Священная Русская империя - Катканов Сергей Юрьевич (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Итак, при повышении уровня религиозности народа и широком разъяснении того, что такое настоящая монархия, мы можем реставрировать в России православную монархию. Русские сегодня — единственный народ Европы обладающий для этого необходимыми качествами, и ведь не напрасно же нам эти качества даны.
Русская повышенная религиозность делает наш народ царелюбивым, потому что монархия — политический аспект православия, точно так же, как демократия — политический аспект атеизма. А талант определяет судьбу. Человек посвящает себя тому, что он лучше всего умеет.
Так же и народ. «Смысл жизни в национальном масштабе», национальная идея определяется талантом данного конкретного народа. Что мы можем, то мы и должны. А мы можем возродить староевропейскую духовность и построить государство в соответствии с её принципами.
Только вот ведь какая штука. Демократическое государство не может осуществить такую задачу. Оно не может такую задачу даже поставить перед собой. Демократия, как политический атеизм, совершенно не пригодна для реализации религиозно–политических идей. Именно поэтому кажется, что реставрация монархии сегодня уже невозможна. Но мы делаем другой вывод: между демократической республикой и православной монархией должна быть переходная стадия — национальная диктатура.
Национальная диктатура
Мне смешно, когда я слышу, как оппозиция обвиняет Путина в установлении диктатуры. Перефразируя слова из одного старого фильма, хочу сказать: «Диктатуры у нас нет. Она, конечно, может появиться, но для этого надо много работать».
Согласен с оппозицей в том, что демократия у нас получилась хреновенькая. Уверен, что причина тут простая: русский народ по природе своей антидемократичен, это не свойственная ему форма правления, русские не хотят демократии и не принимают её, поэтому и получается всё сикосьнакось. Полагаю, с этим согласятся многие представители оппозиции, но мы делаем разные конечные выводы. Они считают, что народ надо воспитывать в духе демократических традиций. А я считаю: «Не корми меня тем, чего я не ем». Мы должны отказаться от демократии, как от формы правления, не свойственной русскому народу, как от политической модели для нас по сути антинациональной, и для начала перейти к диктатуре.
Диктатура — это очень страшно? В политическом сознании нашей интеллигенции ни чего страшнее и быть может. Для интеллигентов диктатура — политическое ругательство. Назвать ту или иную форму правления диктатурой, значит, объявить её полным дерьмом. Для них это аксиома. Только вот ведь какая штука — российская интеллигенция по природе своей антинациональна. Она — носитель тех ценностей, которые русский народ ни когда не разделял. Российская интеллигенция либеральна, а русский народ — антилиберален. Наши интеллигенты по мироощущению куда ближе к западным обывателям, чем к собственному народу.
И вот мы видим, что интеллигенция пуще всего на свете боится диктатуры. А народ? А народу собственно говоря — плевать. Ведь что такое диктатура? Это когда власть творит всё, что хочет и нас не спрашивает. Но если подавляющее большинство наших граждан перестало ходить на выборы, значит, такая перспектива их ни сколько не пугает. Для них это даже не перспектива, а реальность. Власть делала, делает и будет делать что захочет, и пусть она нас в свои дела не впутывает. А если власть совсем уж оборзеет, так мы ей покажем такую козью рожу, что ей Емелька Пугачев покажется воспитателем детского сада. Но это если край, а так — наверху свои дела, а у нас — свои. Вот политическое мышление русского народа. И вы этих людей хотите диктатурой напугать?
У русских есть одна особенность, которую легко понять, как слабость, но она в известном смысле может быть и достоинством. Мы воспринимаем власть как нечто от себя отдельное, вообще не пойми откуда берущееся. В лучшем случае — от Бога, хотя мы не всегда в этом уверены. Наш народ не видит в себе источника власти, власть ни когда не была в нашем народе растворена и, соответственно, народ не может выделить из себя власть, как органичную часть себя.
Так у нас повелось ещё от варягов Рюрика: власть и народ — две отдельных друг от друга реальности. Они могут объединиться для решения общих задач, но они ни когда не сливаются в органичное целое. Власть у нас может быть для народа, но она не может быть из народа. То есть отдельные представители народа, конечно, могут быть носителями власти, но не потому, что народ их туда делегировал, а потому что власть их туда призвала. Для русских хорошая власть — дар Божий, плохая власть — наказание Господне. То есть для нас власть всегда рождается откуда–то сверху, в плохом случае — сбоку, но ни когда не снизу.
Такое восприятие власти стало фундаментальной основой русского монархического сознания и, к сожалению, это же наше качество привело к тому, что мы так легко приняли диктатуру большевиков. Помните, как коммунисты говорили: «Народ и партия едины». Здесь народ и партия противопоставляются, как две отдельных друг от друга реальности, которые объединились. А советы, по их мнению, являли собой «блок коммунистов и беспартийных». А ведь объединиться в блок могут только изначально отдельные силы. То есть партия была не из народа, она не была частью народа, а для русских такое понимание власти вполне естественно. Большевики эксплуатировали наше монархическое чувство, только поэтому они и смогли закрепиться у власти.
Значит, русский народ легко примет диктатуру, как принцип, пусть только сверху порядок наведут. Если ключевым словом европейского политического сознания давно уже стало слово «свобода», то ключевое слово русского политического сознания — «порядок» (Не потому что мы не любим свободу, а потому что мы её иначе понимаем, но об этом — отдельный разговор).
А вообще, что такое диктатура? Это когда власть в интересах одной группы народа подавляет другие группы народа. Вот, к примеру, диктатура пролетариата — это подавление прочих классов в интересах одного класса. Так, впрочем, было лишь в теории, а на самом деле большевики осуществляли диктатуру не в интересах пролетариата, а в своих собственных партийных интересах. Это даже не потому, что они решили всех обмануть, а потому что они вооружились ложной теорией, а в таких случаях всегда всё идет не так, как задумано. То есть хотели отдать власть рабочим, но рабочие и не могли и не захотели её принять, поэтому власть они пока оставили у себя, у партии, и для сохранения власти, не задумываясь, и в рабочих стреляли.
Что же мы понимаем под национальной диктатурой? Диктатуру в интересах русского народа. Если большевики действовали исходя из ложных представлений об интересах пролетариата, то национальная диктатура должна действовать исходя из истинных представлений об интересах русского народа. Национальная диктатура должна основываться на подлинных потребностях народной души, и тогда это будет подавление антинационального меньшинства в интересах национального большинства.
Уже вижу ухмылочку скептика — ведь опять какие–нибудь заразы прикроются интересами русского народа и от его лица будут осуществлять диктатуру в своих собственных интересах. Есть такой риск. Диктатура — крайняя мера, а потому всегда таит в себе опасность.
Вот римский сенат вручает одному из полководцев полномочия диктатора для решения какой–нибудь очень большой и сложной государственной задачи. А это значит, что ему дают в руки такую силу, которую он может использовать не только для решения поставленной задачи, но и для установления личной тирании. А между тем, сенатская аристократия Рима ни чего так не боялась, как вот именно тирании. Думаю, что у сенаторов, дававших полномочия диктатора, каждый раз душа была в горсти, всем богам, наверное, молились, чтобы собственными руками не создать тирана. И всё–таки они провозглашали диктатуру, потому что не видели другого выхода.
Господа! Русская смута длится уже сто лет! Россия подошла к такому краю, когда нам уже вообще не чего бояться. Даже если какая–нибудь зараза использует русскую диктатуру для установления режима личного произвола — хуже не будет. Мы сейчас имеем наверху тысячу тиранов, если заменить их на одного, или к ним прибавить ещё одного — ни чего трагического не произойдет. Даже если диктатор будет править в интересах богатых, так неужели не то же самое мы имеем сейчас? Диктатура страшна только для демократов, а мы ж не демократы.
