрикой, с тональностью, с самим словарем, свойственным поэзии XIX века. При этом автор решительно заявлял о себе как о человеке традиции. В самом деле, от внимательного слуха не могли утаиться интонации Джакомо Леопарди; да и сама главная тема — человек перед лицом вечности-бездны, вечности-круговращенья, не озаряемой никакой эсхатологической надеждой, — восходила непосредственно к автору «Ночной песни пастуха» и «Последней песни Сафо». Впрочем, у Унгаретти тема вечности обогащена таким острым чувством мгновения, какое мог дать только опыт XX века и, особенно, опыт новой войны с ее орудиями «крупных оптовых смертей» [4]. А найти художественные средства для отражения этого опыта поэту также помогла традиция, хотя и весьма далекая от его родной культуры: только что открытая Европой традиция японских хайку.
Высота 141, 1 августа 1916 г.
Деветаки, 24 августа 1916 г.
Санта-Мария-Ла-Лонга, 26 января 1917 г.
Верса, 16 февраля 1917 г.
«Светлые ночи были единым рассветом»
Евгений Солонович об антологии «Первая мировая война в стихах итальянских поэтов»
Книга вышла в Италии к восьмидесятилетию окончания Великой войны. Заглавие подсказала составителю, известному критику Андреа Кортелессе, строчка Эудженио Монтале из сборника «Раковины каракатиц». Успевшая за двадцать лет стать библиографической редкостью, уникальная эта книга приобрела в нынешнем году актуальность, на какую Андреа Кортелесса и автор предисловия Марио Изненги, едва ли рассчитывали. Можно по-разному относиться к тематическим собраниям литературных текстов, но антология «Первая мировая война в стихах итальянских поэтов», заявленная в подзаголовке книги, обещала встречу с участниками кровопролитных сражений, чьи имена успели прогреметь до войны (Габриеле Д’Аннунцио, Филиппо Томмазо Маринетти) или уже по ее окончании, не всегда сразу, пополнили список самых известных европейских писателей (Джузеппе Унгаретти, Клементе Ребора, Карло Эмилио Гадда).
Чтобы представить масштаб более чем пятисотстраничной книги, достаточно привести заголовки лишь части ее разделов: «Предыстория. Ожидаемая война», «Война-праздник», «Война-единение», «Война-осмысление», «Война-безумие», «Война-трагедия», «Война-скорбь».
Многие из поэтов уходили на фронт добровольцами, движимые патриотическим порывом и отчасти подготовленные к этому шагу воинственными манифестами футуристов, воспевавших войну как «единственную гигиену мира». Если бы только манифестами! «Война прекрасна! — писал в предвоенные месяцы поэт Коррадо Говони. — Да здравствует война!» Чтобы отразить тогдашние настроения в стране, Андреа Кортелессе, казалось бы, достаточно было процитировать в книге эти строки, но он не ограничился ими, приведя в своей антологии полный текст стихотворения, в котором falci-atrici (комбайны) рифмовались с mitragliatrici (пулеметами), в котором поэт призывал людей отказаться от «ханжества» и не горевать по поводу «сотен разрушенных домов» и, обращаясь к будущему солдату, цинично спрашивал:
Дать ответ на этот вопрос предстояло вскоре тем, кто свои стихи о войне напишет в солдатском окопе или на госпитальной койке и о ком спустя десятилетия вспомнит Андреа Кортелесса, отбирая тексты для своей антологии. То, что это не обязательно будут авторы с громкими именами, только приблизит их строки к не очень искушенному в поэзии читателю.
К числу таких авторов принадлежит Джулио Барни, знавший цену жизни уже хотя бы потому, что смотрел смерти в глаза:
