Солдат трех армий - Винцер Бруно (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗

Бруно Винцер.

Солдат трех армий.

Слово «по личному вопросу»

Эти записки отнюдь не были задуманы как жизнеописание солдата, хоть я и повествую здесь о том, что мне пришлось испытать за годы службы в рейхсвере, вермахте и бундесвере. Книги и фильмы, проникнутые ложной солдатской романтикой, немало способствовали моему решению посвятить себя этой профессии, из-за которой лучшие годы моей жизни прошли бессмысленно и неплодотворно.

Эти годы я намерен описать доподлинно такими, какими мне довелось их пережить; воссоздать события в точности так, как я их видел; извлечь из них те уроки, какие считаю необходимыми для нашей общей пользы. Поэтому было бы вовсе неуместно затушевывать уродства военного воспитания или тем паче приукрашивать фронтовые бои. Я и сам лишь очень поздно понял, что реакционный рейхсвер, гитлеровский вермахт и мнимодемократический бундесвер отличаются друг от друга только внешними атрибутами; характер и целевая установка бундесвера не изменились. Поэтому назначение моей книги — показать во что бы то ни стало непреходящее противоречие между милитаризмом и подлинно воинским духом.

Тысячи раз говорил я в трех армиях «так точно», пока не сказал свое непреложное «нет», стряхнув с себя власть тлетворных традиций. Ложному пафосу отставных генералов, так ничему и не научившихся у истории, старающихся в своих мемуарах и юбилейных речах идеализировать крестный путь солдат, которых они же и послали на смерть, я противопоставляю слово бывшего участника войны, искренне стремящегося к правде и миру. Рисуемые мною подчас жестокие картины тогдашних событий внушены мне моим долгом перед всеми женщинами и мужчинами, которые обречены были — в тылу или на фронте — нести на себе великие тяготы войны; перед теми, чье доверие обманул преступный политический режим и кто ценою огромных усилий добился победы над фашизмом.

Отрицать самоотверженность одних означало бы недооценивать победу других.

Еще живы многие свидетели первой и второй мировой войны, которые, подобно мне, служа милитаризму, использовались для целей, враждебных интересам как собственного народа, так и других народов. Оба эти военные поколения должны считать своей первейшей задачей изо дня в день, всеми средствами препятствовать тому, чтобы вспыхнул пожар третьей мировой войны. Но кое-кому в ФРГ еще мешают занять прогрессивную позицию ложные традиции, социальные различия, капиталистические интересы и привитые воспитанием предрассудки. Идея мира и лозунг «никогда больше» там еще не укоренились; но путь развития от первоначального неосознанного «неприятия» до внепарламентской оппозиции, возникшей в наши дни, доказывает, что все большее число граждан Западной Германии начинает понимать, в каком направлении идет сейчас развитие ФРГ. Нужно устранить препятствия на пути к миру. Скромным вкладом в это дело должен служить и мой труд.

Пусть эта книга способствует тому, чтобы необходимый диалог между отцами, свидетелями недавнего прошлого, и сыновьями, воплощающими будущее, продолжался и впредь с пользой для тех и других.

«Взял ли с собой майор Винцер магнитофонные записи?»

День этот, майский день 1960 года, ничем не отличался от всех предыдущих. Я и не глядя на часы мог бы определить время. Мой балкон выходил на юг, и, когда солнце медленно выплывало из-за левого угла дома, было около девяти утра.

Вошел в свое обычное русло поток машин — перед началом рабочего дня он ширится, походя на разлившийся после дождей Рейн, до которого отсюда рукой подать. Люди, выплеснутые этим потоком машин в город, уже несколько часов были на фабриках и в магазинах или сидели на табуретах в многочисленных учреждениях. День, ничем не отличавшийся от всех предыдущих.

На улицах смолк гомон и смех детей, которые, пересвистываясь и перекликаясь, шли со всех концов и сливались в разноцветную, бегущую в школу вереницу. Где-то вблизи из окна слышался женский голос, а рядом звучала музыка из радиоприемника.

Воздух наполняло непрестанное, но не кажущееся докучным гудение хлопотливо живущего, трудящегося города, которое странным образом сочеталось с упоительной свежестью весны. Был майский день, ничем не отличимый от прочих дней мая.

Здесь, на окраине Карлсруэ, в Бадене, расположен поселок офицеров и унтер-офицеров бундесвера. Шесть трехэтажных современных светлых корпусов стоят посреди леса. Проникнуть сюда можно только по особой автостраде или по огороженной тропе для пешеходов. Автострада заканчивается дугообразным тупиком, приспособленным для стоянки машин, а расстановка домов вокруг напоминает заграждение из повозок, применявшееся нашими предками, или, пожалуй, даже «круговую оборону», получившую известность в последней войне. Простые штатские обходят этот поселок стороной. Во всех гарнизонах острят — и довольно хлестко — по поводу бундесверовских «силосных башен».

На верхнем этаже одного из таких корпусов была у меня прекрасная просторная квартира. Кухня, ванная, два туалета, детская, спальня, столовая и кабинет — таковы были наемные владения моей семьи. Эту маленькую, замкнутую от мира обитель радостей завершал балкон длиной почти девять метров, на который выходили двери двух комнат.

Лес подступал к домам так близко, что ветви деревьев почти упирались в окна.

Задорные темно-рыжие белочки вскарабкивались по ящикам с цветами и таскали оттуда припрятанные для них орехи.

В то утро май как будто хотел показать себя во всей своей прелести. Сияло солнце, и было так тепло, что мы с женой завтракали на балконе. В столовой в своей плетеной коляске лежал мой сын Ульрих и спал мирным крепким сном, каким спится человеку на двенадцатом месяце его земного существования. А до этого я играл с ним на ковре. Эта маленькая радость выпадала мне редко: я проводил дни на службе за пределами нашего поселка. Но сейчас у меня начался отпуск, и мы с женой еще не решили, отправимся ли мы в путешествие вместе с малышом. Никаких планов у нас еще не было, Мне хотелось просто отдохнуть.

Я и не предчувствовал, что этот день будет иметь совсем особое значение в моей жизни, хотя меня крайне беспокоило одно не вполне ясное обстоятельство, из-за которого я даже, несмотря на отпуск, наведывался на службу.

Я был офицером по связи с прессой Военно-воздушной группы «Юг». По поводу недавно организованной мною в Карлсруэ пресс-конференции возникли разногласия с министром Францем Йозефом Штраусом. Я ждал хоть какого-то отклика от моего высшего начальства, и мне было ясно как день, что ничего хорошего от него ждать нельзя. Штраус прослышал, что многие офицеры в оппозиции против него, и он, несомненно, будет на это peaгировать.

Около десяти часов я выехал из поселка в штаб группы «Юг». Он находился в центре города, напротив главного вокзала, в гостинице «Рейхсхоф», которую бундесвер снял и приспособил для своих нужд.

Перед зданием, с правой стороны, там, где была стоянка для служебных машин, стояло несколько джипов, множество стандартных голубовато-серых бундесверовских частных машинок, большой генеральский «опель-капитан». К счастью, я нашел место для своего «фольксвагена» слева, между машинами, принадлежавшими офицерам штаба.

Когда я вошел в «Рейхсхоф», часовой отдал мне честь и пропустил, не спросив служебного удостоверения, хоть я и был в штатской одежде. Он меня знал, да к тому же почти все мы тогда ходили в штатском и только в служебном помещении надевали форму, которая хранилась в шкафу. К концу занятий все опять переодевались. «Гражданину в военной форме» мы, так сказать, противопоставили «солдата в штатском». Под этим обличьем в нас нельзя было признать офицеров бундесвера и затеять с нами нежелательный спор где-нибудь на улице, в ресторане, поезде и т.п. Нам нередко приходилось «защищать» свою профессию: большинство народа было решительно несогласно с ремилитаризацией, несмотря на то, что каждый проект, имевший отношение к бундесверу, неизменно принимался бундестагом.