Избранное. Том 1 - Петраков Николай Яковлевич (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Но посмотрим, что конкретно означает такой подход. Предположим, что стоимость единицы продукта, соответствующая затратам труда, составляет 5 рублей, но в силу его дефицитности потребитель готов заплатить 6 рублей за штуку. Если исходить из того, что в цене следует учитывать «и то и другое», то напрашивается вывод: 5 рублей соответствуют объективной основе цены, а 1 рубль – учет спроса и предложения; итого 6 рублей. Но представим себе, что надо еще учесть фондоемкость, например в размере 50 копеек. Значит, придется прибавлять их к 6 рублям. Но за 6 рублей 50 копеек потребитель может и не купить этот продукт. Что же тогда делать?
Да просто следует отбросить все рассуждения об отражении в цене и того, и другого, и третьего. Закон стоимости и закон спроса и предложения существуют не «рядом», а должны рассматриваться как содержание и форма одного и того же явления. Широко известно, что рыночная цена по концепции К. Маркса регулируется непосредственно спросом и предложением. С другой стороны, столь же очевидно, что стоимость не может быть выражена иначе, чем в рыночной цене. Колебания цен под воздействием спроса и предложения есть реально ощутимый механизм действия закона стоимости.
Концепция цен оптимального плана как раз исходит из необходимости заменить стихийную форму установления равновесия между спросом и предложением научно обоснованными методами построения системы цен одновременно с составлением плана. В плановом хозяйстве исчезает анархия, но остается проблема известного несовпадения между структурой производства и структурой потребностей. И уровень плановых цен, отражающих общественно необходимые затраты труда, должен реагировать на изменения этих соотношений. Разумность таких требований к цене вряд ли можно оспаривать, особенно с позиций марксизма.
Если А. И. Пашков ограничивается критикой цен оптимального плана, то М. В. Колганов подвергает сомнению концепцию оптимального плана в целом, отрицая вообще плодотворность предлагаемого подхода к проблеме.
Вся критика М. В. Колгановым концепции оптимального планирования основана на том, что он считает теорему двойственности линейного программирования «тождеством, не требующим никакого решения». Прежде чем говорить об экономическом аспекте этого утверждения, отметим, что всякому, кто знаком с математикой, известно, что, во-первых, далеко не любое равенство является тождеством, а во-вторых, само по себе математическое тождество не есть бессмыслица. Интересно, что, выступая против теоремы двойственности, М. В. Колганов противопоставляет ей формулу: ΣР (цена) = ΣS (стоимость). Но, поскольку цена – денежное выражение стоимости, эта формула имеет такой экономический «смысл»: суммарное денежное выражение стоимости равно суммарной стоимости, выраженной в деньгах. Очевидно, что здесь мы встречаемся с обычной тавтологией, которая, как известно, применяется в художественной литературе для эмоционального воздействия на читателя с целью усиления впечатления. Но законы художественного творчества не всегда приложимы к экономической науке. Последняя требует строгой аргументации и не терпит излишних эмоций. Однако эмоциональный элемент, к сожалению, преобладает в работах М. В. Колганова, посвященных концепции оптимального плана.
И в данном случае утверждения о том, что теорема двойственности есть тождество, М. В. Колганову оказывается достаточно, чтобы отмести в сторону все разговоры об оптимальном планировании. «Два разных показателя – затраты и результаты – количественно никак не могут быть одинаковыми», – утверждает М. В. Колганов [37]. Более того, пишется далее, они вообще несоизмеримы между собой. Но становясь на эту точку зрения, М. В. Колганов вольно или невольно отвергает не только оптимальное планирование, но и вообще планирование. Плановая деятельность обязательно целенаправленна, и если нельзя соизмерить имеющиеся возможности с поставленной целью, то непонятно, как можно сознательно выбирать наилучшее направление развития. Но, по мнению М. В. Колганова, эта задача и не должна решаться экономической наукой. О сторонниках оптимального планирования он пишет: «Несостоятельна, по нашему мнению… их попытка – представить народнохозяйственный план в виде экстремальной задачи. Все это относится к области утопии. И чем раньше это будет понято, тем скорее деятельность по применению математических методов будет переключена с решения бесплодных утопических задач на решение актуальных экономических проблем» [38].
К счастью, «переключать деятельность» математикам, очевидно, нет необходимости. Дело в том, что не математики, а экономисты формулируют экономические задачи. А эти задачи по природе своей экстремальны. Производство необходимо организовать наилучшим из возможных способов, т. е. должен быть найден экстремум исходя из заданных условий. Актуальные экономические проблемы, стоящие перед нашим народным хозяйством, формулируются сейчас в таких требованиях, как «максимально возможный», «наивысший», «наиболее экономичный» и т. д. Переложите эти требования на точный язык математики, и вы придете к идеям оптимального планирования.
Эти идеи находятся еще в стадии становления; многие из намеченных задач пока не получили решения. Но нерешенная проблема отнюдь не обязательно утопична. Нельзя отвергать теорию только потому, что она не разработана сразу во всех деталях. Такое «нетерпение» уже не раз оказывало экономической науке плохую услугу. Так, на тридцать лет были прекращены работы по межотраслевому балансу только по той причине, что первая попытка его составления была не совсем удачна. Почти двадцать лет оставались практически без внимания и работы по линейному программированию, поскольку, по мнению некоторых ученых, была не ясна их экономическая интерпретация. Теперь, как мы видели, под сомнение ставится уже сама возможность рационального ведения хозяйства. Выдвижение этого более чем странного тезиса явилось реакцией на усилия, предпринимающиеся в настоящее время для превращения принципа рациональности в экономике из весьма расплывчатого понятия в четко сформулированную теорему. Очевидно, такого рода критика не может способствовать развитию советской экономической мысли, выработке научных методов решения практических народнохозяйственных проблем.
Дальнейшая дискуссия должна развиваться на более деловой основе. К этому обязывает новое положение экономической науки в условиях широкого осуществления хозяйственной реформы. От экономистов ждут в настоящее время практических рекомендаций, выработанных на основе глубокого анализа реальных экономических процессов. Эту задачу можно будет выполнить только в том случае, если экономисты окончательно откажутся от груза априорных суждений при рассмотрении новых явлений хозяйственной жизни и на этой основе расширят фронт научных исследований.
Управление экономикой и экономические интересы (1970 г.) [39]
Пожалуй, одним из наиболее знаменательных веяний последнего времени можно считать резко возросший интерес к экономическим проблемам. Фигура экономиста как-то незаметно обрела значительность, которой могут позавидовать и физики и лирики. Интерес общественности к экономисту подогревается тем, что последний преимущественно хранит молчание или, во всяком случае, не проявляет стремления захватить лидерство в развернувшихся дебатах. Действительно, кто сейчас наиболее активно выступает по экономическим вопросам? Журналисты, писатели, математики, конструкторы самолетов, специалисты в области автоматизации. Голоса экономистов в этом хоре звучат довольно глухо. Зачастую трудно разобраться, что это – скромность ли, присущая деловым людям, или недовольство хозяина слишком шумливыми гостями.
Но как бы то ни было, огромный интерес к экономике не вызывает сомнения и он отнюдь не чрезмерен, сам по себе не удивителен. Все мы ежедневно и не раз выступаем как участники самых разнообразных экономических процессов. И речь идет тут не только о производстве. Мы активные участники экономической жизни и тогда, когда стоим в очереди за импортной обувью или отказываемся купить вышедший из моды, хотя и уцененный вдвое костюм; мы проявляем себя как экономические субъекты и в тот момент, когда стремимся «отблагодарить» водителя такси за то, что он внял нашим отчаянным жестам, или требуем жалобную книгу, чтобы написать теплые слова признательности за хорошее обслуживание в кафе.
