На всякого мудреца довольно простоты - Островский Александр Николаевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Мамаева. Браво! Как это вы осмелились наконец, я удивляюсь!
Глумов. Я очень робок.
Мамаева. Будьте развязнее! Чего вы боитесь? Я такой же человек, как и все. Будьте доверчивее, откровенней со мной, поверяйте мне свои сердечные тайны! Не забывайте. что я ваша тетка.
Глумов. Я был бы откровеннее с вами, если бы…
Мамаева. Если б что?
Глумов. Если б вы были старуха.
Мамаева. Что за вздор такой! Я совсем не хочу быть старухой.
Глумов. И я тоже не желаю. Дай вам бог цвести как можно долее. Я говорю только, что мне тогда было бы не так робко, мне было бы свободнее.
Мамаева. Отчего же? Садитесь сейчас ко мне ближе и рассказывайте все откровенно, отчего вам было бы свободнее, если б я была старухой.
Глумов (берет стул и садится подле нее). У молодой женщины есть свои дела, свои интересы; когда же ей заботиться о бедных родственниках! А у старухи только и дела.
Мамаева. Отчего ж молодая не может заботиться о родных?
Глумов. Может, но ее совестно просить об этом; совестно надоедать. У ней на уме веселье, забавы, развлечения, а тут скучное лицо племянника, просьбы, вечное нытье. А для старухи это было бы даже удовольствием; она бы ездила по Москве, хлопотала. Это было бы для нее, и занятие от скуки, и доброе дело, которым она после могла бы похвастаться.
Мамаева. Ну, если б я была старуха, о чем бы вы меня попросили?
Глумов. Да. если б вы были; а ведь вы не старуха, а напротив, очень молодая женщина. Вы меня ловите.
Мамаева. Все равно, все равно, говорите!
Глумов. Нет, не все равно. Вот, например, я знаю, что вам стоит сказать только одно слово Ивану Иванычу, и у меня будет очень хорошее место.
Мамаева. Да, я думаю, что довольно будет одного моего слова.
Глумов. Но я все-таки не буду беспокоить вас этой просьбой.
Мамаева. Почему же?
Глумов. Потому, что это было бы насилие. Он так вами очарован.
Мамаева. Вы думаете?
Глумов. Я знаю наверное.
Мамаева. Какой вы всеведущий. Ну, а я?
Глумов. Уж это ваше дело.
Мамаева (про себя). Он не ревнив, это странно.
Глумов. Он не смеет отказать вам ни в чем. Потом, ему ваша просьба будет очень приятна; заставить вас просить — все равно что дать ему взятку.
Мамаева. Все это вздор, фантазии! Так вы не желаете, чтоб я за вас просила?
Глумов. Решительно не желаю. Кроме того, мне не хочется, быть у вас в долгу. Чем же я могу заплатить вам?
Мамаева. А старухе чем вы заплатите?
Глумов. Постоянным угождением: я бы ей носил собачку, подвигал под ноги скамейку, целовал постоянно руки, поздравлял со всеми праздниками и со всем, с чем только можно поздравить. Все это только для старухи имеет цену.
Мамаева. Да, конечно.
Глумов. Потом, если старуха действительно добрая, я мог бы привязаться к ней, полюбить ее.
Мамаева. А молодую разве нельзя полюбить?
Глумов. Можно, но не должно сметь.
Мамаева (про себя). Наконец-то!
Глумов. И к чему же бы это повело? Только лишние страдания.
Входит человек.
Человек. Иван Иваныч Городулин-с.
Глумов. Я пойду к дядюшке в кабинет, у меня есть работа-с. (Кланяется очень почтительно.)
Мамаева (человеку). Проси!
Человек уходит, входит Городулин.
Явление шестое
Мамаева и Городулин.
Городулин. Имею честь представиться.
Мамаева (упреком). Хорош, хорош! Садитесь! Каким ветром, какой бурей занесло вас ко мне?
Городулин (садится). Ветром, который у меня в голове, и бурей страсти, которая бушует в моем сердце.
Мамаева. Благодарю. Очень мило с вашей стороны, что вы не забыли меня, заброшенную, покинутую.
Городулин. Где он? Где тот несчастный, который вас покинул? Укажите мне его! Я нынче в особенно воинственном расположении духа.
Мамаева. Вы первый, вас-то и надобно убить, или что-нибудь другое.
Городулин. Уж лучше что-нибудь другое.
Мамаева. Я уж придумала вам наказание.
Городулин. Позвольте узнать. Объявите решение, без того не казнят. Если вы решили задушить меня в своих объятиях, я апеллировать не буду.
Мамаева. Нет, я хочу явиться к вам просителем.
Городулин. То есть поменяться со мной ролями?
Мамаева. Разве вы проситель? вы сами там где-то чуть ли не судья.
Городулин. Так, так-с. Но перед дамами я всегда…
Мамаева. Полно вам болтать — то. У меня серьезное дело.
Городулин. Слушаю-с.
Мамаева. Моему племяннику нужно…
Городулин. Что же нужно вашему племяннику? Курточку, панталончики?
Мамаева. Вы мне надоели. Слушайте и не перебивайте! Мой племянник совсем не ребенок, он очень милый молодой человек, очень хорош собой, умен, образован.
Городулин. Тем лучше для него и хуже для меня.
Мамаева. Ему нужно место.
Городулин. Какое прикажете?
Мамаева. Разумеется, хорошее! У него отличные способности.
Городулин. Отличные способности? Жаль! С отличными способностями теперь некуда деться; он остается лишний. Такие все места заняты: одно Бисмарком, другое Бейстом.
Мамаева. Послушайте, вы меня выведете из терпения, мы с вами поссоримся. Говорите, есть ли у вас в виду место?
Городулин. Для обыкновенного смертного найдется.
Мамаева. И прекрасно.
Городулин (нежно). Нам люди нужны. Позвольте мне хоть одним глазком взглянуть на этот феномен: тогда я вам скажу определительно, на что он годен и на какое место можно будет его рекомендовать.
Мамаева. Егор Дмитрич! Жорж! Подите сюда. (Городулину.) Я вас оставлю с ним на несколько времени. Вы после зайдите ко мне! Я вас подожду в гостиной.
Глумов входит.
Представляю вам моего племянника. Егор Дмитрич Глумов. (Глумову.) Иван Иваныч хочет с вами познакомиться. (Уходит.)
Явление седьмое
Городулин и Глумов.
Городулин (подавая Глумову руку). Вы служите?
Глумов (развязно). Служил, теперь не служу, да и не имею никакой охоты.
Городулин. Отчего?
Глумов. Уменья не дал бог. Надо иметь очень много различных качеств, а у меня их нет.
Городулин. Мне кажется, нужно только ум и охоту работать.
Глумов. Положим, что у меня за этим дело не станет, но что толку с этими качествами? сколько ни трудись, век будешь канцелярским чиновником. Чтобы выслужиться человеку без протекции, нужно совсем другое.
Городулин. А что же именно?
Глумов. Не рассуждать, когда не приказывают, смеяться, когда начальство вздумает сострить, думать и работать за начальников и в то же время уверять их со всевозможным смирением, что я, мол, глуп, что все это вам самим угодно было приказать. Кроме того, нужно иметь еще некоторые лакейские качества, конечно в соединении с известной долей грациозности: например, вскочить и вытянуться, чтобы это было и подобострастно и неподобострастно, и холопски и вместе с тем благородно, и прямолинейно, и грациозно. Когда начальник пошлет за чем-нибудь, надо уметь производить легкое порханье, среднее между галопом, марш-марш и обыкновенным шагом. Я еще и половины того не сказал, что надо знать, чтоб дослужиться до чего-нибудь.
