Кочевые народы степей и Киевская Русь - Толочко Петр Петрович (книги бесплатно TXT) 📗

Завоевательская практика монголо-татар решительно разошлась с их собственным моральным манифестом. Путь от монгольских степей до Центральной Европы они усеяли сотнями тысяч (а может, и миллионами) трупов, не особенно заботясь степенью лояльности к ним порабощенных народов. Абсолютной покорности монголы нигде не встречали, и это служило им основанием для расправы с целыми народами и государствами.

Одной из жертв монгольских завоеваний стала и Русь. В отечественной историографии вопрос о месте монголо-татарского нашествия в жизни русского народа поднимался неоднократно. Губительная его сущность хорошо показана в работах Н. И. Костомарова, В. О. Ключевского, Б. Д. Грекова, Б. А. Рыбакова, А. Н. Насонова, В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнина и других историков. Несколько выпадают из этого согласного ряда исследования украинских историков В. Б. Антоновича и М. С. Грушевского. Начав с аргументированного опровержения ошибочной теории М. П. Погодина, согласно которой монголо-татарское нашествие было причинои полной смены населения в Среднем Поднепровье, они пришли к неожиданному утверждению, что монгольские завоеватели не причинили южнорусским землям сколько-нибудь серьезных разрушений, что даже Киев не был разорен.

Неверное представление о разорении Киева полчищами Батыя, писал В. Б. Антонович, утвердилось с конца XVI в., когда иностранные путешественники пытались связать увиденные ими руины киевских построек с картиной разгрома города завоевателями. В древних источниках о разорении Киева нет никаких упоминаний, кроме сообщения о падении сводов Десятинной церкви. Как полагал М. С. Грушевский, Киев в 1240 г. пострадал не больше, чем при домашних его погромах в 1169 или 1202 гг. Батый, намереваясь сделать Русь провинцией монгольского государства, якобы не был заинтересован в ее опустошении. Понимая, что сказанное не согласуется с сообщениями Плане Карпини о полном запустении Киева, М. Грушевский назвал их сильно преувеличенными, основанными на каком-то недоразумении.

Концепция В. Б. Антоновича — М. С. Грушевского не выдержала испытания временем. Анализ письменных, и прежде всего археологических, источников показывает ее полную несостоятельность. И тем не менее она обрела своих последователей в новое время. Л. Н. Гумилев, полагая, что поход на Русь и Европу монголам был вовсе ни к чему, утверждал, что «Монголия была втянута (в него. — П. Т.) не собственной волей, а логикой событий мировой истории и политики». Да и разрушительные последствия похода Батыя, как полагал Л. Н. Гумилев, сильно преувеличены. Две кампании, выигранные монголами в 1237–1238 и 1240 гг., писал он, ненамного уменьшили русский военный потенциал [220]. В Северо-Восточной Руси пострадало лишь несколько городов, остальные монголы пощадили, а древнерусское население переждало в лесах, пока пройдут враги, и затем вернулось в свои села. В Южной Руси был разорен Киев, но случилось это «потому, что киевляне убили монгольских парламентариев».

Л. Н. Гумилев в своей книге «Поиски вымышленного царства» (XV глава) заметил, что ему удалось ответить не только на первый вопрос, поставленный в начале книги: а что было на самом деле? но и на второй: как выжать из лжи истину? Что касается монголо-татарского нашествия на Русь, то Л. Н. Гумилеву, к сожалению, не удалось ответить ни на первый, ни на второй вопрос.

А что же все-таки было на самом деле?

Путь монгольских орд на запад начался задолго до Батыевых походов. В XII в. территорию, где живут современные монголы, населяли собственно монголы, кереиты, теркиты, ойраты, найманы, татары и многие другие племена, пребывавшие в состоянии постоянной войны между собой. Степень развития социальных отношений и культуры этих союзов племен была разной. В то время как найманы и кереиты создавали государственные объединения (ханства), другие племена еще находились на стадии распада родовых отношений. Во второй половине XII в. борьба за объединение монгольских племен и создание единого Монгольского государства особенно активизировалась.

Первым монгольским вождем, объединившим большинство союзов племен, был Есугей-Боатур. После его смерти объединенный им улус распался. Вдова Есугея с малыми детьми, старшим из которых был Темучин (родился около 1155 г.), лишилась поддержки большинства монгольских ханов. Примерно в 1185 г. совместно с ханом сильного кереитского союза племен Ван-ханом Темучин разгромил теркитский союз и выдвинулся в один ряд с наиболее известными монгольскими ханами. Одно за другим под его власть переходили монгольские племена — джалаиры, тархуны, аруланды. В 1189 г. монгольская степная аристократия этих племен избрала Темучина ханом, присвоив ему титул Чингизхана (Великого хана). В 1206 г. после победы над кереитским и найманским союзами племен Чингизхан на всемонгольском курултае был провозглашен ханом всей Монголии.

Единое Монгольское государство представляло собой абсолютную военно-феодальную монархию, организованную по десятичной системе. Вся территория страны была разделена на два больших округа, которые в свою очередь делились на «тьмы» (с населением по 10 тыс. человек каждая), «тысячи», «сотни», «десятки». Во главе этих военно-административных подразделений стояли преданные Чингизхану нукеры. Кроме того, в своем распоряжении он имел личную 10-тысячную гвардию.

С 1206–1207 гг. монголы стали проводить по отношению к соседним землям и странам экспансионистскую политику. Они осуществили опустошительные набеги на тунгусское государство Си Ся, тогда же были завоеваны киргизы, окончательно покорены найманы и теркиты. В состав улуса Джучи — сына Чингизхана были включены земли Восточной Европы, которые еще предстояло завоевать. Судя по сообщению персидского историка Рашид-ад-Дина, «Джучи на основании высочайшего повеления Чингизхана должен был отправиться с войском завоевать все области Севера, то есть земли Ибир-Сибир, Булар, Дешт-и-Кыпчак, Башкирд, Рус и Черкес».

Реализация этого гигантского замысла началась в 20-е годы XIII в. Разгромив силы хорезмского шаха Мухамеда и покорив Среднюю Азию, монголы расчистили себе путь в Закавказье и Юго-Восточную Европу. В 1220 г. Чингизхан направил 30-тысячное войско во главе с опытными полководцами Джебе и Субедеем в район южного побережья Каспия и Северного Кавказа.

Некоторые исследователи полагали, что непосредственным поводом к походу монголов в кипчакские степи было то, что кипчаки помогали Мухамеду в борьбе с ордами Чингизхана. Однако не будь этой причины, поход все равно бы состоялся. Он являлся частью общей завоевательной стратегии Чингизхана. Рашид-ад-Дин писал, что поход Джебе и Субедея был спланирован самим великим ханом и должен был длиться три года.

Разбив грузинское войско и захватив Тбилиси, монголы через Дербент вышли в степи Северного Кавказа. Здесь их встретили объединенные полки половцев, яссов, черкесов и других племен. Первая битва не дала преимущества ни одной из сторон, и монголы решили разъединить силы противника — уговорить половцев оставить своих союзников. Богатые подарки и лукавые слова об общности происхождения сделали свое дело — половцы отошли в причерноморские степи. Разгромив племена Северного Кавказа, монгольские войска вскоре настигли и половцев. В битве, происшедшей в 1222 г. на Дону, половецкие орды были разбиты; много половцев погибло, в том числе и ханы Юрий Кончакович и Даниил Кобякович. Хан Кобяк с остатками войска отступил к Днепру, надеясь на помощь русских войск. Причиной особой нетерпимости к своим далеким сородичам кипчакам были их богатые земли, которые монголы хотели сделать своими. Автор середины XIII в. ал Джузджани писал, что «Туши (Джучи. — П. Т.), старший сын Чингизхана, увидев воздух и воду Кипчакской степи, то он нашел, что во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих» [221].

В 1223 г., как свидетельствует летопись, старейшими князьями на Руси были Мстислав Романович (Киев, Смоленск), Мстислав Святославич (Чернигов), Мстислав Мстиславич (Галич). Перед лицом монгольской опасности князья-сюзерены прибыли в Киев для принятия решений. На совете должен был быть и владимиро-суздальский князь Юрий Всеволодович, на что указывает замечание летописца: «Юрия же, князя великого суздальского, не б? в том совете».