49 дней в океане - Федотов Иван Ефимович "pusto1" (книги бесплатно полные версии TXT) 📗

Иван Ефимович Федотов

49 ДНЕЙ В ОКЕАНЕ

ИЗДАТЕЛЬСТВО "ЗНАНИЕ"

Москва     1961

НА САМЫХ ДАЛЬНИХ  НАШИХ ОСТРОВАХ

Так поется о Курилах в песне. Они протянулись дугой от японского острова Хоккайдо до мыса Лопатка — южной оконечности Камчатки. Это несколько десятков каменистых глыб, поднявшихся в незапамятные времена. Но ученые считают их молодыми. Острова и по сей день продолжают формироваться и потому землетрясения на них — не редкость.

 Острова эти открыты всем ветрам на свеч те. С севера и северо-востока дуют на них свирепые норды, колющие и беспощадные, южные ветры — зюйды несут снег и туманы, и гигантские океанские волны, зародившиеся где-то в приэкваториальных широтах. Ведь с юга и юго-востока от Курил до Манильских и Филиппинских островов нет больше ни одного клочка суши.

 Об этом нам рассказывали в школе. Хотя и тогда слова педагога произвели На меня впечатление, но по-настоящему я познакомился с Курилами, когда пошел в армию и был направлен для прохождения действительной службы на один из островов.

Там я вскоре попал в экипаж баржи «Т-36», познакомился с Асхатом Зиганшиным, Филиппом Поплавским и Анатолием Крючковским.

Это Славные парни, но если бы меня тогда cпросили, чем они, ну хотя бы немного, отличаются от Десятков других солдат, которые несли службу вместе с нами, я бы не нашелся что ответить. Впрочем, я и теперь не смогу дать исчерпывающего ответа на этот вопрос. Они - как все. И я уверен, что если бы не наша, а какая-либо другая баржа, — чего я от души никому из товарищей не желаю, — попала в те трудные условия, в которые попали мы, я уверен, что вместо наших имен люди узнали бы другие. И те, другие солдаты, так же, как и наш экипаж, выполнили бы свой воинский долг так, как требует этого воинский устав.

Внимательный и вдумчивый, Асхат с первого дня знакомства показался мне увальнем. Но потом я увидел за его медлительностью глубокую уверенность в своих силах, а в молчаливости — скромность и сердечность. Да, именно сердечность. Если; он хотел помочь кому-либо, то делал это без долгих рассуждений, без лишних слов.

Что касается Поплавского и Крючковского, то я сразу не смог найти в них что-либо отличное от других солдат. Ребята, как ребята. Дружные, хорошие товарищи. Тогда я вряд ли смог бы подобрать другие слова.

И в тот день, ставший поворотным в нашей судьбе, экипаж был занят своими повседневными делами. Как обычно, бесновался океан у прибрежных скал. Командир подразделения говорил, что грохот волн напоминает ему канонаду, Я не слышал и никто, из нас не слышал грома пушек на фронте. И никто из нас не слышал канонады. Но должен сказать, что волны шумели внушительно.. А когда время от времени океанский вал, с особым гулом бил о скалы, то. в камнях поднимался; столб воды такой, величины,  что,   действительно, можно было принять его за взрыв. Таким, по крайней мере, показывают его в кино.

До волны — это полбеды. А вот ветер... Он на Курилах особенный. Промозглый, он пробирает до костей. От него не спасает ни теплое белье, ни полушубок. Он забирается за ворот, в каждую щелочку одежды, и чувствуешь себя так, словно нагишом прогуливаешься по улице.

Два последних дня мы вдоволь нахлебались и волн и ветра: буксировали плоты. Они стояли на рейде. Но океан так разбушевался, что того и гляди, растащит сплотки. А лес в наших местах .дорог. Каждое бревнышко на учете. Вот мы два дня и таскали сплотки к берегу. Устали здорово. Не шутка — от зари до зари мотаться с одного пенного гребня на. другой, осторожно подходить к плоту, что прыгает будто живой зверь. Того и гляди баржу выбросит на. бревна да перевернет. А у берега тоже не легче — мели. Их видно по пенным бурунам. Океан в этих местах седой как лунь.

С заданием мы справились. Поставили самоходку у пирса. Ей предстоял профилактический ремонт.

Поплавский и Крючковский колдовали у моторок. И у  пирса здорово болтало. Филипп и Анатолий время от времени поднимались на палубу. Отдыхали. Напевали «Раскинулось море широко. Мы с Зиганшиным приводили в порядок палубу, кубрик. Спешили. Была суббота, 16 января. Окончив работу, мы должны были попасть в баню. Вряд ли стоит говорить, что это удовольствие номер 1.

Правда, банька здесь не то, что у нас в Приморье. Зимой, как вытопят ее, отправляешься туда по снегу босиком, а в руках веничек дубовый шумит. А как накидают на раскаленные камни кипяточку, дух переймет. Тут, само собой, веничек распаренный в ход пускаешь. Хорошие парильщики - они не хлещут друг друга, а потрясут веничком вверху, прогреют его и этак легко проведут над спиной разок, другой, потом еще, еще. Веник едва спины касается, а жару от него — точно огоньком подпаливают, только ласково так. А как невмоготу станет -  вон из бани. В снег. Покатываешься, пока не защемит кожу, и обрат на полок, да за веничек.

Heт, на Курилах баня не та. Но уже отказаться от удовольствия погреться тоже нельзя.

К вечеру ремонт и приборку, закончили. Зиганшин доложил об этом по команде.

После бани отправились в кино. По правде говоря, смотреть фильм надо было идти Зиганшину, а не мне. Но уж такой человек Асхат. Не мог он и на два часа оставить баржу без присмотра. Я не возражал. Старшему виднее, как поступить. И мы с Филиппом, козырнув, отправились в красный уголок, а Зиганшин с Крючковским на вахту, на баржу.

Смотрели мы с Филиппом фильм «В мире безмолвия». Очень он нам понравился. Всегда -приятно смотреть фильмы про смелых и отважных людей.              

Вышли из красного уголка - ни зги не видать. Хлопья мокрого снега чуть не по кулаку. Ветер уж не свищет — ревет. Да такой плотный, что плечом о него, как о стенку, опереться можно — не упадешь.

Еще в красном уголке все получили распоряжение от дежурного офицера, чтобы команды в полном составе находились на судах.

Отправились на «Т-36» и мы. Она стояла у «бочки», скрепленная тросами с баржей «Т-97». Добрались до дома мы с трудом, но без приключений. Пошли в машинное отделение греться. Да и надо было выполнить просьбу Асхата — рассказать со всеми подробностями виденный нами фильм.

Баржу кидало на волнах как мячик, но мы уже привыкли к постоянной качке и почти не замечали ее. Только изредка, по забывчивости, хочешь поставить ногу на палубу, а она юрк из-под ног. Приходится хвататься за что попадя руками. Мы грелись в машинном отделении, и я рассказывал об аквалангистах, которые спускались на дно Красного моря, чтобы изучить его обитателей. А само море тяжело дышало за стальной стеной баржи и свирепело все более и более.

Я заметил, что Асхат слушает невнимательно. Его больше занимало поскрипывание буксирных канатов, все усиливающаяся  качка. Как-то сам по себе рассказ о фильме оборвался. И теперь уже мы прислушивались к вою ветра в такелаже, к поскрипыванию тросов.  Вдруг баржа резко накренилась. Ударом молота отдался в корпусе удар. Наше суденышко резко метнулось в сторону.

—  Трос лопнул! — негромко сказал Асхат. Но нам показалось, что он выкрикнул эти слова. Следом младший сержант скомандовал:

—  Запустить   моторы! — и выскочил - из кубрика. 

Я за ним. 

В кромешной тьме где-то вдали плясали золотые огоньки берега. Рядом, рукой подать, виднелся сигнальный свет «Т-97».  Асхат пытался подвести баржу ближе к соседке, отдать швартовы и удержаться около нее. Но волны одна за другой били  в борта нашей тридцатичетверки, с каждым мгновением отбрасывая нас все дальше и дальше.  Зиганшин приказал Крючковскому  связаться с соседней баржей и договориться держаться вместе. Договориться-то мы договорились, но осуществить этот план было выше человеческих возможностей. Нас растаскивал бушующий океан.