МОГИЛА МЕСЬЕ МЕСЬЕ
В сгустившейся тишине,
где слов не слышно совсем,
Месье говорит с Месье,
словно Никто с Никем.
— Месье, когда смерть придет
и каждый из нас умрет,
похоже будет тогда,
что не было нас никогда!
едва я уйду без возврата,
кто скажет, что жил я когда-то?
— Месье, — отвечает Месье, —
вы правы, и тем не менее
кто скажет, я есть или нет
сейчас и в любое мгновение?
Так быстро время уходит,
что я, когда рассуждаю
(глагол в настоящем времени,
изъявительное наклонение),
я, право, не тот уж, кем был
в предшествующее мгновение.
Прошедшее время тоже
сюда подойти не может.
Здесь нужно, чувствую я,
наклонение небытия.
— Согласен, — Месье говорит, —
и в наклонении этом
о жизни своей поведу я рассказ,
о жизни обоих нас:
мы не рождались,
не подрастали,
не увлекались,
не ели, не спали,
мы не любили
и не мечтали…
Мы с вами никто!
И мы ничего
не видели и не знали.
МЕТАМОРФОЗЫ
В потемках Истории,
в сумраке ночи
иду я на ощупь,
всему удивляясь,
иду, спотыкаюсь,
и худо мне очень.
Я шляпу беру —
оказалась лягушка.
Жену обнимаю —
а это подушка.
Погладил кота —
оказался утюг.
Окно открываю —
и чувствую вдруг,
что сырость чулана
в лицо мне струится;
я за чернильницу
принял мокрицу,
почтовый ящик —
за мусорный ящик,
свисток паровоза —
за птичьи трели,
гудок машины —
за умное слово,
плач принял за смех,
тьму принял за свет,
смерть принял за жизнь,
а себя — за другого.
ЖАН ФОЛЛЕН
Перевод М. Кудинова
Жан Фоллен(1903–1971). — Нерифмованные и не скованные нормами традиционной метрики, но подчиненные строгой внутренней архитектонике, стихи Фоллена напоминают натюрморты Шардена или отдельные фрагменты картин Вермеера; его обстоятельные и внешне неброские описания обыденных вещей таят в себе глубокий гуманистический подтекст. Основные сборники: «Теплая ладонь» (1933); «Времяпрепровождение» (1943); «Существовать» (1947); «Избранное» (1956); «Часы» (1960); «После всего» (1967).
ЖИЗНЬ
Родился ребенок,
окруженный безбрежным пейзажем.
Полвека спустя
он был убит на войне.
Кто помнит теперь,
как однажды
поставил он у порога
тяжелый мешок,
из которого выпали яблоки
и по земле покатились,
и шорох катящихся яблок
смешался со звуком мира,
где пели беззаботные птицы.
ТАЙНА
Терпкая тайна жизни,
в чем ты? Где ты таишься?
Иногда
в лихорадочном городе
вдруг
с лесов новостройки
срывается тихий рабочий.
Но воздух весенний
по-прежнему пахнет сиренью.
Цепкое горе
находит пристанище в теле прекрасном.
Зверь засыпает в жилище,
которое строили люди.
Мирные дни догорают…
А войнам
не видно конца.
ЖАН ТОРТЕЛЬ
Перевод И. Кузнецовой
Жан Тортель(род. в 1904 г.). — Первый сборник, «Прижизненное» (1940), чуждый всякого намека на внешнюю эффектность, пронизан теплотой и задушевностью; каждое его стихотворение — это плод внутренней радости, которой поэт хочет поделиться с людьми. Конкретная образность, мелодичность, тяга к философскому осмыслению бытия характерна для сборников «Стихи дня и ночи» (1944), «Открытые города» (1966), «Пределы взгляда» (1971).
«Немое, гладкое и совершенно…»
Немое, гладкое и совершенно
Круглое бывает солнце
Зимой, далекое,
Взгляд в никуда.
В нем нет огня, перед закатом рыжий
Круг над платанами
Не возвещает ничего,
Едва окрашена к полудню,
Вся бледность неба кажется раствором
Пустой, лишенной тени синевы.
Но не зеленой синевы глубокой,
А бесплотной.
* * *
«Ржавые листья, разжатые руки…»
Ржавые листья, разжатые руки,
Выпускают небо, ослабев.
Неужто все пропало, все погибло?
Как быть, безропотно упасть
К ногам прохожих, к черным лужам?
А было трепетом пронизано пространство.
Тот день переполняло ликованье,
Готовясь очертанья обрести.
Я центром был.
Влекомым ли куда-то, неподвижным, сам не знаю,
Ферментом, пугалом или соблазном.
И вот стою теперь,
Спасая шляпу и пальто от ветра,
И синим пламенем охвачена равнина.
* * *
