Жизнь и творения Зигмунда Фрейда - Джонс Эрнест (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Критически исследуя свое детство, Фрейд неоднократно указывал на то, как амбивалентность по отношению к Иону обусловила развитие его характера. «До трех лет мы были с ним неразлучны, любили друг друга, и эта дружба оказала свое несомненное влияние — как мне пришлось уже раз упоминать — на все мои позднейшие отношения к сверстникам. Мой племянник Йон претерпел с тех пор много перевоплощений, которые воскрешали то ту, то другую сторону его существа, неизгладимо запечатлевшегося в моей бессознательной памяти. По всей вероятности, он нередко злоупотреблял нашей дружбой, а я со своей стороны тоже отваживался восставать против своего тирана…» Более того: «Близкий друг и ненавистный враг всегда были необходимыми объектами моего чувства; я бессознательно старался постоянно вновь находить себе их, и детский идеал нередко осуществлялся в такой даже мере, что друг и враг сливались в одном лице — понятно, не одновременно, как то было в период моего раннего детства».
Вскоре Зигмунд узнал, что его приятель, почти ровесник, является его племянником — сыном сводного брата Эммануила, и что он обращается к отцу Якобу как к деду. Несомненно, дядей должен был бы быть не он, а более старший и сильный мальчик. Фрейд, безусловно, обладал умственными способностями, однако запутанная природа семейных отношений дала сильный толчок для пробуждающегося ума, роста любопытства и интереса. С ранних лет он был вынужден решать запутанные и в высшей степени эмоционально значимые для него проблемы. Сложность этих проблем следует подчеркнуть особо, пытаясь представить себе их воздействие на духовное развитие ребенка.
Когда позднее Эммануил заметил ему, что их семья состоит из трех поколений, Фрейд нашел данное замечание проясняющим. Оно явно совпадало с его собственными детскими чувствами. Проблема семейных отношений возникла в его голове в связи с рождением первой сестры, Анны. Это произошло, когда ему только что минуло 2,5 года. Как и почему появился этот «захватчик», с которым придется снова делить горячую и принадлежащую только ему до сих пор любовь? Изменение фигуры матери говорило наблюдательному мальчику о скором прибавлении в семействе, но не объясняло, что явилось причиной этого. Вскоре после рождения сестры неожиданно исчезла няня Зигмунда. Он узнал позднее, что она была уличена в воровстве, но не знал, что его сводный брат Филипп настоял на том, чтобы ее арестовали [11] и посадили в тюрьму, где она провела десять месяцев. Имея основания подозревать Филиппа в причастности к ее исчезновению, он спросил его, что стало с няней, и получил шутливый, двусмысленный ответ: «Sie ist eingekastelt». Взрослый понял бы это как: «Ее посадили в тюрьму», но детский разум воспринял ту же фразу как: «Ее посадили в сундук». Данный эпизод связан с изумительным анализом явно непонятного воспоминания детства, который Фрейд осуществил 40 лет спустя. Он видел себя стоящим со слезами на глазах перед сундуком, дверцу которого Филипп держал открытой. Затем его мать, красивая и стройная (то есть не беременная), входит в комнату, по всей вероятности, возвращаясь с улицы. Поначалу он предполагал, что это воспоминание должно иметь отношение к некоторому поддразниванию его со стороны старшего брата, прерванному появлением матери. Однако психоаналитический разбор данного воспоминания представил ему совершенно иную картину исследуемого эпизода. Ему недоставало матери, которая, по-видимому, ушла на прогулку, и поэтому он с тревогой обратился к своему гадкому брату, засунувшему няню в сундук, умоляя его избавить от подобной участи мать. Брат открыл крышку сундука, успокаивая его и показывая, что матери там нет, после чего он начал плакать. Дальнейший анализ показал, что сундук являлся символом материнской утробы и что его тревожная просьба к брату касалась не только данного конкретного отсутствия матери, но и более важного вопроса: не был ли посажен внутрь этой сверхважной области еще один нежеланный брат. Филипп являлся тем, кто имел отношение к сажанию людей в «сундуки», и мальчик составил свою собственную фантазию о том, что мать и сводный брат, бывшие одного возраста, вместе сотрудничали в произведении на свет нежеланной Анны.
Данное переживание имело, по всей видимости, продолжительный эффект, так как Фрейд никогда не любил эту сестру. Но он явно смирился с подобными событиями, и следующее в их ряду вызвало к жизни нежную сторону его натуры; Роза стала его любимой сестрой вместе с Адольфиной (Дольфи), его второй любимой сестрой.
Как мы видим, в глазах ребенка не было неестественным соединить Якоба с няней — две запрещающие власти. Затем шел Эммануил со своей женой, и оставались еще Филипп с Амалией, которые были одного возраста. Все это казалось ему очень стройным и логичным, однако один неудобный факт — что Якоб, а не Филипп спал в одной постели с Амалией, по-прежнему оставался. Все это было очень загадочным.
То, что мы назвали логическим разделением на пары, имело и более глубинную мотивацию. Отодвигая своего отца на второй план, он освобождал его от ответственности за соперничество в отношении матери и за зло в создании нежеланных детей. Есть все основания полагать, что сознательное отношение Фрейда к отцу всегда было отношением любви, восхищения и уважения, несмотря на то что он представлял собой власть и запрет. Любой враждебный компонент по отношению к отцу полностью переносился на фигуры Филиппа и Иона. Поэтому для Фрейда было сильным шоком, когда 40 лет спустя он обнаружил свой собственный эдипов комплекс и ему пришлось признаться себе в том, что его бессознательное выбрало совершенно отличное отношение к отцу, нежели его сознание. Не случайным является и тот факт, что это осознание пришло к нему только год или два спустя после смерти отца.
Прослеживая, насколько возможно, генезис необычных открытий Фрейда, мы полагаем справедливым считать, что самое великое из его открытий — а именно универсальность эдипова комплекса — было потенциально облегчено необычным окружением близких ему людей в семье, тем толчком, который оно дало его любопытству, а также представившейся ему возможностью полного вытеснения этого комплекса.
Фрейд никогда не упоминал в своих работах жену Эммануила. Однако Полина, его племянница, имела некоторое эмоциональное значение. Любовная привязанность к ней проявляется в одном из его покрывающих воспоминаний, вытеснившем бессознательную фантазию о том, что они вдвоем с Ионом ее насилуют. Фрейд сам рассказывал, как вместе с племянником подвергал жестокому обращению эту девочку, и можно предположить, что такое обращение включало в себя некий явно либо неявно выраженный эротический компонент. «Охота вдвоем» служит первым признаком того, что сексуальная конституция Фрейда была, в конце концов, не исключительно мужской; «охотиться парами» — значит делить собственное удовольствие с кем-либо другим того же пола.
Фрайберг был маленьким, тихим городком на юго-востоке Моравии, недалеко от границы с Силезией и в 150 милях к северо-востоку от Вены. Над городом возвышалась островерхая, высотой в 200 футов, церковь святой Марии, которая славилась по всей провинции лучшим колокольным звоном. Население этого городка, насчитывавшего ко времени рождения Фрейда около пяти тысяч жителей, почти полностью состояло из римских католиков, лишь 2% населения составляли протестанты и столько же — евреи. Ребенок вскоре заметил, что его семья не принадлежала к большинству и никогда не посещала церковь, так что колокола вызванивали не братскую любовь, а враждебность к небольшому кругу неверующих.
Для человека, ответственного за благосостояние этой маленькой семьи, времена наступали более чем тревожные. Якоб Фрейд был торговцем шерстью, а в течение последних 20 лет текстильная мануфактура — основной источник дохода в городке — приходила в упадок. Как и повсюду в Центральной Европе, внедрение машин серьезно угрожало ручному труду. В 40-х годах новая железная дорога прошла мимо Фрайберга, расстроив тем самым торговлю и приведя к значительной безработице. Инфляция, последовавшая за Реставрацией 1851 года, усугубила нищету города, и к 1859 году, за год до австро-итальянской войны, город пришел уже в значительный упадок.
