Северные войны России - Широкорад Александр Борисович (прочитать книгу .TXT) 📗
Глава 3. Боевые действия на море в 1741-1743 гг.
В первые годы после смерти Петра Великого развитие флота шло по инерции, затем флот стал приходить в упадок.
В царствование Анны Иоанновны были приняты определенные меры к усилению боевой мощи Балтийского флота. В 30-х годах заметно возросло число строившихся судов. По табелю 1737 года в составе Балтийского флота положено было иметь: 27 кораблей (четыре 80-пушечных, шестнадцать 66-пушечных, семь 54-пушечных); шесть 32-пушечных фрегатов; два 24-пушечных прама; три 6-пушечных бомбардирских корабля; 18 флейтов; 8 пакетботов; 3 лоц-галиота; 5 шмаков; 2 фоб-яхты; 2 плавучие мастерские; 130. галер (девятнадцать 22-баночных, сорок одну 20-баночную и семьдесят 16-баночных галер); 33 палубных и 76 беспалубных корабельных ботов; 190 шлюпок (10-12-весельных); тридцать два б-весельных ялбота; девятнадцать 4-весельных шлюпок; 3 камели и 36 шесть плашкоутов различной длины.
К концу правления Анны Иоановны некомплект по кораблям 1 ранга составлял два корабля, 2 ранга – семь кораблей, а по 54-пушечным, отнесенным к кораблям 3 ранга, сверх штата было два корабля.
Несмотря на то, что по принятому штату полагалось иметь 130 галер, Верховный тайный совет приказал подготовить 90 галер. Так как в это время были в наличии только 83 галеры, и еще пять строили, то галерному мастеру М. Черкасову приказали заложить две новые 20-баночные галеры. Одновременно решили заготовить лес на 40 галер, в том числе на 10 методом подряда и на 30 – из казанских государственных лесов. С января 1733 года галеры стали строить исключительно «французским ма-ниром», так как именно такие суда могли с одинаковым успехом действовать и в шхерах, и в открытом море. На их строительство шли как дубовые, так и сосновые леса. По предложению адмирала Н.Ф. Головина 24– и 23-баночные галеры постепенно заменяли на 22-баночные, а старые 20-баночные – на новые 16-баночные.
Всего при Анне Леопольдовне в состав Балтийского флота вошли три 66-пушечных корабля, два бомбардирских корвета и свыше двадцати мелких судов. На бумаге Балтийский флот выглядел весьма внушительно, однако уровень боевой подготовки был крайне низким. Например, кампания 1739 года на Балтике началась только... 1 августа. Кампания 1740 года – 29 июня. При этом в 1739 году флот дошел лишь до Красной Горки (если это вообще можно считать выходом в море), а в 1740 году – аж до самого Ревеля! Эскадры в Ревеле к тому времени уже давно не было. Там держали только брандвахту. Весь флот базировался исключительно в Кронштадте. Впрочем, две базы были бы излишней роскошью, учитывая количественный состав флота. В 1737,1739 и 1740 годах в море выводилось только по пять кораблей, а в 1738 году вообще четыре. Число фрегатов, принявших участие в кампании, снизилось с шести в 1737 году до трех в 1740 году.
Острейшей проблемой к началу войны стала катастрофическая нехватка личного состава – некомплект составлял 36% (1669 матросов и 1034 солдата). Из 5 тысяч ожидаемых рекрутов прибыли только 1370. Большая нужда была в опытных штурманах и лекарях. Нанимать штурманов и боцманов срочным порядком в самый канун войны пришлось русскому послу в Голландии Головкину. Это удалось ему лишь частично.
С началом войны русские корабли были расставлены у Кронштадта так, чтобы совместно с береговыми батареями отразить нападение неприятеля.
Шведский флот действовал куда более активно. В мае 1741 года из Карлскроны под командованием вице-адмирала Томаса Райалина вышли пять кораблей – «Улрика Элеонора» (76-пушечный), «Принц Карл Фреде-Гардемарин» (72-пушечный), «Стокгольм» (68-пушечный), «Финляндия» (60– или 70-пушечный), «Фреден» (42-пушечный) и четыре фрегата. Чуть позже к ним присоединились еще пять кораблей: «Фригет» (66-пушечный), «Бремен» (60-пушечный), «Гессен Кассель» (64-пушечный), «Верден» (54-пушечный) и «Дроттнинггольм» (42-пушечный). С этими силами Райалин вошел в Финский залив и занял позицию между Гогландом и финским берегом. Галерный флот шведов под командованием Акселя Фалькенгрена расположился в двух милях к югу от Фридрихсгама, чтобы обеспечить лучшее взаимодействие флота и сухопутных сил.
Придя в восточную часть Балтийского моря, шведский флот занял позицию в районе острова Аспэ. Периодически посылались отдельные корабли на разведку к Рогервику, Гогланду и Соммерсу. Сначала причиной бездействия были соответствующие инструкции из Стокгольма, затем – вспыхнувшая среди экипажей эпидемия, от которой к середине августа умерли свыше 700 человек. На корабли постепенно пришлось перевести из армейских полков тысячу человек. В сентябре скончался сам Райалин. Его сменил контр-адмирал Аарон Шёшерна. Вскоре к его эскадре присоединились еще два корабля – «Готга» (72-пушечный) и «Скания» (62-пушечный). Но и это не заставило Шёшерну решиться на какие-то действия. В октябре его эскадра вернулась в Карлскрону. В этой безрезультатной кампании шведы потеряли разбившимся у финских берегов 34-пушечный фрегат «Сварта Орн».
И уж совсем «драку кривых со слепыми» напоминают действия русских и шведских эскадр на севере. С июня 1741 года в Северном море находились 54-пушечный корабль «Оланд» и фрегат «Фама», так как шведы опасались перехода русских кораблей из Архангельска в Балтийское море вокруг Скандинавии.
Еще до начала войны, в мае-июле 1741 года, отряд судов Балтийского флота перешел из Ревеля в Архангельск. В его составе были 3 фрегата: 46-пушечный «Вахмейстер», 32-пушечные «Декронделивде» и «Кавалер». Зачем понадобилось посылать к черту на кулички ценные фрегаты с основного театра боевых действий – можно только гадать. Тем более что к началу войны в Архангельске были закончены постройкой три линейных корабля и два фрегата (54-пушечные «Святой Пантелеймон» и «Святой Исаакий», 66-пушечный «Леферм» и 32-пушечные «Меркуриус» и «Аполлон»). Эти суда сошли на воду в 1739– 1740 гг. на Соломбальской верфи.
«Святой Пантелеймон», «Святой Исаакий», «Леферм» и «Аполлон» в июле 1741 года отправились из Архангельска в Кронштадт, но по неведомым причинам, дойдя до Кольского полуострова, решили зазимовать в незамерзающей Екатерининской гавани. Судя по всему, стоянка была вызвана боязнью шведов. А летом следующего года эскадра двинулась... назад в Архангельск, куда и прибыла 22 июня 1742 года.
19 июля 1742 года из Архангельска вышла уже солидная эскадра под командованием вице-адмирала П.П. Бредаля. В его составе были корабли «Святой Пантелеймон», «Святой Исаакий», «Леферм» и «Счастье» (66-пушечный), фрегаты «Меркуриус», «Аполлон», «Кавалер», «Вахмейстер» и «Декронделивде», а также один гукор. Корабль «Благополучие» в июне 1742 года при переходе через бар Северной Двины сел на мель. Впоследствии его починили, но ввиду «неблагонадежности к плаванию» переоборудовали в блокшив.
Эскадра Бредаля 10-11 августа у мыса Нордкап попала в шторм. Посему все четыре корабля зашли в Екатерининскую гавань и там зазимовали, а все фрегаты и гукор вернулись в Архангельск.
15 июля 1743 года корабль «Святой Исаакий» и 66-пу-шечные корабли, спущенные летом 1742 года в Соломбале, «Екатерина» и «Фридемакер», вместе с фрегатами «Меркуриус», «Аполлон» и «Кавалер» и гукором «Кроншлот» вышли из Архангельска. Фрегаты «Декронделивде» и «Вахмейстер» было решено «за ветхостью» не брать, они так и сгнили в Архангельске. Эскадра зашла в Екатерининскую гавань, где зимовали корабли «Святой Пантелеймон», «Святой Исаакий», «Леферм» и «Счастье». 6 августа объединенная эскадра двинулась на Балтику. Спустя четыре дня эскадра попала в шторм, и корабли потеряли друг друга из виду.
Корабли «Святой Пантелеймон», «Святой Исаакий» и «Екатерина» и фрегат «Кавалер» в ноябре 1743 года все-таки сумели добраться до Кронштадта. Фрегат «Меркуриус» 13 сентября 1743 года в проливе Каттегат напоролся на песчаную банку у острова Ангольт и был разбит волнами. Катастрофа произошла из-за того, что капитан фрегата Алексей Нагаев перепутал свет маяка со светом корабельного фонаря. Но весь экипаж спасся. А корабли «Леферм», «Счастье» и «Фридемакер» в очередной раз вернулись в Екатерининскую гавань, где и зазимовали. Эти три корабля пришли в Кронштадт только в июле-августе 1744 года Фрегат «Аполлон» вернулся в Архангельск и пришел в Кронштадт тоже в 1744 году.
