Политика и рынки. Политико-экономические системы мира - Линдблом Чарльз (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
Если классовая индоктринация и идеологическое воздействие со стороны руководства в действительности теряют свою эффективность, последствия этого могут принести сюрпризы для поколения граждан, которое забыло — если когда-либо вообще знало — аргументы прежних времен в пользу индоктринации как барьера избыточным, крайним проявлениям всеобщего избирательного права и демократии. Упадок традиционной индоктринации может привести к росту демагогии, крайних проявлений оппортунизма, политической некомпетентности в различных формах при переходе власти к гражданам, отказавшимся от тех внушенных им принципов, которыми они руководствовались в прошлом, но пока не нашедшим взамен никаких новых принципов. Можно даже легко представить себе, как «испаряются» некоторые пока еще высоко ценимые свободы. Гражданское население, потенциально скептически, бунтарски и недостаточно почтительно настроенное, может проявить все эти качества, пойдя против закона, как в последнее время демонстрируют молодежь и другие меньшинства. Может случиться и так, что напуганные граждане начнут подавлять инакомыслие7.
Эта проблема в течение долгого времени стоит перед обществом. Она лежит в основе выдвинутой Гоббсом концепции общества как «войны всех против всех», войны людей за «самих себя, за жен, за детей, за скот». Источники напряженных конфликтов всегда имеются. Выражаясь менее конкретным языком современных общественных наук, люди сражаются, по крайней мере, за две награды: за ресурсы, которых не хватает для всех, и за власть, которая не может быть дана каждому.
Для Гоббса решением представлялась политическая власть, достаточно жесткая, чтобы подавлять и поддерживать порядок среди граждан. В «эпоху демократии» решением в действительности являются — и, вероятно, должны являться — ограничение контроля со стороны класса и руководства над волеизъявлениями общественности. Одно из двух решений, вероятно, необходимо для достижения консенсуса, который считается необходимым условием демократии8. В упадке той индоктринации видится возможность возрождения войны всех против всех.
Эти проблемы могут обостриться из-за устойчивой тенденции полиархических правительств переводить решение определенных задач из сферы рыночных отношений в сферу правительства. Решения о распределении дохода, например, все в большей степени принимаются как следствие решений правительства о налогах, государственном образовании, государственных программах обеспечения жильем, здравоохранения, пенсионного обеспечения, о выплате пособий по нетрудоспособности и по безработице, а также о других социальных субсидиях. По мере переноса решения этих вопросов из сферы рыночной экономики в сферу компетенции правительства в политике появляется больше поводов для борьбы, и, соответственно, более тяжелое бремя ложится на любые имеющиеся в наличии политические механизмы, предназначенные для поддержания мира9.
Невозможность демократизации?
Таким образом, отсюда может следовать невозможность развивать демократию в какой-либо более значительной степени, чем та, которой удалось достичь в существующей полиархической системе. Больше демократии означает меньше. Вывести общественный контроль из-под ограничений, обусловленных индоктринацией волеизъявлений — означает поместить общественный контроль в условия социальных распрей и беспорядков.
Существует возможность, что по мере отказа от индоктринации граждане окажутся вовлеченными в конфликт, вызванный разногласиями. Другая возможность заключается в том, что граждане, привязанность которых к полиархическим режимам никогда не была прочной, под давлением откажутся от них очень быстро, что в некоторой степени подтвердили на своем примере приверженцы и последователи сенатора Джозефа Маккарти, энтузиазм масс по отношению к Гитлеру, перонизм в Аргентине. Третий вариант — возможность того, что элиты или группы, в руках которых находится власть, сами уже не будучи объединены общими убеждениями и идеологией, окажутся вовлеченными в ожесточенный конфликт, который закончится переворотом или гражданской войной. И, наконец, еще один вариант: правительство, которому население больше не оказывает никаких почестей, не имеет стимулов для того, чтобы поддерживать полиархические процессы10. По любой из этих причин демократия может разрушить сама себя еще до того, как достаточно окрепнет и созреет*.
Как бы ни смущала та гипотеза, что демократия в ее увечной полиархической форме — это лучшее из того, что нам доступно, для некоторых умов такая гипотеза удобна. Она предполагает, что полиархия при всем несовершенстве существующей формы является разновидностью осуществимого компромисса демократических устремлений. Можно даже сравнить ограничения в полиархии с ограничениями, которыми устойчивая личность регулирует процесс выбора, совершаемого взрослым человеком. Жизнь человека вечно до краев наполнена различными второстепенными возможностями выбора (как второстепенными политическими альтернативами, которые относительно свободны от ограничений индоктринации в полиархической системе), но число самых важных, главных вопросов выбора у человека всегда ограничено. Человек таков, каков он есть. Он не смог бы сохранить здравый ум, если бы ему пришлось считать открытыми все фундаментальные вопросы выбора: образ жизни, методы выработки личных суждений, характеристики восприятия. Все это формируется в процессе развития того, что принято считать его уникальной человеческой личностью.
Другие не найдут ни в намеке на компромисс, ни в аналогии с развитием личности ничего, кроме самодовольного оправдания. Каждое общество, скажут они, состоит из множества отдельных личностей. Даже если каждая из этих личностей имеет тенденцию к непреклонности и жесткости выбора, взаимодействие между ними, тем не менее, должно всегда, в соответствии с демократическими устремлениями, оставлять открытыми все наиболее важные возможности выбора среди имеющихся институтов и политических решений. А так как люди учатся, те, кто уже не может сам учиться, могут передавать знания дальше, следующим поколениям, — демократия всегда остается движением, а не состоянием равновесия.
Рассматривая вероятность того, что спад идеологических воздействий со стороны класса или верховной власти может подорвать основы полиархии, мы должны напомнить себе, что те же самые ужасные последствия мы часто предсказывали и демократии, как, например, во многих случаях, когда проходили дебаты по расширению избирательного права11. До настоящего времени в истории демократии не произошло ничего из того, что было предсказано. Нам пришлось обратиться к самым последним событиям в области развития демократии, чтобы обнаружить скрытые признаки упадка демократической системы. В более долговременной перспективе история развития демократии является историей постоянного опровержения предсказаний о ее невозможности.
Есть одна особая причина, которая позволяет верить в то, что упадок индоктринации, хотя и приводит к появлению новых конфликтов, не может представлять угрозы для полиархии. Умы, в меньшей степени подвергнутые идеологической обработке, могут быть более гибкими и дружелюбно настроенными. Таким образом, разногласия, хотя и более частые, легко улаживаются при помощи полиархических процедур.
Соответствует истине и то, что, по крайней мере, в принципе, существует альтернатива установления общественного строя путем подавления силой, с одной стороны, или путем индоктринации со стороны класса или верховной власти — с другой. Это развитие самоконтроля и саморегулирования как отдельными личностями, так и общественными группами. Маловероятная перспектива, скажет кто-то. Но, опять же, не более маловероятная, чем те, которые в более ранний период дали возникнуть и окрепнуть самой полиархии. Люди учатся. Общества, при свойственной им преемственности поколений, учатся еще лучше.
