Северные войны России - Широкорад Александр Борисович (прочитать книгу .TXT) 📗
У Наргена Мишуков получил приказ вести флот к Гельсингфорсу «для утеснения и поиска над неприятелем», что фактически означало его подчинение фельдмаршалу Ласси. Как мы уже знаем, Ласси к этому времени окружил шведские войска в районе Гельсингфорса. Ласси несколько раз требовал прибытия эскадры Мишукова к Гельсингфорсу, но тот упрямо не хотел идти – то туман, то ветер не туда дует. Заметим, что русская корабельная эскадра все это время болталась в радиусе 75 верст от Гельсингфорса. Мудрость адмирала Мишукова была вознаграждена 11 сентября, когда он получил приказ Ласси не идти к Гельсингфорсу «за учиненной капитуляцией». Ради справедливости нужно сказать, что и шведский флот не хотел помогать осажденному Гельсингфорсу. В наше время адмиралам Мишукову и Шёшерне наверняка дали бы Нобелевскую премию за укрепление мира.
Куда более активно действовал русский галерный флот, которым командовал генерал-аншеф В.Я. Левашов. В середине мая 1742 года Левашов вышел из Невы с тридцатью галерами. В Кронштадте к ним присоединилось еще 14 галер. 25 мая галерный флот и 15 провиантских судов вышли из Кронштадта к Выборгу. Их прикрывали вышедшие на следующий день 12-пушечные пакетботы «Меркуриус», «Новый Почтальон» и шнява «Вестен-шлюп». 44 галеры (по другим данным – 43) доставили в Финляндию 10 тысяч солдат из общего числа в 35 тысяч. Так как русская армия двигалась вдоль побережья залива, то галеры одновременно обеспечивали прикрытие с моря и доставку продовольствия. В середине июня, когда Ласси узнал, что рядом с сильным укреплением шведов стоят их галеры, он приказал генерал-лейтенанту де Брилли двинуться с частью галер и отогнать неприятельские корабли. Впрочем, шведы сами бросили это укрепление.
27 июня 1742 года три шведские галеры обстреляли русские сухопутные войска. В середине июля русские галеры выходили на поиск неприятельского гребного флота в район Борго. На буксире десяти галер шли 36-пушечные прамы «Олифант» и «Дикий Бык», бомбардирские корабли «Юпитер», «Самсон» и «Дондер». 27 июля галерный флот Левашова увидел в четырех верстах шведскую галерную эскадру. Но неприятель боя не принял, а отошел на запад. 29 июля галеры Левашова подошли к Борго. На следующий день в Борго без боя вошли русские сухопутные войска.
3 августа два прама и два бомбардирских корабля были отправлены к корабельной эскадре Мишукова, а «Дондер» ушел в Кронштадт.
В августе основная часть галерного флота перебазировалась в район Гельсингфорса. На одной из ночных стоянок конную галеру «Буцефал» разбили волнами. Лошади в это время паслись на берегу. Кроме «Буцефала» в кампанию 1742 года погибли еще две русские галеры: 16-банрчная галера «Тосно» разбилась близ Фридрихсгама, а 16-баночная галера «Счастливая» затонула в результате взрыва крюйт-камеры.
В конце 1742 года командование разделило галерный флот на три части, которые зимовали, соответственно, в Борго, Фридрихсгаме и Гельсингфорсе. Кроме того, в Гельсингфорсе зимовали прамы и бомбардирские корабли. Корабельный флот в 1742-1743 годы зимовал в Ревеле и Кронштадте. В Ревеле были оставлены все семь 54-пушечных кораблей, фрегат «Россия» и бомбардирский корабль «Самсон». Командовал этой эскадрой Яков Барш. В Кронштадте находилось восемь кораблей (один 70-пушечный и семь 66-пушечных).
Уже после окончания кампании русский флот неожиданно получил приятный сюрприз. 24 октября на Ревельском рейде появился шведский корабль, который немедленно был захвачен. Трофеем оказался 24-пушечный фрегат «Ульриксдаль» под командованием поручика Густава-Адольфа Бликса. Странное появление «Ульриксдаля» в Ревеле объяснилось почти поголовной болезнью экипажа и испортившейся провизией. Пленных офицеров посадили «в квартиры под честный арест», матросов распределили по госпиталям, а взятый корабль сразу даже не удалось осмотреть. Как сообщал Головину Барш, «за великою духотою от болящих и от мокрого провианта невозможно приступиться, и сперва надлежит фрегат вымыть и вычистить».
В это же время шведы понесли еще одну (и самую серьезную) потерю – у Борнхольма разбился корабль «Оланд» из состава сил Кронхавена. Виновным в этом признали лейтенанта Фремлинга, который ночью во время шторма совершил ошибочный маневр. Фремлинга приговорили к смертной казни, но король заменил ее трехнедельным арестом на хлебе и воде и увольнением со службы. Остальные корабли Кронхавена пробыли в море до декабря.
26 октября 1742 года за проявленную пассивность (трусость?) императрица Елизавета отстранила адмирала Мишукова от командования корабельным флотом и перевела его на должность командира Кронштадского порта. 21 апреля 1743 года вышел высочайший указ Н.Ф. Головину «иметь главную команду над Нашим корабельным флотом» и немедленно отправиться в Кронштадт.
28 апреля 1743 года ревельская эскадра под командой контр-адмирала Барша, флагманским кораблем которого стал «Астрахань», вышла в море, но сразу же стала на якорь у Наргена из-за многочисленных льдин в заливе. 29 апреля к ней присоединились пришедшие из Гельсингфорса линейный корабль «Воин», прамы «Олифант» и «Дикий Бык». На следующий день эскадра пришла к Гангуту, где встретила галеры генерал-лейтенанту Хрущева. Хрущеву были переданы прамы и лоц-галиот «Лоцман».
Ночью 7 мая эскадра Барша в зоне Дагерорта (западная оконечность острова Даго) обнаружила восемь неприятельских кораблей. В восьмом часу утра русская эскадра, прибавляя паруса, начала сближаться с противником. Впереди шли «Архангельск» и «Азов». К двум часам дня стало ясно, что у шведов пять кораблей (в том числе два 60-пушечных), два фрегата и шнява (это были силы коммодора Штаудена). Ветер постепенно усиливался, и на отставшем «Кронштадте» переломило грот-стеньгу. Так как остальные корабли ушли далеко вперед, с «Кронштадта», корпус которого уже скрылся за горизонтом, о повреждении сообщили двумя пушечными выстрелами. Барш, все еще имея превосходство шесть к пяти, не стал прерывать погони. Но вскоре начал отставать и «Святой Андрей». С других кораблей видели, как на нем вели какие-то работы на фор-марсе (это закрепляли треснувшую фор-стеньгу). Вдобавок на флагманском корабле «Астрахань» в носу открылась сильная течь (по другим сведениям, там тоже треснула стеньга). Барш, оставшись с пятью кораблями, из которых один был неисправен, и считая, что у шведов есть два более сильных корабля, приказал прекратить погоню.
9 мая в море вышли корабли, зимовавшие в Кронштадте. 14 мая они соединились с эскадрой Барша, зимовавшей в Ревеле. Объединенная эскадра простояла возле острова НарГен до 21 мая. Тем временем шведский корабельный флот встал у полуострова Гангут и отрезал основные силы гребного флота от семи галер и двух прамов, ушедших под командованием Я.В. Кейта к Аландским островам.
23 мая русский флот подошел к полуострову Гангут и стал маневрировать в визуальной близости от шведских кораблей. Силы противников были приблизительно равны. 30 мая разыгрался сильный шторм. Мелководье и подводные камни у Гангута создавали в этих условиях опасность для русского флота, который поэтому перешел в Рогервик. Любопытно, однако, что этот сильный шторм не помешал шведской эскадре остаться у Гангута, не теряя боеспособности. Лишь 2 июня русский флот снова показался у Гангута, а 6 июня он подошел поближе к шведам. Вечером 6 июня произошла перестрелка с тремя шведскими кораблями и двумя фрегатами. Дистанция между противниками была столь велика, что ни одна сторона не достигла попаданий.
Ночью 8 июня шведский бомбардирский корабль «Тордон» заплыл в боевой порядок русского флота. Корабли эскадры в беспорядке открыли огонь. Через некоторое время «Тордон» ушел, причем без особых повреждений. В 11 часов утра того же дня шведский адмирал Утфаль повел свою эскадру в атаку, но Головину удалось оторваться на север. Шведы продолжали преследование до вечера, а затем ушли. Пока оба корабельных флота маневрировали, галерному флоту удалось проскочить Гангут. Таким образом, корабельный флот сыграл роль приманки.
9 июня русский корабельный флот перешел в Ревель. Война для него фактически закончилась. Здесь он простоял вплоть до сообщения о заключении мира. Во время стоянки флота в Ревеле произошел забавный случай. 29 июня два 30-пушечных датских фрегата «Вейсе-Адлер» и «Шиури-Дерен» зашли в Ревель для закупки продовольствия и ремонта такелажа. Датчане тогда были дружественны России, и сам факт визита датских фрегатов являлся событием более чем ординарным, если бы не обстоятельства их прохода в Ревельскую гавань. Согласно реляции, их должен был остановить и опросить командир брандвахты. С 1733 года в Ревеле на брандвахте стоял старый фрегат «Принцесса Анна» (бывший «Святой Яков»), К моменту появления у Ревеля датчан командовавший им лейтенант Великопольский в это время оказался почему-то на берегу. Команда брандвахты была пьяна либо спала. Короче, датчане беспрепятственно вошли в гавань и бросили якорь рядом с русскими кораблями. А там тоже не сыграли боевую тревогу – раз брандвахта пропустила, значит свои. Надо ли говорить, что было бы, если бы вместо датчан пожаловали шведские корабли или брандеры. На следующий день Великопольского отдали под суд. Датские офицеры принесли извинения за самовольный вход в гавань. Извинения были приняты, и к датским морякам отнеслись весьма гостеприимно.
