Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»? - Тененбаум Борис
Вот длинная цитата из его – пока еще не написанного – «Государя»:
« Как показывает опыт, заговоры возникали часто, но удавались редко. Объясняется же это тем, что заговорщик не может действовать в одиночку и не может сговориться ни с кем, кроме тех, кого полагает недовольными властью. Но открывшись недовольному, ты тотчас даешь ему возможность стать одним из довольных, так как, выдав тебя, он может обеспечить себе всяческие блага. Таким образом, когда с одной стороны выгода явная, а с другой – сомнительная и к тому же множество опасностей, то не выдаст тебя только такой сообщник, который является преданнейшим твоим другом или злейшим врагом государя».
Вне всяких сомнений, Макиавелли думал точно так же и до того, как сформулировал свое неверие в идею переворота столь отчетливо. Но жизнь его висела на волоске, и он, виновный только в том, что Босколи записал его имя, вполне мог отправиться вслед за Босколи, и никакое прошение о помиловании его бы не спасло – пусть даже и написанное в стихотворной форме.
Спасло его нечто другое. 11 марта 1513 года кардинал Джованни Медичи был избран папой римским – он заменил на святом престоле умершего папу Юлия II. Во Флоренции при вести об этом зазвонили колокола во всех церквях, была обьявлена генеральная амнистия. Макиавелли был выпущен из тюрьмы – завшивленный, изломанный, сильно измученный...
Hо – живой.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Имеется в виду даже не столько русское ополчение, действовавшее в ходе русско-французской войны 1812—1814 годов, сколько прусский ландвер, который позволил Пруссии развернуть армию, огромную для страны таких небольших размеров.
2. Цитируется по книге: Machiavelli, by Miles J.Unger, Simon & Shuster, New York, 2011. Page 200.
3. Цитируется по книге: Machiavelli, by Maurizio Viroli, page 135.
4. Джулиано Медичи – капитан-генерал Флорентийской республики из рода Медичи, 3-й сын Лоренцо Великолепного и Клариче Орсини, младший брат Пьеро Глупого и папы Льва X. Воспитанием юного Джулиано заведовал Анджело Полициано. После изгнания Пьеро из Флоренции (1494) его брат жил в Урбино, а затем воспользовался гостеприимством Венецианской Республики.
5. Сонет (итал. sonetto) – стихотворение из 14 строк, образующих 2 четверостишия-катрена и 2 трeхстишия-терцета, в «итальянской последовательности» – abab abab cdc dcd (или cde cde).
О попытке Никколо Макиавелли понравиться дому Медичи
I
Что делает человек, выпущенный из тюрьмы, где его держали по обвинению в государственном заговоре, где он жил в ежедневном ожидании виселицы и где его пытали? Ну, он радуется тому, что остался жив. Флоренция в марте—апреле 1513 года ликовала – впервые в истории флорентинец стал папой римским! Теперь конец войнам и опасностям – новый папа принесет родному городу покой и преуспеяние! И Никколо Макиавелли с восторгом присоединился к этому празднику жизни – во всяком случае, в письме к Франческо Веттори, он вместе со всей своей обычной дружеской компанией « ходит к девкам, чтобы восстановить свой прежний пыл» [1] – надо думать, по контрасту с тюремной камерой такого рода вещи доставляли ему еще больше радости, чем обычно.
Он добавляет, что жизнь хороша, но друзья все-таки изменились. Один из них потерял жену и застыл было в своем горе, но теперь уже утешился и ищет новую супругу, другой открыл новую лавку и теперь болтается от одной лавки к другой, не зная, на какой же ему следует сосредоточиться, а еще один, поссорившись с приятелем, делает все возможное, чтобы навредить ему в его поездке в Рим, куда он едет напомнить о себе кому-то в окружении нового папы-флорентийца.
A, скажем, Томмазо дель Бени устроил вскладчину обед у себя в доме и пригласил Никколо, который никак не смог отвертеться от приглашения, и после обеда сказал, что с каждого по 14 сольди, а у Никколо при себе было только 10, и он остался должен хозяину 4 сольди – и вот теперь, пишет Никколо, « Томмазо ежедневно напоминает мне о долге и не далее как вчера поймал меня на Понте-Веккьо и потребовал вернуть ему деньги».
Все это рассказывается с улыбкой, с множеством смешных подробностей, но за всей этой комедией чувствуется и еще один слой, вот уж совсем не смешной. Вся нелепость истории с долгом в 4 сольди, в сущности, в том, что Никколо никак не уплатит своему настырному другу Томмазо. И еще в том, что он вовсе не рвался на дружеский обед, – его туда затащили чуть ли не силой, и скорее всего, у него попросту нет денег на участие в таких банкетах, ведь жалованья секретаря Второй Канцелярии у него больше нет. И если их общий с Франческо Веттори приятель едет в Рим, чтобы « напомнить о себе», то и Никколо хотел бы напомнить о себе, с этой целью, в сущности, он и пишет Франческо. Тот сейчас в Риме, в чести и встречается с папой – не может ли он сделать что-то для старого друга?
Но Франческо, увы, только жалуется на скуку своей римской жизни, говорит, что вся дипломатическая стряпня, в окружении которой он живет, скучна и бесплодна, что никакого удовольствия он от всего этого не получает, – но, впрочем, выражает своему другу искреннюю симпатию, расспрашивает его о житье-бытье, интересуется его успехами на любовном фронте – в общем, ведет себя как всегда.
A намеков Никколо на тему « а нельзя ли замолвить за меня словечко?» – нет, их он упорно не понимает.
II
Что намеки? Франческо и на прямые просьбы сделать что-то отвечал, что сейчас не время и лучше бы это все отложить. Он действительно дружески относился к Никколо, но не верил, что располагает влиянием, – и был, в общем, прав. Молодой человек из хорошей семьи, которым он был когда-то – это не профессия. A вот дипломатом он был никаким, просто занимал некое место, и с ним особо не считались, и не только потому, что он не блистал талантами, а потому, что весь аппарат управления Республики Флоренция был просто декорацией – правили в городе Медичи, снова, уже во второй раз в истории их рода...
Кардинал Джованни Медичи, глава клана, ставший в возрасте 38 лет папой римским Львом Х, был примечательным человеком. Он был вторым по старшинству сыном Лоренцо Великолепного, вторым после Пьеро. Лоренцо Великолепный был хорошим отцом и сделал все возможное для того, чтобы его потомство получило как можно более высокий статус еще при его жизни. Пьеро как старший, по закону и обычаю, должен был унаследовать положение «первого гражданина» Флоренции, практически правителя Республики.
Но с нелегкой должностью «неофициального главы государства», с которой с блеском справлялся Лоренцо Великолепный, его сын Пьеро Медичи не совладал. Ему пришлось бежать из Флоренции, он скитался от одного двора итальяских государей до другого, заслужил прозвище Пьеpо Глупого и погиб тоже нелепо – он как раз был в ставке французских войск накануне их разгрома испанцами и утонул в реке, пытаясь убежать. Ну не недотепа?
Так вот, роль старшего в семье перешла к Джованни.
А Джованни еще с восьми лет предназначался к церковной карьере, и кардиналом стал в неслыханно раннем возрасте – в 13 лет. Это было настолько невероятно даже по тем временам, что в течение 3 лет его сан сохраняли как бы в тайне – то есть подписанный папой Иннокентиeм VIII акт существовал, но о нем не объявляли. Более того – поскольку ребенок не мог быть священником, юный Джованни Медичи носил титул «кардинала-мирянина» [2], и эту неполадку пришлось поправлять уже гораздо позже, при избрании его в понтифики [3].
Как жить человеку, с 13 лет считающeмyся «князем церкви»? Как ни странно – довольно трудно. Александр VI враждовал с Медичи и считал, что роду Борджиа их высокий статус – помеха. Кардиналу Джованни пришлось бежать. Кардиналов не казнили, но внезапно умереть от несварения желудка, оставив сомнительное завещание в пользу папы Александра, им случалось. Так что его поносило по свету – он был и в Германии, и в Нидерландах, и во Франции. В 1500 году примирился с папой Александром и вернулся наконец в Рим. Пользовался большим доверием со стороны Юлия II и даже в какой-то мере принял участие в сражении с французскими войсками под Равенной в 1512-м. Ну, он не сражался, конечно. Кардинал Джованни был сибарит и книгочей, а вовсе не воин. Так что был он в испанской ставке с дипломатической миссией. И попал в плен, из которого ему удалось бежать. Разумеется, не прыжком из окна башни, как это сделал бы Чезаре Борджиа, а сугубо практичным способом, приличествующим кардиналу – дал взятку.
