Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (бесплатные серии книг txt) 📗
Реальность оказалась менее суровой. «Так называемый Барьер тянется, как и любой другой ледник», — написал Йохансен. «Идти на лыжах по Барьеру, — заметил Амундсен, — одно удовольствие». И продолжил с лёгким удивлением: «Мы покрыли пятнадцать географических миль. Хороший результат для первого дня». С самого начала этого похода, предпринятого для закладки промежуточного склада, норвежцы поняли, что, наконец, оказались в родной стихии.
11 февраля: Собаки тянут великолепно, Барьер для передвижения идеален. Не могу понять, что англичане имеют в виду, когда говорят, что здесь нельзя использовать собак.
13 февраля: Сегодня много шли по рыхлому снегу… Для передвижения на лыжах это было самое простое дело. Как люди [без лыж], не говоря уже об автомобилях, собираются идти в таких условиях, я понять не могу. Термос — отличное изобретение. Мы наполняем его каждое утро горячим шоколадом, который не остывает до полудня, когда мы его с удовольствием выпиваем. Неплохо для Антарктики.
15 февраля: Отличная производительность у наших собак: 40 географических миль пройдены вчера, из которых 10 — с тяжёлым грузом, и 50 миль сегодня — думаю, пони с ними на Барьере не сравнятся.
По мнению Хелмера Ханссена, подытожившего слова Амундсена, первая попытка наглядно показала: «Передвигаться здесь гораздо легче, чем на севере во время экспедиции „Йоа“». Даже с учётом скидки на то, что Антарктика вела себя наилучшим образом — никаких буранов, температура от минус 7 и до минус 17 °C, как в бодрящий зимний денёк на родине, — это стало главным открытием. При использовании правильной техники передвижения по снегу Барьер быстро теряет свою таинственность и перестаёт пугать. В любом случае плато Хардангервидда, каким Амундсен его знал, было куда суровее!
Он выбрал правильные лыжи и подобрал правильных собак — это уже было частью успеха. Вдобавок ко всему, Амундсен очень скоро обнаружил, что порядок следования он определил тоже верно. Первым шёл Преструд как лидер гонки, чтобы собакам было за кем бежать (урок, усвоенный со времён покорения Северо-Западного прохода), затем — Хелмер Ханссен с первой упряжкой и путевым компасом, после него — Йохансен, также с компасом. Последним двигался Амундсен с запасным компасом и путемером. Так называлось устройство для измерения пройденной дистанции, которое представляло собой велосипедное колесо с вращающимся счётчиком, прикреплённое к задней стенке саней и катившееся по снегу.
В снегах Амундсен понял, что лидеру лучше всего быть последним в цепочке. Он мог видеть своих людей и наблюдать за ситуацией, что помогало давать верные команды. Кроме того, последний человек в цепочке отвечал за сбор вещей, падавших с саней. Как бы тщательно ни увязывали поклажу, что-то важное каким-то удивительным образом обязательно вываливалось по дороге.
В своём дневнике Йохансен 11 февраля заметил, что Амундсен
столкнулся с проблемами в своей упряжке… в итоге ему пришлось снять штаны из оленьего меха и идти на лыжах в рубашке и кальсонах. Температура была 12 градусов ниже нуля. Здесь каждый так может, холода не чувствуешь.
Под «рубашкой и кальсонами» подразумевалось бельё из оленьей кожи. Они путешествовали в одежде нетсиликов, сшитой из меха северного оленя, и поняли, что идти полностью одетыми слишком жарко. Таким был ещё один урок Северо-Западного прохода: теперь Амундсен отлично знал, как одеваться в холод — кроме одной важной вещи.
По словам Йохансена,
заказанные в Христиании ботинки, от которых ожидали многого, оказались не приспособлены к использованию в холодную погоду. Мы с Преструдом натёрли ими ноги. И сегодня вечером мне пришлось вместо них обуть камикки [эскимосские сапоги из тюленьей кожи].
На самом деле это была беда. Ботинки — всегда слабое звено в лыжном спорте или полярном путешествии — и сейчас стали сущим наказанием. Их нужно было заменить, ведь предстояло ещё много испытаний.
По сравнению с этим печальным открытием становились несущественными все остальные проблемы, возникшие в походе. Например, для того, чтобы разбить лагерь вечером и всё снова сложить утром, требовалось тратить ежедневно по четыре часа. «Канитель», — ворчал Амундсен. К тому же теодолит оказался повреждённым, поэтому они не могли проводить астрономические наблюдения и вынуждены были полагаться на навигационное счисление.
14 февраля норвежцы достигли своей цели — 80° южной широты, насколько они могли судить. Заложив склад, они немедленно развернулись и с почти пустыми санями помчались назад. Теперь важной задачей было правильно разметить путь. Прочитав отчёты Скотта и Шеклтона, Амундсен понял, что они использовали очень ненадёжные указатели. Стремясь избежать их ошибок, на обратном пути он каждые восемь миль устанавливал бамбуковые шесты с пронумерованными чёрными флажками. Но это всё равно оказалось слишком большим расстоянием: собаки могли сбиться с пути. И тогда Амундсен использовал гениальную уловку: каждую четверть мили он закапывал в снег вяленую рыбу (входившую в рацион собак) или часть её упаковки — попеременно.
Возвращение стало ничем не примечательным двухдневным лыжным переходом, на второй день которого они прошли пятьдесят миль.
Амундсен торопился на базу в надежде успеть попрощаться с «Фрамом», но опоздал на двенадцать часов. Вернувшись во Фрамхейм, он первое время никак не мог привыкнуть к отсутствию своего корабля и писал в дневнике: «Это вызвало у нас грусть, мы чувствовали себя покинутыми. Но придёт время и, я надеюсь, мы встретимся снова, когда работа будет выполнена».
Между тем горечь Амундсена от расставания с кораблём не могла затмить в глазах его спутников значительности только что одержанной победы. Путешествие для закладки промежуточного склада на расстояние 160 миль длилось не более недели. Но Амундсен в своих дневниковых записях, напрочь лишённых даже намёка на героизм, пишет об этом очень сдержанно и буднично. Тем не менее этот поход стал одной из самых значимых вех полярной истории и доказал всему миру, что норвежская школа полярных исследований, творчески объединившая методы использования лыж и собак, прекрасно подходит и для юга. Их путешествие, предпринятое в «домеханическую» эпоху, довело технологию изучения Антарктики до совершенства. В своей борьбе за полюс норвежцы добились впечатляющего результата.
Хотя Амундсен тогда ещё не знал этого, но он догнал своего соперника. Он достиг 80°, в то время как Скотт в своих походах для закладки промежуточных складов так и не преодолел отметку в 79°30?. Стартовав с отставанием от Скотта в 6 тысяч миль, Амундсен оказался впереди него на 30 миль. Его техническое превосходство наглядно иллюстрируют два ключевых показателя. Средняя скорость его походов к складам составляла двадцать миль в день. В два раза больше, чем у Скотта.
Пока Амундсена не было, Фрамхеймом командовал Вистинг. «Очень хорошая работа», — так отозвался о его результатах Амундсен в одном из своих редких личных дневниковых комментариев. Он справился со всеми поставленными задачами и проявил похвальную предусмотрительность: одну из спасательных шлюпок «Фрама» оттащили на несколько миль от кромки льда на случай, если часть Барьера вместе с расположенным на ней Фрамхеймом всё же отколется и начнёт дрейфовать в море.
А Стубберуд и Бьяаланд выкопали вокруг дома траншею и накрыли её, сделав крышу более длинной. Это произвело на Амундсена большое впечатление.
Помимо защитной функции [рассуждал он в своём дневнике], это место можно отлично использовать и для хранения различных вещей. Например, там [Линдстрам] сделает полки и будет хранить свежее мясо. Вырубленный снег мы используем для получения пресной воды… Таким образом, решатся две проблемы. 1. У нас всегда будет в запасе относительно чистый снег для воды — а найти его здесь довольно трудно, учитывая, сколько у нас щенков и как они изгадили всё вокруг. 2. Не придётся выходить из укрытия, чтобы набрать снег. Если погода долго будет оставаться плохой, это окажется очень важным.
