Что на самом деле сказал апостол Павел - Райт Том (читать книги онлайн txt) 📗

Иными словами, грядущий Царь иудейский станет царем всей земли. К этому направлено все учение о богоизбранности: если устами Израиля Бог воззовет ко всему миру, значит, у Царя Израилева — особое место в истории. Мессия, таким образом, — Господь не только своего народа, но всего человечества.

Именно так говорит Павел об Иисусе:

Он настолько часто называет Иисуса «Господом», что это именование и производные от него занимают несколько столбцов в «карманном» указателе к Библии. Как и «Христос», слово Kyrios, то есть «Господь», зачастую, не задумываясь, воспринимают (возможно, вследствие передозировки его в массовых благочестивых практиках) или, точнее сказать, низводят до «псевдонима», указывающего на Иисуса, но ничего не говорящего о Нем. Если мы хотим по–настоящему понять Павлово благовестие, нам нужно вернуть этому многострадальному слову его изначальный смысл.

Что оно означает, иудейские единоверцы и «эллинские» слушатели Павла понимали совершенно по–разному (впрочем, так же обстояло дело и с «евангелием»). В этой главе речь пойдет о вторых, а в следующей (она, на самом деле, продолжает все ту же тему, но сам предмет настолько многогранен и важен, что требует «самостоятельного пространства») я покажу, как это слово понимали Павловы соплеменники.

В эллинистическом мире, вдоль и поперек изъезженном апостолом и ставшем его основным адресатом, слово Kyrios могло относиться к кому угодно. Нередко оно было не более чем вежливым обращением, чем–то вроде английского «сэр». Однако, подобно тому, как изначально «сэром», строго говоря, можно было назвать только рыцаря, в современном Павлу мире Kyrios служило обращением не просто к власть имущему, но к тому, кто держал всю власть, то есть к императору. С точки зрения римлянина, существовал только один Господин мира. Теперь же, если верить Павлу, у него появился соперник.

Это очень хорошо показывает Лука (хотя многие видят здесь, скорее, стремление снять с Павла ярлык «всесветного возмутителя»), когда описывает, как жители Фессалоник обвиняют Павла в том, что он почитает «царем другого» (Деян 17:7). Лука вряд ли мог выдумать подобное обвинение.

По сути, о том же говорит и сам Павел. В знаменитом фрагменте из Послания к Филиппийцам (Флп 2:5–11), о котором мы подробнее поговорим в следующей главе, Павел не просто захватывающе рассказывает об Иисусе и о Боге; на самом деле он опровергает притязания посягающего на мировое господство самозванца, то есть «кесаря»: «Всякий язык исповедует, что Господь Иисус Христос во славу Бога Отца». Здесь, как и в случае с «евангелием», Павел заимствует понятие не только у Исайи, но и у поклонявшихся императору язычников. В документах Римской империи можно встретить следующую этикетную формулу, описывающую восшествие на престол императора: такой–то (скажем, Август или Цезарь) был верным слугой отечества, одержал важную победу и за это мы превозносим его как нашего господина и вверяем ему себя как спасителю. Иначе говоря, мы поклоняемся ему как Kyrios и полагаемся как на Soter. Павел, обращаясь к Филиппской церкви (Филиппы, как известно, были римской провинцией), не мог не осознавать, к каким последствиям приведет его письмо. Впрочем, мне кажется, это входило в замысел послания — предупредить: дескать, не обольщайтесь, будто можно служить двум господам, двум хозяевам мира. Есть только один Господь, имя Ему — Иисус. «Всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос…», и далее, в финале (он же и кульминация) следующей главы: «Наше же жительство на небесах, откуда ждем Господа Иисуса Христа, Который… покоряет Себе все» (Флп 3:20–21). Павел, по сути, провозглашает нового царя, причем он не отказывается от этого понятия даже когда выходит за пределы иудейского мира, чтобы проповедовать язычникам. Напротив, именно в языческом контексте эта чисто иудейская проповедь звучала особенно вызывающе. «Другой царь» — за такие слова, как очень хорошо знал Павел, можно было запросто угодить в тюрьму. Так что не стоит удивляться, что именно оттуда написал он примерно половину своих посланий.

Евангелие Бога

Итак, за устойчивыми формулами Павлова благовестил скрывается разработанная логика, внутренняя сюжетная линия, при правильном прочтении которой становится очевидно, что Павел адресует свою проповедь «начальствам и властям» Римской империи и прежде всего кесарю, но тем не менее остается глубоко и прочно укорененным в иудейской традиции. Однако его «весть» была не только о Христе. Свидетельствуя об Иисусе, он говорил о Боге. В культуре, к которой обращался Павел, слово «Бог» (Theos — по–гречески, Deus — по латыни) воспринималось весьма неоднозначно. Писатели и философы спорили о том, существует ли Бог или боги, а если «да», как Он или, вернее, они выглядят, что делают, вмешиваются ли в жизнь смертных и т. п. Однако практически все общество воспринимало богов не очень серьезно, слишком всерьез к ним не относился никто. Павел же пришел из мира, где знали только одного истинного Бога, Создателя Вселенной, — Бога Израилева. Иначе, как крайне серьезно, относиться к Нему не могли.

Более того, каждый благочестивый иудей верил, что наступит день, когда Бога Израилева признает весь внешний мир, Он воцарится над всеми народами, и тогда все узнают, что Израиль от начала был Его избранником, а идолопоклонники и нечестивцы будут осуждены раз и навсегда. Об этом, в частности, говорили Книга Премудрости Соломона и ей подобные тексты, написанные предположительно во времена Иисуса и Павла. И если Савл из Тарса осознавал, что он как фарисей призван вразумить и наставить язычников, все эти идеи вкупе с требованием признать единого Бога Израилева и принять Тору, а также соответствующий образ жизни, обязательно должны были присутствовать в его проповеди.

Таким образом, «Евангелие» Павла было вестью о Боге, едином Боге Израилевом, сотворившем весь мир. А значит, оно призывало «отвратиться» от идолов и обратиться к единственному истинному Источнику жизни и всякого блага. В наиболее концентрированном виде эта мысль содержится в начале самого раннего, как предполагают, из дошедших к нам Павловых посланий — Первого послания к Фессалоникийцам. Однако и другие тексты не менее убедительно говорят о том, как Павел понимал смысл своей проповеди. Для начала обратимся к первым одиннадцати стихам четвертой главы Послания к Галатам:

Этот фрагмент — наивысшая точка послания: он подытоживает все, о чем говорилось в предшествующей главе, и закладывает основу дальнейших размышлений. Поэтому мы не ошибемся, если скажем, что в нем собрано все «благовестие», тема которого была заявлена в самом начале первой главы. Собственно содержание «вести» излагается в четвертом–седьмом стихах: «…когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего [Единородного], Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных». Восьмой–одиннадцатый стихи задают контекст и указывают на «плоды» благовестил: если прежде галаты не знали Бога, теперь, благодаря Павловой проповеди, они познали Его или, точнее сказать, «получили познание от Бога» (4:9). Иными словами, Павел уточняет, что он имел в виду, когда упрекал галатов (1:6–9) в том, что они изменили истинному благовестию ради лже–евангелия, призрачных измышлений, пародии на правду.