Просвещенное сердце - Беттельгейм (Беттельхейм) Бруно (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
Занять позицию — внутреннюю (без явных последствий) или лучше — выраженную в действии — требует усилий. И если это не ведет к полезному результату, то хотя бы к сохранению сил, и так будет до тех пор, пока человек не осознает необходимость поддерживать «осознание свободы». Как было сказано, бессмысленность принятия решений обусловливается либо экстремальными обстоятельствами (когда принятие решения опасно для жизни), либо когда все жизненно важные решения принимаются другими согласно их представлениям о наилучшем благе (будь это родители в детстве или религиозные и государственные власти в зрелом возрасте).
Подобно нервам или мышцам способность принятия решений без постоянного использования атрофируется. В терминах психоанализа это значит, что эта способность собственно не функция эго, а наоборот, его источник, создающий, поддерживающий и развивающий эго.
А раз так, то любой внешний контроль, даже ради блага индивида, нежелателен, когда он слишком сурово препятствует развитию эго, то есть, когда он предупреждает первые шаги в принятии решений, а значит, и первые действия в сферах наиболее важных для развития и сохранения самостоятельности.
В теории это легко, но на практике трудно провести черту, до которой управление чьими-то делами возможно без вмешательства в автономность и вторжения в область личной свободы.
Конечно, эти вопросы имеют универсальное значение для всех времен и культур, но я хотел бы рассмотреть их на примере современности… Наибольшая опасность для развития самостоятельности, возможно, существует именно в наше время, поскольку, чем сложнее становится общество, тем больше нужна личная автономность как отражение большей эволюции «осознания свободы». Кроме того, мы острее чувствуем страдание, когда это сложное общество посягает на нашу внутреннюю и внешнюю свободу, но менее чувствительны к осознанию того, что тщательно разработанная стратегия развития нашего мира делает нас не способными к поиску, нахождению и сохранению этих ценностей, а также к острой боязни их утратить. Общество — это не раб, но и не свободнорожденный. Оба эти состояния зреют в нем одновременно.
Очевидно, что современный западный человек, вполне разумно наделив общество правом в определенной сфере принимать решения за него, позволил управлять некоторыми сторонами своей жизни. Современные технологии, массовое производство, массовое общество привнесли столько ощутимой пользы, так что отказ от них (даже из опасения, что они ведут к утрате самостоятельности) будет равнозначен самоликвидации. С другой стороны, мы доверили многие стороны жизни специалистам, что подталкивает нас отдать им еще больше из того, что еще могло бы сохранить сферу личной свободы.
Это не значит, что современный человек спешит отдать свою свободу обществу, или то, что в доброе старое время он был больше самостоятелен. Речь идет скорее о том, что научно-технический прогресс освободил человека от разрешения такого груза забот, который раньше он нес сам ради элементарного выживания. К тому же сейчас открылось немыслимое раньше количество возможностей. Итак, одновременно существуют: меньшая потребность в развитии самостоятельности, ибо можно выжить и без нее; и наибольшая её необходимость ради возможности самому за себя принимать решения. Чем меньше значимых решений нужно для выживания, тем меньше человек нуждается в развитии способности принятия решений.
Это как в психоанализе неразвитое и беспомощное эго послушно энергии id и суперэго. И если человек не использует и не укрепляет свою способность к принятию решений, то он становится ведомым своими инстинктивными желаниями или же общественными институтами. В первом случае, поскольку он не в состоянии организовывать и контролировать свои импульсы он стремится их удовлетворить и чувствует себя обманутым, когда общество не потворствует ему в этом — это «битниковский» стиль жизни. Во втором случае общество вынуждено вести его, поскольку он сам не руководит своей жизнью.
Если же человек прекращает развивать свое осознание свободы, оно ослабевает. Я имею в виду не просто деловую активность, а принятие решений, связанных с отношением к чему-либо. Сравним два отношения «Я хочу жить таким образом» и «Что проку быть другим» — они противоположны, хотя могут выражаться в одинаковом поведении. Вот почему даже из благих побуждений нельзя лишать человека возможности личного принятия решений, поскольку при этом быстро угасает самостоятельность.
Я надеюсь, понятно, что термин «автономность» (самостоятельность, самоуправление) мало общего имеет с так называемым «бурным индивидуализмом», культом личности или шумным самоутверждением. Я имею в виду внутреннюю способность к самоуправлению с сознательным поиском смысла жизни даже там, где его не может быть. Это понятие подразумевает не бунт против власти как таковой, спокойный поступок, исходящий из внутреннего убеждения, а не из приспособления, чувства обиды, внешнего давления или контроля.
Простой пример — человек следует правилам дорожного движения не из страха перед ДПС, а из любви к себе и своей жизни. Автономность не значит вольность. Любое общество для развития и самосохранения нуждается в равновесии между индивидуальным самоутверждением и общим благополучием. Если инстинкты не сдерживать, общество погибнет. Баланс между противоречиями— внутри личностными и социальными — и разрешение их с учетом личных ценностей, просвещенного интереса к самому себе и к окружающим — все это ведет к повышению осознания свободы и формирует основу для углубленного чувства самосознания, самоуважения, внутренней свободы, короче, самостоятельности.
Отсюда же проистекает и сознание уникальности жизни, глубокие и значимые отношения с другими людьми, особенности биографии, сформированной человеком и формирующей его, уважение к труду и отдыху, личные воспоминания, цели, вкусы и удовольствия — все, что образует сердцевину самостоятельного существования. Они не просто позволяют приноровиться к разумным требованиям общества без утраты идентичности, но и вознаграждают человека бесценным, творческим опытом.
Человек, который может себе позволить получать удовольствие от изобильного питания, нуждается в более крепком желудке, нежели его собрат, довольствующийся простой пищей. Также и человек, пользующийся большими возможностями и свободой в устроении своей жизни, нуждается в более развитой личности, чтобы делать разумный выбор и уметь мудро сдерживать себя, нежели человек с маленькими возможностями и в силу этого не имеющий нужды во внутренней силе для пользования ими или воздержания от них. Впрочем, общество изобилия представляет проблему не для того, у кого хороший желудок или сильная воля, а для того, кто любит хорошо поесть и сильно выпить.
Возможно, пример из моей практики пояснит, почему в век прогресса, человек нуждается в более развитой личности. Всегда есть некоторое количество родителей, которые отказываются от одного из детей, и еще меньше тех, у которых психическая двойственность по отношению к одному из детей. И, несмотря на некую утрату, многие дети с этим справлялись. Мы теперь понимаем, что такое родительское отношение не может не вызвать негативных последствий в психике ребенка. И поэтому многие образованные родители сегодня испытывают чувство вины и пытаются что-либо изменить, когда выплескивают на ребенка отрицательные эмоции. Но чувство вины еще больше усиливает негатив, и ребенок страдает вдвойне, еще и оттого, что он стал причиной родительского чувства вины и их тревоги из-за этого. Зная это, родителю нужно развить более сильный характер, чтобы преодолеть вину. В прошлом же родители думали лишь о том, как накормить и обиходить ребенка. Ныне же, чтобы освободиться от чувства вины, родители готовы обосновать его недостатками или дефектами ребенка. Если бы в прошлом от такого ребенка просто отказались бы, то теперь, чтобы избавиться от комплекса вины, родители настаивают на том, что их ребенок поврежден в уме или что-нибудь в этом роде. Итак, здесь шагом к большей сознательности (без чего нет настоящего прогресса) будет осознание потенциально разрушительной природы некоторых человеческих эмоций.
