1937 - Роговин Вадим Захарович (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
В речи на пленуме Ворошилов говорил: «…у нас в Рабоче-Крестьянской Красной Армии к настоящему времени, к счастью или к несчастью, а я думаю, что к великому счастью, пока что вскрыто не очень много врагов народа… Говорю — к счастью, надеясь, что в Красной Армии врагов вообще немного. Так оно должно и быть, ибо в армию партия посылает лучшие свои кадры; страна выделяет самых здоровых и крепких людей» [978]. Как видим, позиция Ворошилова на пленуме была во многом схожа с позицией Орджоникидзе в начальный период истребления кадров Наркомтяжпрома.
Однако очень скоро «оптимистический» прогноз Ворошилова был фактически сведён на нет Молотовым, который в заключительном слове по своему докладу указал: «Я не касался военного ведомства, а теперь возьму и коснусь военного ведомства. В самом деле, военное ведомство — очень большое дело, проверяться его работа будет не сейчас, а несколько позже и проверяться будет очень крепко». Говоря о «военном хозяйстве», Молотов заявил: «Если у нас во всех отраслях хозяйства есть вредители, можем ли мы себе представить, что только там нет вредителей? Это было бы нелепо, это было бы благодушием, неправильным благодушием… Я скажу, что у нас было вначале предположение по военному ведомству здесь особый доклад заслушать, потом мы отказались от этого, мы имели в виду важность дела, но пока там небольшие симптомы обнаружены вредительской работы, шпионско-диверсионно-троцкистской работы. Но, я думаю, что и здесь, если бы внимательнее подойти, должно быть больше» [979].
При всём этом ни Ворошилов, ни даже Молотов, по-видимому, не подозревали, что для уничтожения высшего командного состава армии Сталиным затеяна особая, ещё небывалая по своему коварству провокация, которая должна была быть осуществлена руками Гитлера и высших чинов германской разведки.
XLVIII
Провокация Сталина — Гитлера
Истории «зарубежных» страниц «дела Тухачевского» посвящены десятки мемуаров и исследований. В своей совокупности они раскрывают достаточно полную картину того, как происходила фабрикация «доказательств» заговорщических связей руководителей Красной Армии с германским генералитетом.
Связующим звеном между Сталиным и Гитлером стал белогвардейский генерал Скоблин, один из ведущих деятелей Российского общевоинского союза (РОВС) — организации, образованной в 1924 году из офицерства и генералитета бывших белых армий. 10 сентября 1930 года Скоблин обратился в ЦИК СССР с заявлением о персональной амнистии и предоставлении советского гражданства, в котором он брал на себя обязательство сообщать «о всех действиях, направленных к подрыву мощи Советского Союза, которые мне будут известны» [980]. С этого времени Скоблин стал агентом ОГПУ, которому была присвоена кличка «фермер». По заданию советской разведки он действовал в белогвардейских кругах, одновременно контактируя с германскими секретными службами. В 1935 году Скоблин добился продвижения по своей официальной службе: он был назначен заместителем председателя РОВСа и руководителем его секретного отдела, задачей которого была борьба с проникновением в РОВС агентов НКВД.
Осуществлению провокации благоприятствовало то обстоятельство, что Тухачевский и другие советские военачальники играли ведущую роль в осуществлении договоренностей, достигнутых советским и германским правительствами после подписания в 1922 году в швейцарском городе Рапалло советско-германского мирного договора. Важной стороной этих договоренностей было установление сотрудничества между командованием Красной Армии и руководством Рейхсвера, германских вооружённых сил, ограниченных, согласно Версальскому договору, численностью в 100 тысяч человек. Немецким летчикам, артиллеристам и танкистам была предоставлена возможность учиться в военных училищах, созданных в СССР, владению современными средствами вооружения, которые Версальский договор запрещал иметь Германии. Таким образом, Германия получила возможность готовить новые офицерские кадры, что также запрещалось Версальским договором, который Советское правительство с момента его заключения отказалось признавать. В свою очередь советские офицеры и генералы изучали в немецкой академии генерального штаба вопросы военной стратегии и тактики. В дальнейшем сотрудничество распространилось и на область вооружений. В обмен на разрешение строить немецкие военные заводы на территории СССР, Рейхсвер предоставлял советской стороне военные патенты, а Советский Союз заказывал немецкой промышленности стратегические материалы и сложное оборудование.
Работой, касавшейся военных заказов и сотрудничества с Рейхсвером, руководил Тухачевский. Его помощником в этом деле был Путна, работавший в 1929—1931 годах военным атташе в Германии.
Советско-германские военные связи были выгодны для Советского Союза в большей степени, чем для Германии. Над деятельностью Рейхсвера осуществлялся строгий контроль со стороны держав-победительниц в мировой войне, что ограничивало возможности его укрепления даже с помощью СССР. Советский Союз, не связанный подобными ограничениями, получил возможность посредством союза с Рейхсвером ослабить последствия военной блокады, установленной Англией и Францией.
Среди германских генералов и военных промышленников были люди, недовольные «просоветской ориентацией» Рейхсвера и стремившиеся завязать связи с политическими и военно-промышленными кругами капиталистических государств в целях борьбы с «большевистской угрозой». Поэтому следование «линии Раппало» отвечало политическим интересам Советского Союза.
Положение изменилось после захвата власти нацистами. Несмотря на стремление Сталина продолжить и в этих условиях советско-германское военное сотрудничество, Гитлер отказался от него. Отменив в 1935 году в одностороннем порядке ограничительные военные статьи Версальского договора и введя всеобщую воинскую повинность, он приступил к стремительному укреплению вермахта (так стали теперь именоваться германские вооружённые силы).
В секретных архивах германского командования хранились документы, отражавшие деловые взаимоотношения между военными кругами СССР и Германии до 1933 года, в том числе письма Тухачевского и подписанные им официальные документы. Наличие этих документов и стало основой провокационной акции, проведённой по приказу Гитлера, откликнувшегося на маневр, инициированный Сталиным.
О механизме осуществления этой провокации рассказывается в посмертно изданных мемуарах руководителя зарубежной разведки нацистской Германии В. Шелленберга.
В декабре 1936 года шеф германской политической полиции Гейдрих получил от Скоблина сообщение, что Тухачевский и другие высшие командиры Красной Армии готовят заговор против Сталина и поддерживают связи с некоторыми генералами вермахта, также желающими освободиться от опеки «партийной бюрократии» в своей стране. Хотя Скоблин не представил документальных доказательств, подтверждающих эту информацию, Гейдрих усмотрел в ней возможность ослабить силу Красной Армии. Советник Гитлера и Гесса по вопросам разведки Янке высказал Гейдриху сомнение по поводу правдивости информации Скоблина. Основываясь на сведениях, полученных от японской разведки, а также на имевшихся у него данных о жене Скоблина Плевицкой (известной исполнительнице русских народных песен) как давнем агенте ГПУ, Янке заявил, что сообщение Скоблина инспирировано Сталиным. Он считал, что Сталин этой дезинформацией преследует цель уничтожить генеральскую «фронду», возглавляемую Тухачевским, и одновременно нанести удар по командованию вермахта. По мнению Янке, Сталин, руководствуясь соображениями внутрипартийной политики, хотел, чтобы повод к устранению Тухачевского и его окружения исходил от наиболее опасного врага СССР, которым в то время считалась гитлеровская Германия.
Гейдрих не только отверг предостережение Янке, но и объявил его орудием германских военных кругов и подверг его домашнему аресту на три месяца — срок, достаточный для осуществления «операции». Версия Скоблина была передана Гейдрихом непосредственно Гитлеру, который приказал изготовить для Сталина подтверждающие её документы. По словам Шелленберга, Гитлер в своих расчётах исходил из того, что «ослабление Красной Армии в результате „децимации“ (выборочного наказания.— В. Р.) советского военного командования на определённое время обеспечит его тыл в борьбе с Западом» [981].
