Собрание сочинений в одном томе - Высоцкий Владимир Семенович (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
— Я в порядке. Скоро будем облачаться. — Алексей был спокоен, хотя ему в это время что-то привинчивали к шее.
— Ты спал? — снова спросил Николай.
— Как убитый, и во сне видел бывшего настройщика. Он насвистывал блатные песни и фальшивил. Я проснулся от расстройства, а это оказался будильник. Вот так.
Алексей встал с кресла, подвигал руками, поприседал и бросил:
— Нормально! Можно надевать!
На каком-то сооружении ввезли скафандр, похожий на человека, из которого выпустили воздух и вынули кости. Алексей начал облачаться. Одевался он сам, все стояли тут же, но никто не помогал. Это тоже входило в задачу — одеться самостоятельно.
Только в самом конце Алексей попросил:
— Коля, тряхни сзади, чешется!
Николай потряс.
— Спасибо! Ты знаешь, он такой мягкий и легче, чем все прошлые! — А потом добавил шепотом: — Ты, Коля, спокойно, потому что сзади стоит наш дорогой оппонент!
Николай оглянулся и через большое стекло, отделявшее комнату от зала, увидел лысину Борисенко. Тот улыбался и поприветствовал их очень дружелюбно. Оба расхохотались, вспомнив, видимо, позавчерашний разговор, но тоже помахали в ответ.
Наступил самый ответственный момент: надо было навинтить гермошлем, и тоже самому. Снова все отошли и заволновались. Но напрасно, потому что шлем очень легко встал в пазы и Алексей его намертво закрепил довольно простыми манипуляциями.
Кто-то хлопнул по плечу Николая и восторженно присвистнул:
— Класс!
Алексея провожали к барокамере. Он помахал всем рукой перед металлической дверью-люком, а Борисенке даже отвесил поклон, потом присел, почти до пола, и показал оттопыренный большой — даже очень большой — палец скафандра. А потом вошел внутрь и закрыл за собою дверь. Ее тут же задраили, как люки подводной лодки.
— Внимание! Подъем! — прозвучал голос откуда-то с потолка.
— Готов! — откуда-то издалека сказал голос Алексея.
Девушка-лаборантка сказала: «С богом!» — и тихонько перекрестила запертую дверь. Эксперимент начался.
Голос из-под потолка начал отсчет высоты, монотонно и бесстрастно:
— 100 метров, 500 метров, 1000 метров, 1500 метров, 1800, 2000, 3000, 4000, 5000, 6000, 7000. Стоп!
На приборах мелькали стрелки, другие приборы считывали показания датчиков и наносили их на многочисленные ленты. Несколько человек, <готовые в любой момент вмешаться, исправить, прекратить наконец, — впились глазами в приборы>.
— Самочувствие отличное, продолжайте подъем. — Голос Алексея был спокоен. — Коля! Все в порядке! Меньше кури, — добавил он.
Теперь и Николай улыбнулся и выбросил очередную сигарету.
А голос из-под потолка продолжал:
— 10 000, 11 000, 12 000…
Лена ехала в Москву в поезде Рязань — Москва, как всегда, с книгой на коленях. Но книгу она не читала, а только смотрела на страницы — и видела черные линейки, потому что думала о своем.
— Я вот уже час смотрю на вас, как вы читаете одну и ту же страницу, — сказал пожилой человек в украинской рубашке и с огромным портфелем. — Что с вами, вам ничем не надо помочь? — Он спросил это просто и искренне, и Лена поэтому так же ответила:
— Нет. Я просто очень беспокоюсь — успею ли к шести часам на Ленинградский проспект. Времени в обрез, а мне очень нужно успеть.
— За мной придет машина. Я еду в Шереметьево — и с удовольствием вас подвезу! — Человек с портфелем очень обрадовался, что маршрут совпадает, и Лена — тоже.
— Спасибо, — сказала она и снова попыталась читать. На этот раз ей это удалось.
Поезд приближался к Москве…
— 45 000 метров, — бесстрастно докладывал голос из динамика, — 46 000, 48 000, 50 000. Стоп! Сообщите самочувствие.
— Отлично! — Голос Алексея звучал бодро. — Валяйте, ребята, откачивайте дальше. Эта штука держит прекрасно. Теперь все в порядке. Дальше!
Люди в зале оживленно заговорили.
Николай подошел к микрофону и сказал:
— Алеша! Когда закончим подъем, ты немного подвигайся, ладно?
— Хорошо, — послышалось из динамика. — Какая температура?
— Минус сто семьдесят, — ответил Николай, взглянув на термометр.
Голос продолжал докладывать:
— 59 000, 61 000, 63 000…
— Да что ты! — искренне удивился Алексей. — А мне тепло, даже жарковато.
— Какая температура тела? — спросил Николай, отключив микрофон.
— Тридцать восемь и две, — ответил врач. — Это не опасно — волнение…
— 65 000, 66 000, 67 000, 68 000, 69 000, 70 000. Подъем закончить!
В зале все затихли, слышалось только легкое потрескивание приборов, и мигали лампочки индикаторов. И казалось, что они мигают громко.
— Коля! — В голосе Алексея проглядывало явное удовольствие. — Коля! Выполняю всякие упражнения — как в гимнастическом зале, — вроде в трусиках и в маечке. Красота!
Николай сказал в микрофон:
— Запомни, когда будет неудобно. И не напрягайся!
— Ага, ладно. Наклоны вперед — неудобно. Тянет.
— Где? — спросил Николай.
— Спина, елки-палки.
Николай что-то быстро записал.
— Попробуй подтянуться, — попросил он.
— Это — вполне; трудно немного, но это потому, что он тяжелый, черт, — ответил Алексей.
— Леша, ты продолжай и больше не разговаривай! Спустишься — расскажешь.
Алексей ответил:
— Ладно, — и замолчал.
В аппаратной люди замерли над приборами, а в зале молча стояли, глядя на задраенный люк.
Голос из-под потолка произнес:
— Спуск, — и начал отсчет в обратном направлении: 69 000, 67 000, 65 000, — и так далее.
…Черная «Волга» остановилась недалеко от института. Лена поблагодарила своего благодетеля и вышла. Она прохаживалась недалеко от подъезда института.
Вдруг двери распахнулись, и целый клубок возбужденных человеческих тел выкатился на улицу. Этот клубок мял и тискал двоих людей, особенно одного — невысокого улыбающегося парня, и другого — высокого и бледного, который прикуривал от своей папиросы.
— А признайся, Лешка, все-таки было страшно? — спросила Алексея та самая лаборантка, которая крестила дверь барокамеры. — Ведь страшно? А?
— Не скрою, — улыбался Алексей, — даже ноги подкосились, но скафандр не дал упасть.
Его хлопали по плечу, девушки целовали, говорили: «Старик, ты — молодец!» — а Николаю жали руки и поздравляли с победой.
Вот вышел Борисенко, пожал руку Алексею, произнес свое: «Вот так!» — и бросил Николаю:
— Ну что же, победителей не судят!
— Ну да, их сразу сажают, — мрачно сострил Николай.
Все рассмеялись, кроме Борисенки, — он покачал головой и сказал:
— Вы неисправимы! — и пошел к персональной своей машине.
Кто-то сказал:
— Завтра появится отчет: «В руководимой мной лаборатории…» и т<ак> д<алее>.
— Да уж, наверное, и сегодня, — добавил другой.
— Бог с ним, ребята. Пускай приобщается. Дело-то сделано. — Николай был великодушен. — Ладно, теперь давайте прощаться!
Толпа быстро рассосалась, и на ступеньках остались двое — Алексей и Николай. Они хитро посмотрели друг на друга и начали бить друг друга по плечам, довольно сильно, так что могло показаться, будто они дерутся, а они хохотали во все горло, потом обхватили один другого и начали поочередно поднимать над землей.
— Леха, ты гений! — кричал Николай.
— Нет, Коля, это ты — гений, а я — исполнитель. Ведь это ты, паразит, сделал эту штуку.
— А ты — испытал, черт подери! Я сидел в комнате, а ты — в этом гробу, при абсолютном нуле. Нет, Леха, ты вот такой парень!
— Да и ты ведь, Коля, тоже.
Лена стояла очень близко от них. У нее были такие глаза, как будто она увидела удава в ванной. Друзья не замечали ее, а она, конечно, не могла подойти, потому что — ну что бы она сейчас сказала? Что? Можно, конечно, поздравить обоих… А дальше?..
Она повернулась и пошла прочь. Потом, уже отойдя довольно далеко, сказала, ни к кому не обращаясь:
— Значит, волновалась я не за того! — и улыбнулась.
