Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (бесплатные серии книг txt) 📗

Сам Нильсен, отвечавший за навигацию, во многом полагался на отчёт сэра Джеймса Кларка Росса о его экспедиции 1839–1843 годов, который, как он заметил, несмотря на прошедшие после этого семьдесят лет, по-прежнему не утратил актуальности и давал максимальное представление о плавании в Южном океане.

Приближался критический момент путешествия. Когда «Фрам» встретится с паковым льдом? От ответа на этот вопрос зависела длительность похода: будет он коротким или длинным, займёт дни или недели? Исход этой гонки к полюсу во многом определял случай — например, то, получится ли выдержать график закладки промежуточных складов до начала зимы.

Тем временем наступило Рождество. В сочельник офицеры и рядовые вместе расселись вокруг стола в главном салоне для праздничного ужина. Амундсен приготовил небольшой сюрприз. Все заняли свои места, и всё, что происходило дальше, он описал в своём дневнике так:

«Безмолвная ночь, святая ночь» [69] — раздалась вдруг песня Гарольда. Бог мой, какая неожиданность! Какой эффект! Только железный не прослезился бы. Граммофон был тщательно спрятан. Никто ничего не подозревал. Чудесный голос принёс нам рождественские поздравления, словно свежее дыхание дома. В такой момент хочется уметь читать мысли.

В целом «Фрам» был счастливым кораблём. И везучим. Он пересёк Южный полярный круг 2 января, и оказалось, что вода и дальше на юг свободна ото льда, как никогда раньше. Но, возможно, дело было не только в удаче.

Опытным полярникам, собравшимся на «Фраме», было хорошо известно, что паковый лёд имеет чётко определённые контуры, заданные ветром и течением. К сожалению, со времени первого плавания Росса здесь побывало только шесть кораблей — количество вряд ли достаточное для точного обозначения границ льда. Однако тщательный анализ опубликованных источников — все они имелись на борту — позволил Амундсену прийти к двум заключениям: что здесь должен быть чистый проход, где паковый лёд совсем слабый и тонкий, и что в это время года он, вероятно, находится в нескольких градусах к западу от 180-го меридиана. Он действовал на основе этих предположений, но дал только самые общие указания штурману Беку из Северной Норвегии, больше похожему на огромного мирного медведя, который чувствовал паковый лёд и знал, как лучше всего воспользоваться его слабостями. Амундсен позволил Беку думать и принимать решения самостоятельно. Остальное было просто. «Фрам» вошёл в паковый лёд 3 января 1911 года на 175°35? восточной долготы и вышел в открытое море Росса через три дня и четырнадцать часов. Это был один из самых быстрых случаев прохода через льды.

Дизельный двигатель полностью оправдал себя — первое моторизованное пересечение паковых льдов стало ещё одной маленькой вехой в истории техники. Амундсен мог мгновенно увеличивать его мощность именно тогда, когда требовалось. В отличие от Скотта, столкнувшегося с тем, что древний паровой двигатель потребляет гораздо больше угля, чем планировалось, Амундсен был приятно удивлён меньшим, чем ожидалось, потреблением топлива. Теперь он отставал от Скотта всего на 300 миль.

В паковых льдах под контролем Амундсена было забито достаточное количество тюленей. Собаки вволю наелись свежего мяса и жира после четырёх месяцев диеты на вяленой рыбе. Их хорошенько откормили, прежде чем запрягать в сани. «На борту корабля бурная деятельность, — написал Амундсен 9 января, — остались последние штрихи. Мешки с одеждой должны быть упакованы и полностью готовы к моменту нашей высадки на берег».

На судне воцарилось то напряжённое ожидание, которым всегда заканчивается океанский переход — когда впереди ещё остаётся небольшой отрезок пути, но порт уже прямо за горизонтом. Всем хотелось на твёрдую землю — или лёд — после четырёх месяцев беспрерывного пребывания на раскачивающейся палубе. Мысли Амундсена были заняты собаками:

Теперь все они, почти без исключения, крупные, круглые и жирные. Я осмелюсь сказать, что они находятся на вершине своих жизненных сил и полны жажды деятельности… Сейчас, когда опасность болезней, похоже, окончательно миновала, я должен признать, что транспортировка этих собак на расстояние в 16 тысяч миль при всех возможных погодных условиях и почти при всех значениях температуры не увенчалась полным успехом, но явилась примером прекрасного и вдумчивого ухода. Это [станет] напоминанием многим людям, которые считают, что любая экспедиция жестока к животным от начала и до конца. Если бы только этих чувствительных особ поручили моей заботе! Лицемеры! Чёрт бы их побрал!

Когда «Фрам» шёл по открытому морю Росса, под чистым и кристально ясным небом, первое знакомство с солнцем, которое в полночь продолжает светить как на севере, так и на юге, подвигло Бьяаланда написать такие строки:

Можно было бы захотеть иметь дом здесь, в ледовых районах, где солнце светит день и ночь. Можно было бы подумать, что здесь — вечное лето, если бы не [холод], напоминающий о льдах и пустоте.

11 января он добавил к своим записям следующее:

Наконец-то сегодня показался Ледяной барьер. Такое странное чувство, что он скрывался, а потом всё-таки решил появиться на горизонте. Море по-прежнему напоминает пруд, а за ним — эта Великая китайская стена с её слепящим блеском. Она ещё далеко и пока больше похожа на фотографию, только что проявившуюся на пластинке.

Амундсен смотрел на тот же вид другими глазами:

Вот она стоит перед нами, эта знаменитая стена из снега в 200 футов высотой — её не назовёшь стеной изо льда, — и ослепительно сверкает. Я ждал, что она произведёт на меня намного большее впечатление, чем сейчас, но отличные иллюстрации в книге Шеклтона приучили меня к этому виду, и сейчас я посмотрел на неё, как на старую знакомую. Вот мы и на месте.

Никто из них не был здесь раньше. (А два члена экспедиции «Терра Нова» уже бывали в этих местах.) Теперь им нужно было найти Китовый залив. Единственным руководством к поиску стало описание, данное Шеклтоном в «Сердце Антарктики», где его положение было указано довольно приблизительно. Нильсен привёл «Фрам» к Барьеру в точке 169°40? западной долготы, то есть немного западнее. Корабль медленно двинулся вдоль Барьера на восток, проскочил нужную точку, повернул, пошёл по своим следам и 14 января нашёл широкий залив — явно тот самый, который видел Шеклтон. А затем Амундсен сделал то, на что Шеклтон так и не осмелился: он повёл корабль в бухту.

«Фрам» осторожно скользил по серой воде мимо берегов, блестевших на солнце, будто они были вырезаны из хрусталя. Редкие льдины скреблись о его борта со звуком, который издают лыжи, рассекая наст, в то время как ровный стук двигателя барабанной дробью резал воздух. Киты с шипением выпускали фонтаны воды, в воздухе кружили чайки, время от времени ныряя за рыбой. Люди и собаки столпились у фальшбортов, с любопытством разглядывая «землю обетованную», пока «Фрам» следовал к утёсу, сверкавшему на краю Барьера.

В юго-восточной части залива он приблизился к кромке плотного морского льда. Амундсен, Нильсен, Преструд и Стубберуд приготовили лыжи. Как только ледовые якоря [70] были спущены и надёжность швартовки проверена, группа отправились на разведку.

Бурые пятнистые тюлени, игнорируя пришельцев, лежали на поверхности льда в царственных позах. Они ещё не научились бояться людей. Отовсюду сбегались любопытные пингвины, словно зрители к трассе лыжной гонки.

После стольких месяцев заточения на «Фраме» Амундсен и его спутники чувствовали себя на лыжах немного неуверенно. Чтобы размяться, потребовалось некоторое время. Через две мили, по словам Амундсена, они обнаружили, что: