Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (бесплатные серии книг txt) 📗

До этой точки оставалось всего шестнадцать миль, и на следующий день они уже были на месте. Склад оказался на целый градус дальше от полюса, чем хотел Амундсен. Но, по его словам,

на большее мои собаки были не способны… бедные создания, они полностью вымотались. Грустно вспоминать о том, что я так обошёлся с моими любимыми животными. Я требовал от них больше, чем они могли вынести. Утешает лишь то, что себя я тоже не жалел.

Это было не позёрство. На следующий день после выхода из Фрамхейма Амундсен почувствовал, что мучившие его боли в прямой кишке возвращаются. Вероятно, это была тяжёлая форма геморроя, которому полярные путешественники особенно подвержены. С этого момента каждый ярд из 160 миль пути приносил ему невыразимые мучения, но он правил упряжкой сам, скрывая из последних сил то, что с ним происходит. Ему нужно было дойти до определённой отметки, иначе успех всей экспедиции оказался бы под угрозой.

Достижение точки в 82° южной широты отметили разбором проблем, с которыми столкнулась группа. Йохансен высказал свою точку зрения на обнаружившиеся недостатки. «Я спал во множестве разных палаток, — написал он, — и даже вовсе без палатки, но эта — худшая из всех, то же самое касается и приготовления пищи». Пять человек теснились в двух небольших палатках, готовили в одной, ели в другой. Настроение у всех было одинаковое: фиаско. Не было ощущения, что они достигли чего-то выдающегося. Но между тем в этом походе больше полутонны запасов, в том числе 880 фунтов (400 килограммов) собачьего пеммикана, они доставили в точку, удалённую от полюса всего на 480 миль. Это было на 150 миль ближе к полюсу, чем самый дальний склад Скотта.

На второй вечер в точке 82° они продолжили обсуждение. Все пятеро, как отметил Йохансен в своём дневнике,

в различных скрюченных позах собрались в палатке, где готовили еду, чтобы хоть немного обогреться у примуса. А потом обдумывали, как нам лучше всего достичь наших целей весной, максимально эффективно используя собак. Сейчас мы увидели, как они перенапрягаются, поскольку нагрузка слишком велика, а времени катастрофически мало. А. [76] высказал мнение, что после 83-го градуса нашим девизом должна стать идея: «Как можно меньше людей — как можно больше собак».

Этот склад был маркирован ещё более заботливо, чем предыдущие: установили шестьдесят флажков вместо двадцати, по шесть на милю вместо двух. Амундсен оставил свои сани, разделив для возвращения домой собак из собственной упряжки между упряжками Хелмера Ханссена и Вистинга. Он знал, что был худшим возницей в их компании, и другие могли большего добиться от животных.

Судя по дневниковым записям об обратном путешествии, для всех членов группы оно оказалось не сложнее, чем зимний лыжный поход у себя на родине. Погода была ветреная и холодная, мороз от тридцати до сорока градусов по Цельсию — те же условия, что в описанной Скоттом сцене борьбы за жизнь. Если не говорить о разнице в подходе, правда заключалась в том, что Амундсен и его спутники были лучше приспособлены к этому климату — и физически, и психически.

Замечания об однообразии Великого ледяного барьера [77], постоянно встречающиеся в дневниках Скотта и Уилсона, совершенно отсутствуют в записях норвежцев. И всё благодаря собакам. Это всё равно что иметь десятки требовательных и забавных детей, за которыми нужно присматривать. Времени на скуку и размышления просто не было.

Утром 23 марта на горизонте в северном направлении показались тёмные тучи над открытым морем Росса — путеводная отметка в этой «снежной Сахаре». После обеда группа преодолела последний подъём, и внизу заблестел Китовый залив. Амундсен с облегчением заметил, что «с виду Барьер не изменился; с тех пор как мы ушли отсюда, всё до последней детали было таким же».

Преструд, который по-прежнему шёл впереди, начал спускаться по склону к замёрзшему морю, но первая упряжка, слишком разогнавшись, настигла его на большой скорости. Преструд, столкнувшись с ней и потеряв управление, стремительно понёсся вниз. Спасся он чудом, в последний момент запрыгнув в сани. Остальные так же беспорядочно мчались следом. Караван сложился гармошкой, в итоге внизу в одну огромную кучу сбились собаки, сани, люди и лыжи — всё это месиво сопровождалось какофонией смеха, проклятий, лая и рычания. Так закончилось великое норвежское путешествие по закладке складов — словно занятие новичков в лыжной школе.

Их не было целый месяц, они работали на сильном холоде, последние две недели средняя температура постоянно держалась на уровне минус 40 °C. В таких условиях замерзает ртуть и каждый вдох обжигает горло огнём. Нагрузки начинали сказываться даже на здоровье людей, привыкших работать в суровом климате на открытом воздухе. Кончики пальцев были обморожены, кожа на лицах обветрилась и начала трескаться. Но они выполнили важную задачу, доставив более полутора тонн провизии в точку между 80° и 82° южной широты. Там был пеммикан, которого хватило бы для двадцати двух собак на три месяца, а на складе в точке 82° теперь хранилось 110 литров керосина — достаточное количество для четырёх-пяти человек в расчёте на 200 дней, что в два раза дольше предполагаемого срока путешествия к полюсу. В короткой истории сухопутных исследований Антарктики это был первый случай закладки такого серьёзного фундамента для покорения полюса. Он стоил жизни восьми собакам, но оставалось ещё восемьдесят пять взрослых особей и двадцать два щенка, которые могли работать в упряжке уже весной. Что же касается людей, то на их долю не выпало чрезмерных страданий.

С психологической точки зрения был достигнут важный результат. Несмотря на физические трудности, главным чувством стало облегчение. Ледяной барьер Росса стал просто ещё одним снежным полем, созданным для лыж и саней. Окружение переставало казаться враждебным, что избавляло людей от психологического напряжения и связанных с ним трудностей. Норвежцы чувствовали себя здесь как дома, могли отождествлять себя с новым миром, вместо того чтобы бороться с ним. Антарктика была лишь Хардангервиддой, только очень большой.

Урок, усвоенный Амундсеном после изучения истории героического риска, на который шли Скотт и Шеклтон, заключался в абсолютной необходимости щедрого запаса безопасности. Пока он сохранялся где-то на уровне 100–200 процентов, о чём Скотт не мог даже мечтать. Но Амундсену этого было недостаточно. До окончательного наступления зимы он хотел отвезти ещё тонну тюленины на отметку в 80°, чтобы собаки могли отъесться свежим мясом перед началом движения на юг. Это помогло бы им сохранить силы для того, чтобы приблизиться к полюсу ещё на один градус, и фактически передвинуло бы норвежскую базу на сто миль южнее базы Скотта на мысе Эванс.

Чтобы вернуться на базу до того, как солнце исчезнет на зиму за горизонтом, им нужно было стартовать в ближайшие десять дней, а до этого предстояло устранить все недостатки, выявленные во время последнего путешествия.

Наиболее серьёзные проблемы были связаны с палатками. Амундсен признал, что ошибся, когда сделал выбор в пользу маленьких двухместных моделей, считая, что они теплее. Хассель и Вистинг предложили сшить две палатки вместе, чтобы сделать из них одну на четыре-пять человек, и тут же приступили к работе. Результатом стало нечто куполообразное, скорее похожее на продолговатое иглу, с небольшим сопротивлением ветру. За неделю изготовили две такие палатки.

Хассель и Вистинг были мастерами на все руки, за что Амундсен их очень ценил. Помимо профессионального умения шить паруса и знания шорного дела, оба могли управлять кораблём (Хассель даже имел сертификат помощника капитана). Поскольку они сами собирались жить в этих палатках, их изделиям можно было доверять, причём абсолютно.