Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (бесплатные серии книг txt) 📗

Я предположил, что если пробуду две-три недели в Англии, то обратное путешествие через весь континент окажется не очень трудным, и план будет всё равно выполнен.

Он попал во Владивосток вовремя, чтобы помочь Мирсу с погрузкой. Это было, как записал он в своём дневнике,

ужасно… сильный дождь, грязь на улицах по колено. Два пони дважды вырывались, Антон их ловил. Сидя верхом на одном из них, он пытался завязать верёвку, пони пришёл в ярость, встал на дыбы и ударил меня копытами по плечам. Правда, не так больно, как можно было ожидать.

После мучительного пересечения Тихого океана, сменив три корабля за пять недель, Мирс прибыл в новозеландский Литтлтон, не потеряв ни одного животного, но перестал общаться с Брюсом. «Конечно, он, как говорится, „свой парень“, — охарактеризовал его Мирс, — но слишком уж дурашливый для такой работы». Брюс искренне отвечал тем же: Мирс «немного не в моём вкусе». Кроме того, Мирс вызывал недовольство попутчиков своей неряшливостью, небритостью и появлением на палубе в пижаме. На восстановление сил после этого путешествия у него было два месяца — 28 октября в Литтлтон на «Терра Нова» прибыл Скотт. На следующий день он приехал к Мирсу и с облегчением — после нескольких месяцев неизвестности — убедился, что его миссия оказалась успешной.

Два дня спустя Скотт посетил остров Квейл, где содержались собаки и пони, и, судя по записи в его дневнике, остался «очень доволен животными… думаю, это лучшие собаки из всех когда-либо собранных вместе».

Оутс по поводу пони испытывал явно меньшее восхищение: «Узкая грудная клетка. Сбитые колени… Старый. Сосунок…» И далее в его дневнике следовало монотонное перечисление всевозможных лошадиных недостатков с существенной ремаркой: «Перечисляя дефекты пони, я упомянул только те, которые могут серьёзно помешать их работе или требуются для идентификации».

То, что Мирс привёз из маньчжурской глуши, оказалось стадом древних кляч. К такому заключению Скотт отнёсся раздражённо и снисходительно. Он ничего не понимал в животных, но тешил себя мыслью, что всё находящееся под его началом обладает отменным качеством. Оутсу дали понять, что его мнение неинтересно, поскольку является проявлением излишней дотошности перфекциониста. Это было уже далеко не первое столкновение Оутса с упрямством Скотта, но сейчас, похоже, его нелицеприятное мнение о своём капитане окончательно сформировалось и закрепилось.

Он постепенно начинал разочаровываться в Скотте. Эти двое в любом случае были несовместимы. Скотт относился к животным тревожно-эмоционально, демонстрируя приторно сентиментальную реакцию в ответ на их страдания. При этом он оставался нетерпеливым и лишённым чувства юмора человеком. Оутс — полная противоположность Скотту — был рациональной личностью с сардоническим чувством юмора. Он полагал, что с животными всегда следует обходиться хорошо и нужно реалистично относиться к проблемам, связанным с ними.

Скотт упивался ощущением собственной значимости, тонко чувствуя и подчёркивая мельчайшие социальные различия. Оутс же говорил на одном языке и с королём, и с нищим. В общении с ним Скотт ощущал беспокойство и неопределённость амбициозного представителя среднего класса, столкнувшегося с настоящим аристократом, — особенно остро в те минуты, когда замечал на себе пристальный, непонятный ему, оценивающий взгляд Оутса, с которым так хорошо были знакомы все его сослуживцы. Оутс знал о более низком социальном положении Скотта, а теперь — вдобавок ко всему — увидел в нём полное отсутствие черт прирождённого лидера.

В конце концов Скотт открыто поссорился с Оутсом по поводу фуража. Во всём оставаясь верным себе, он решил сократить объём перевозимого на борту корма. Оутс возражал и всё-таки настоял на своём, правда, ценой отказа от дополнительного запаса угля, что сокращало расстояние, которое корабль мог пройти на пару.

В течение месяца «Терра Нова» оставался в Литтлтоне, где пополнялись запасы и собирались воедино все составные части экспедиции. Скотт, как и все остальные, наслаждался новозеландской открытостью и гостеприимством. Он часто посещал официальные приёмы, где Кэтлин привлекала всеобщее внимание. В целом это было приятное время, но его финал многих разочаровал.

Поскольку приближался день отплытия, нервы у всех находились на пределе, особенно у жён офицеров, что иногда имело печальные последствия. Об одном из таких нервных срывов в свойственной ему непринуждённой манере школьника, пренебрегающего пунктуацией, написал Оутс в письме своей матери:

Миссис Скотт и миссис Эванс устроили грандиозную битву. Мне сказали, что она закончилась вничью после 15-го раунда. Миссис Уилсон вступила в бой на 10-м раунде и после этого было ещё больше крови а уж волос летало по отелю больше чем ты могла бы увидеть на бойне в Чикаго за целый месяц у мужей теперь надолго останется осадок и я надеюсь, это охлаждение отношений они не возьмут с собой в снега [72]

На самом деле противостояние между Скоттом и «Тедди» Эвансом только усиливалось.

Когда «Терра Нова» вышел из Кардиффа без Скотта, оставшегося с Кэтлин, Эванс впервые получил возможность командовать кораблём. Естественно, он хотел показать себя. Невысокий, коренастый, общительный, чем-то напоминавший молодого пирата, он обладал талантом добиваться от людей лучшего, на что они способны. Он заслужил всеобщее уважение тем, что придал разномастной толпе чёткую форму, заставил её стать единым целым и работать, как сплочённая команда. Он был очень жизнерадостным человеком, легко воодушевлялся, становясь при этом немного похожим на школьника, но многие из его спутников тоже напоминали школьников-переростков на морской прогулке. Эдакий корабль, полный «питеров пэнов» [73].

В общении с ним всегда было много солёных шуток и грубоватых забав, тон которым задавал сам Эванс. Однажды он сочинил стихи в духе детской песенки «Кто убил петуха Робина?» и имел большой успех:

Это был точный укол: Оутс действительно относился к женщинам как к чудовищам, которых лучше избегать. Однако он не обиделся, поскольку Эванс был хорошим товарищем. Но, несмотря на его кажущееся легкомыслие, сам Скотт замечал, что «…не позавидовал бы тому, кто поставит под сомнение приказ Эванса». Он мог быть дружелюбным и авторитарным одновременно, он умел поддерживать дисциплину и при этом управлять «счастливым кораблём». Приведя его в Кейптаун, Эванс испытывал удовлетворение от хорошо выполненной работы.

Поэтому его постигло огромное разочарование, когда Скотт, вначале собиравшийся присоединиться к «Терра Нова» в Новой Зеландии, догнал корабль уже в Кейптауне. Скотт внезапно решил отправить Кэтлин на почтовом корабле и принять командование кораблём ещё до прихода в Мельбурн. Злые языки поговаривали, что он хотел избавиться от Кэтлин, которая к этому моменту уже считала себя руководителем экспедиции или по меньшей мере её главным инспектором. Возможно, Скотт завидовал популярности Эванса. Какой бы ни была истинная причина, своим неожиданным появлением и малопонятными изменениями он спровоцировал появление целого ряда проблем. Мало того — он ещё и повёл себя бестактно. Эванс отнёсся к такому решению капитана как к оскорблению, чувствуя, что его профессиональные способности подвергались сомнению. Тем не менее он сдержался — что заслуживает большого уважения, — но начало бессмысленному антагонизму между ним и Скоттом было положено. И вот теперь в Новой Зеландии ситуация обострилась из-за главного корабельного старшины Эдгара Эванса.